Приданое для Царевны-лягушки - Васина Нина Степановна. Страница 55

– Не мешай, Тони. Настоящие охотники так тушат костер.

«Пожалуй, Илиса переборщила с транквилизаторами», – подумал Платон, с трудом выдерживая запах, образовавшийся после «тушения костра настоящим охотником».

В этот момент тоже начавшая кашлять от удушливого запаха Лужана спросила:

– А кто такой Вася? Где он?

Вениамин бросил в нее сначала подушку, но Лужана удачно успела добраться до двери, несмотря на прямое попадание. Книжка, которую Веня бросил потом, ударилась в закрывающуюся половинку двери.

Подсев к Платону, Веня наконец объяснил:

– Я сжег шкурку Кваки.

– Шкурку?.. Ах, эту одежку, которую мы нашли в пианино...

– Это не одежка. Слышишь, как воняет? Настоящая лягушачья шкура. Тони, только представь, мы выйдем утром позавтракать, а на стол накрывает!.. Даже дух захватывает, я таких красавиц не видел ни в одном журнале. Только не могу представить, во что она будет одета... – задумался Веня. – Я ее всегда только голой видел. А пусть будет в одном фартуке, а?

– Зачем ты это сделал? – спросил Платон. – Ты помнишь, что случилось с Василисой Прекрасной, когда царевич сжег шкурку?

– Вот только не надо меня лечить, а?

– Она исчезла. Оказалась потом черт знает где – у Кощея Бессмертного.

– У Гимнаста, что ли? – прыснул Веня.

– Некому... Некому было вам сказки читать! Зачем ты это сделал? – повторил Платон, думая, куда действительно могла подеваться Илиса. – У нас какой уговор был, помнишь? Убедиться, что Илиса и красавица...

– Ее Васькой зовут, – кивнул Веня, опять хихикнув.

– Мы должны были убедиться, что они – одно лицо. Помнишь? Сопоставить приметы на теле... каким-то образом... – пробормотал Платон, не веря, что говорит все это.

– Никаким образом я убедиться в этом не смог. Нет, Васю я осмотрел всю до сантиметра, а вот с Квакой проблема – ее ведь не раздеть просто так наголо... в смысле, когда она – Квака. Она не раздевается.

– Вениамин, ты поспешил, – укоризненно произнес Платон.

– А чего ждать? Я скоро умру, – серьезно сообщил Веня.

– Это я умру от ваших выходок! – рассердился Платон. – Ложись спать! Когда все уберешь тут, – добавил он, зло топая босыми ногами к дверям.

Завтрак. Интересней всех было Лужане. Платон заметил, что ее щеки горят. «Наверняка съела чего-то неудобоваримое и запила бутылочкой вина», – вздохнул он.

Когда он пришел в кухню, Лужана уже сидела за накрытым столом. Одна. Он кивнул, присел и потрогал тосты. Теплые.

– Это я приготовила, – сообщила монашка почему-то шепотом.

Вошла Илиса, зевая. Платон вздохнул с облегчением и жадно обшарил глазами ее полную фигуру. Дойдя до лица, он натолкнулся на насмешливый взгляд и поспешно отвел глаза. Минуты через три произошла немая сцена – появился Вениамин, постоял в дверях, застыв глазами на Илисе.

– Что ж ты так, Венечка. – укоризненно заметила та. – Уговор не соблюдаешь. Не видеть тебе больше Василисы Прекрасной. А видеть только Василису-ужа-а-асную! – Она потрясла расслабленными кистями рук над головой.

Потускнев глазами, Веня ушел.

– Ой, люди! – восторженно прошептала Лужана. – Какая у вас тут жизнь интересная!

Конечно, Лужана не ушла через три дня.

Платон объяснил Вениамину, что Аврора не хочет встречаться с ним в изоляторе. Только на свободе – нужно потерпеть еще пару дней и потом задушить ее принародно в том самом дворе, где она стреляла в Федора.

– Что, оправдают, что ли? – равнодушно спросил Веня.

Платон заметил, что после сжигания лягушачьей шкурки со всеми вытекающими из этого события волнующими ожиданиями Вениамин утратил интерес к встрече с матерью.

– Есть свидетели, которые утверждают, что Федор требовал выстрела и кричал, что ему ничего не будет, что он в бронежилете.

– Лажа это полная, – уныло заметил Веня. – Не мог Федька такого говорить. Он наверняка кричал, что мазь его сохранит. Да что толку... Можно говорить что угодно, он действительно сам напросился. – Он подумал и хмыкнул: – Смешно получается. Наш с Федькой адвокат будет защищать Аврору.

– Дорогой адвокат? – осторожно поинтересовался Платон.

– Да уж не дешевый. Откуда у нее деньги, кстати?

– Ты дорого стоил, – ответил Платон. Дождался, когда удивленное непонимание сменится в глазах племянника озарением, и обнял его за плечи. – Это тот самый адвокат, который приехал за вами в Турцию?

– Ну да.

– А почему за вами не приехал адвокат Богуслава?

– Там такая фишка получилась, – задумался Веня. – Отец предупредил – еще одна буза, и он нас рассортирует.

– Что? – не понял Платон.

– Разведет, короче. Чтобы мы жили раздельно. А мы бучу в одном борделе дешевом затеяли, так, ничего серьезного, но в свалке турок девчонке руку ножом поранил. Полиция нагрянула. Мы сбежали тогда, но сам понимаешь – найти таких двоих в городе – плевое дело. И Федька говорит... Сказал, пошли оттянемся уж как следует, все равно нас завтра загребут за хулиганство, и отец потом, когда выкупит, спуску уже не даст. Ну, мы сперли обезьяна в зоопарке и поехали кататься. Кто его знает, может, и обошлось бы, но Федька с обезьяном облили мочой полицейского, который нас остановил за то, что этот обезьян сидел за рулем. Тони, ты когда-нибудь видел, как мочится шимпанзе? Я думал, они ссут, как собаки, а этот встал на сиденье на задние ноги и давай поливать!.. А Федька его руку направлял.

– Подожди, хватит про шимпанзе, – взмолился Платон. – О чем мы говорили?

– Ты спросил, почему мы не вызвали адвоката отца. Теперь понял почему?

– Да-да, я все понял. Но как вы нашли другого адвоката?

– Там с правами людей все в порядке. Звони, пока не дозвонишься. Короче, я позвонил Гимнасту, а Федька – Кваке. По одному звонку на каждого, там это свято.

– И что? – от волнения Платон сильно тряхнул Веню. Тот повел плечами, освобождаясь. Получилось мощно, Платон уважительно кивнул.

– Приехал адвокат. Странный какой-то, но дело свое знает. Все подписал, деньги заплатил, по-английски шпарит, как настоящий деловой.

– ...и его зовут?.. – не выдержал Платон.

– Кива.

– То есть... – опешил Платон, – ты не знаешь его имени?

– Кива – достаточно.

– И ты нигде не видел его имени? В каких-нибудь документах?

– У меня есть номер его телефона, чего еще надо? Я могу позвонить в любую минуту и сказать: «Кива, подваливай в нужное место, есть работа».

– А как он выглядит? – не мог успокоиться Платон.

– Я же говорю – странный!

Поняв, что больше он ничего не добьется, Платон решил сменить тему.

– Кто вам с Федором сказал, что Богуслав умер?

– Мужик деловой сказал, когда вышли из самолета в Москве. Отвел нас в кабинет в аэропорту и сказал, что нам придется пожить некоторое время у тебя. Потом попросил Киву выйти и сказал, кто ты на самом деле и почему мы должны тебя уважать. Мы с Федькой, когда от него отделались, тут же потребовали отвезти нас посмотреть на отца. А Кива сказал, что отец не в Москве. Что он умер в Питере, и скорей всего нам его не покажут, потому что тело запрятали как неопознанное. Чтобы шума пока не было среди братвы. Теперь я понял...

– Что ты понял? – напрягся Платон.

– Почему Аврора так рвалась посмотреть на отца в морге. Она его конкретно смотрела, в определенном месте. Тони.

– Что, родной?

– Она бы его убила, если бы он оказался живым.

– Мы ей не судьи. Я не знаю, что может чувствовать женщина, которую вынудили за деньги отдать ребенка отцу при условии никогда с ним не видеться.

– Тони... А на кого я похож? На отца или на нее?

– Веня, ты похож на меня. Ей-богу, на меня. Я был рыжий в детстве, а потом посерел.

– Тони, я плохо плаваю, – вдруг сказал Веня.

– И я, – засмеялся Платон.

– А Федька отлично плавает.

Слушание дела отложили. Платон узнал об этом в здании суда, куда он приехал в надежде увидеть адвоката Авроры. «Адвокат Авроры Дропси? Илья Василич? Только что был тут, посмотрите в канцелярии». Услыхав имя, Платон закрыл глаза и постоял так несколько минут у большого неопрятного окна.