Гвардия Бога Войны - Вебер Дэвид Марк. Страница 7

– Прости меня, господин, – произнес он наконец, – но глава нашего дома не назвал мне имени и не дал описания того, кого я должен встретить. Мне нужно какое-нибудь подтверждение, что это действительно ты.

Он был доволен тем, насколько естественно прозвучали его слова, но его озадачил спокойный кивок градани. В нем не чувствовалось настороженности. Конокрад протянул вперед правую руку. Брови Вейжона в изумлении поползли вверх, когда великан сжал пальцы и произнес голосом, похожим на грохот обвала, одно-единственное слово.

– Приди, – сказал он мягко, почти умоляюще.

Вейжон Алмерас отскочил назад от неожиданности, когда перед ним возникли пять футов сверкающей стали. Какой-то миг рука градани оставалась пустой, потом меч, который только что был у него за спиной, оказался у него в руке. Острые как бритва края пылали под лучами утреннего солнца.

Вейжон некоторое время продолжал пятиться назад, потом согнулся и замер. Его глаза расширились от ужаса, которого до сих пор не удавалось вызвать в нем ни одному противнику. Градани же смотрел на него с прежним сочувствием, он опускал руку с клинком, пока оружие не коснулось палубы, потом развернул меч, чтобы Вейжону было лучше видно. Рыцарь содрогнулся, все еще не в силах совладать с охватившей его паникой, потом он глубоко вдохнул и попытался взять себя в руки. Он же рыцарь Ордена Томанака, и, как бы то ни было, он не трус. Он заставил себя взглянуть на меч и резко подался вперед. Синие глаза снова расширились, когда в глубине полоски стали он увидел перекрещенные меч и булаву.

Повисло гробовое молчание. Вейжон никогда еще не видел Меч Томанака. Этот клинок был главной эмблемой Ордена, могучим оружием, которое мог носить только избранник, символом повиновения всех членов Ордена его владельцу. Даже среди избранных богом подобное оружие встречалось нечасто. Его получали из рук самого Томанака те, кого он считал достойными находиться рядом с ним в битве. Но как бы редко ни встречались такие мечи, любой член Ордена, даже последний слуга, знал, что каждый из них обладает собственной силой. То, что сделал сейчас градани, да и сам сияющий, незапятнанный, совершенный клинок с эмблемой Томанака ясно дали понять Вейжону, на что именно он смотрит.

На какой-то миг, несмотря на свою загорелую кожу, он стал белее снега, лежавшего вокруг, потом его лицо вспыхнуло ярким румянцем. Все-таки это невозможно. Его инстинкты подсказывали ему, что этот градани просто не может быть избранником Томанака. Но разум твердил об обратном… значит, он выказал себя полным дураком.

Он заставил себя выпрямиться и откашляться, пальцы все еще сжимали рукоять меча. Оставалась вероятность, что тот клинок, который ему только что показали, был магическим обманом, но пусть с этим разбирается сэр Чарроу. По крайней мере, теперь он знает, что делать. Он вынудил себя посмотреть градани прямо в глаза.

– Прошу простить меня, что я потребовал доказательств… сэр Базел, – выдавил он.

– Ничего, на твоем месте я бы тоже изумился и не поверил, – ответил Базел. – Именно поэтому он и дал мне меч. Он сказал, что мне потребуются доказательства. – Градани обнажил в улыбке крупные белоснежные зубы, такие крепкие, что ими можно было перегрызать тросы на «Плясунье». – И не нужно говорить мне «сэр», сынок. Мне нравится, когда меня зовут просто Базел.

– Но, – заикнулся было Вейжон, потом осекся и кивнул. – Как скажешь, с… Базел. Как я уже говорил, сэр Чарроу Малакай, капитан рыцарей и глава Дома Ордена Томанака, Коннетабль Императора во Фрадонии, поручил мне встретить тебя и просить пожаловать в Дом Ордена, чтобы он сам и твои братья по мечу могли приветствовать тебя подобающим образом.

Он знал, что в его голосе звучит горечь, явственная, несмотря на попытки ее скрыть. Базел наклонил голову и задумчиво подвигал ушами, глядя на него сверху вниз. Прошло несколько секунд, потом Конокрад убрал меч в ножны и согласно кивнул.

– Это самое любезное приглашение, которое я получал за все время путешествия, – заметил он не без иронии, отчего Вейжон снова вспыхнул, – и я с удовольствием принимаю его. Полагаю, что оно распространяется и на моего друга, – добавил он, указывая на Брандарка движением ушей.

Вейжон заколебался, столкнувшись с новой проблемой. Нехорошо приглашать в дом Ордена градани, который, может быть, окажется избранником, не приглашая того, кто скорее всего им не является. Но если Базел действительно тот, за кого себя выдает, он может взять с собой кого захочет… к тому же этот меч…

– Разумеется, – ответил Вейжон со вздохом, который не сумел подавить. – Прикажешь доставить багаж вслед за вами?

– Не такой уж я слабый, – благодушно заявил Базел. Он закинул за плечо кожаный мешок, подхватил арбалет, лежавший на палубе, и лучезарно улыбался Вейжону, пока Брандарк собирал свои вещи. – Мы все заберем сразу, – пояснил он.

Рыцарь-послушник хотел что-то сказать, но засомневался и, очевидно, передумал.

– Не угодно ли тебе и… твоему другу следовать за мной, – сказал он вместо того, что собирался сказать, и пошел к сходням. Базел с Брандарком задержались на миг, чтобы проститься с улыбавшейся командой «Штормовой плясуньи», а потом поспешили за ним.

Оба градани молчали, пока Вейжон вел их по улицам Белхадана, чему последний был очень рад. У него оказалось время на размышления, которые сами по себе были сомнительным удовольствием. Но так он хотя бы мог дать себе возможность примириться со сделанными им заключениями, которые в глубине души ему совершенно не хотелось принимать.

Конечно, остается вероятность, что сэр Чарроу знал о личности этого «избранника» не больше самого Вейжона, но в это Вейжону что-то не верилось. Особенно в свете постоянных мягких замечаний наставника, когда он упрекал Вейжона в чрезмерной гордости и самолюбии, выбор встречающего не казался простым совпадением. Челюсти Вейжона сжимались все сильнее, пока он размышлял об этом печальном факте.

Он старался убедить себя, что этот «просто Базел» – самозванец, но он знал, что это не так, а лгать себе недостойно благородного рыцаря. Легче не станет и если принять слова градани на веру. Поборников, защитников выбирал сам бог. Он давал свои мечи немногим избранным, которые делили с ним тяготы битвы с Темными Богами во имя Света. Этих избранных во всей Норфрессе было не больше двух десятков. Как же мог Томанак излить свою милость на недостойного, на этого невежественного, кровожадного дикаря?

Его душа рыдала, протестуя против несправедливости, но другая часть его существа холодно рассуждала. У него нет права обсуждать выбор бога, которому он служит. Хуже того, та частица его существа, до которой старался достучаться сэр Чарроу, крошечная, потаенная часть, которая слышала зов Бога Правосудия даже через пелену гордости Дома Алмерасов, знала, что протестовать глупо. В Ордене учили, что ни род, ни кровь, ни семья не делают человека истинным рыцарем. Единственное стоящее дело – это дело борьбы за справедливость, единственное истинное сокровище – это сокровище истины, а настоящую силу рыцарь черпает в своем сердце. Если все это справедливо для простых рыцарей Ордена, то это вдвойне справедливо для избранников Бога.

Этот тихий внутренний голос не давал Вейжону покоя, казнил его за слепоту. Но это был всего лишь шепот, молодость и гордость не слушали его. Вейжон в самом деле старался разобраться в своем смущении, ухватить истину, но его собственная сила и упрямство обернулись против него, обида и негодование бурлили под маской показного спокойствия и вежливости, которую он с детства привык носить.

Брандарк посмотрел на напряженно выпрямленную спину их проводника, потом повернулся к Базелу и закатил глаза, для пущей убедительности свесив уши. Недоброе выражение его лица говорило Конокраду, что его друг обдумывает способ выставить Вейжона на посмешище, и какая-то часть существа Базела хотела бы посмотреть, как он это сделает. Но только часть. Брандарк передернул плечами, когда Базел отрицательно помотал головой. Кровавый Меч успокаивающе помахал левой рукой, давая понять, что всю ответственность он берет на себя, и переключил внимание на городские виды.