Женщина— апельсин - Васина Нина Степановна. Страница 9

— Что с ним валандаться, давай заводи дело по материалам допроса Пушкарева, повесим Коту по максимуму, да еще этот заложник…

— Да какой заложник, какой заложник? Подумаешь, вытащил пьяного из кафе, а вы бы пристрелили беднягу, как пить дать! Вы все там перебили, стрелять… не умеете. — Кот начал свою речь с крика, потом, наткнувшись на насмешливый взгляд Евы, перешел почти на шепот.

— Не горячись, Николаев… — Ева задумчиво вертела в руках крошечный ключик на небольшом шнурке. — Может, Женя захочет сам себе помочь, и нам мороки и писанины меньше.

— Вы меня не покупайте. — Кот говорил неуверенно.

— Ты, Женя, блондинок любишь, а Прохор — брюнеток. Ты после того дела девочку себе снял, помнишь? Прохору не понравилась, он блондинкам не верит.

— Где эта сука… Пусть он мне в глаза скажет! Продажная тварь!

— Женя, ты убил Карпатого или Слоник?

— Паша… Убил.

— Да он тебе что хочешь сейчас скажет, кто его видел, этого Пашу? Ему сейчас все одно, кого бы назвать! — Николаев закричал громко и неожиданно, Гнатюк закашлял, Николаев стукнул кулаком по столу, но орать перестал.

— Да у него одна дырка во лбу, я в жизни так не делал, я не крутой, я тихонько горло бы перерезал, и все… А тут — хренотень всякая, пистолет, глушитель, это ж пронести надо, портфель. — Кот замолчал и уставился на маленький ключик в руках Евы. — Я машину вел. — Он постарался справиться с волнением и не смотреть на ключик. — Потом я его не видел.

Ева бросила ключ на стол и ушла из кабинета. Гнатюк вышел за ней.

— Вы вот что, Ева Николаевна… Я бы попросил вас закончить несколько старых дел, что у вас накопилось. Ни на какие задания не выезжать, если что будет новое, не беспокойтесь, вас подменят.

— Вы меня отстраняете?

— Когда вас отстранят… на время расследования, вы будете извещены, а пока я просто прошу вас привести дела в порядок, на всякий случай.

— На случай передачи другому? Да вы поймите, сколько человек сейчас было на допросе, а? Ну вы же там только что были! Что-нибудь поймали интересное? А я поймала. В вещах Кота ключик есть, он проговорился! Стал говорить про пистолет с глушителем и проговорился! Пистолет — глушитель — портфель. Портфель, понимаете! Значит, был портфель, в котором это все несли, а ключ имеет к этому портфелю отношение!

— Это ключ от портфеля?

— Думаю, что нет, какие сейчас портфели с ключами. Если что запирают, так кейсы, «дипломаты», портфель — это старая вещь, свидетели говорили, что видели кого-то, то ли слесаря, то ли сантехника, значит, портфель старый, неприметный!

— А ключ?

— Это ключ от того места, где этот портфель спрятан. Возможно, с оружием убийства.

Они помолчали. Гнатюк закурил.

— Ты вот что. — Он посмотрел на Еву тяжелым взглядом старого человека. — Ты не дергайся пока, я тебя прошу. Когда ты повзрослеешь, ты поймешь, что не всегда надо спешить и рисковать. И вот тебе урок номер один: этот заложник, из кафе… Он умер.

— Как это… — Ева вспомнила брыкающегося командировочного на носилках: когда его заталкивали в «скорую помощь», он кричал: «Я вас умоляю!»

— А вот так. Сердечный приступ плюс сильное алкогольное отравление. Потерял сознание еще в «скорой», я думаю, он даже не понял, что вообще с ним произошло сегодня. У тебя несчастный случай на киностудии висит. Съезди завтра, развейся, проведи дознание по всей форме, инспектор Курганова. — Гнатюк тяжело вздохнул и пошел.

— То есть как… Разрешите обратиться! — крикнула она в широкую спину.

— Там приказ висит. Внизу. — Он махнул рукой, не поворачиваясь.

Ева побежала к лестнице и налетела на Хорватого. Он обхватил ее, не давая бежать дальше.

— Не лети так быстро, висит, все там висит. Эксперимент не удался. Следователь должен сидеть в кабинете, инспектор ловит преступника. Тебе просто надо было запретить выезжать на захваты, достаточно инспектора и специально обученной группы, но меня не послушались. Ты же девочка горячая, будешь теперь всех ловить сама. А следователь Калина любит тихо сидеть в кабинете, размышлять. — Он боролся с Евой у самой лестницы, рядом стали останавливаться любопытные. — Не смеши людей, пойдем отсюда.

Ева замерла, Хорватый опустил руки.

— Так вот, Ева Николаевна, плохо вы выходите из захвата, плохо. — Он галантно подал ей руку, потом быстро прижал ее руку локтем к себе. Они медленно спускались вниз. — Стреляете вы отменно, а борьба у вас идет плохо. Есть хочешь?

— Хочу. — Ева вдруг почувствовала, что сейчас упадет, так она устала. — Есть-то я хочу, но идти не могу, я сдохла, честное слово.

— Ну, до машины я тебя дотащу. Дождь прекратился, в лужах на асфальте отражались фонари.

— Поехали в моей машине. — Хорватый подтолкнул Еву к своему «Москвичу».

— Хорошо тебе говорить, а как я утром на работу доберусь?

— Утром и приедем вместе.

— Расслабление по полной программе, да? — Ева засмеялась.

— А что тут смешного?

— Да так… Вспомнила психолога Далилу. Я ей рассказала, как мы с тобой предпочитаем расслабляться, она сейчас, наверное, отчет пишет.

Лицо Хорватого пошло пятнами, Ева видела, как он старается справиться с охватившей его яростью.

— Да ты не волнуйся, у нас была просто доверительная беседа, без имен, просто про жизнь… Что это ты так расстроился? Никто и ничего про тебя не знает.

Хорватый размахнулся и стукнул изо всей силы по крыше автомобиля кулаком.

— Э-э-э… да у тебя, я вижу, аппетит пропал напрочь… А я уж размечталась, как ты меня на руках в пиццерию вносишь, вокруг суетятся официанты… Ладно, звони, если что. — Ева пошла к своей машине.

Разворачиваясь, красивым веером воды из яркой лужи облила Хорватого, все еще стоящего в оцепенении.

— Пока, любовничек, — сказала Ева шепотом и удивилась слезам на щеках.

Дома, в пустой однокомнатной квартире, Ева включила на полную громкость магнитофон и танцевала до одурения. В дверь позвонили. Странно. Сосед сверху в таких случаях сначала долбил у себя пол. В глазке улыбалась идиотским образом расплывшаяся физиономия Николаева.

— Ты мож-жешь мне не верить… Но меня не пустили в приличное место пожрать!