Испытание адом - Вебер Дэвид Марк. Страница 2

Он отложил в сторону листок и снова сложил руки перед собой.

– Комитет и лично его Председатель гражданин Пьер рассмотрели обращение Трибунала самым внимательным образом, однако, – тут тон Бордмана сделался торжественным, чуть ли не напевным, – несмотря на то, что народ склонен проявлять милосердие даже к своим врагам, не сочли возможным удовлетворить ходатайство, в силу того что Народное правительство не вправе потворствовать врагам в то время, когда лучшие сыны и дочери Республики проливают кровь, отражая вражескую агрессию, а также по причине особой гнусности и жестокости преступления осужденной Харрингтон, хладнокровно и преднамеренно уничтожившей мирное торговое судно «Сириус», что повлекло за собой гибель всего экипажа. После того как гражданин Пьер скрепил своей подписью официальный отказ Комитета пересмотреть приговор, осужденная Харрингтон была препровождена в специальный лагерь Бюро госбезопасности «Харон» в системе Цербер, где сегодня, двадцать четвертого января в семь двадцать по Гринвичскому времени, приговор был приведен исполнение.

Кто-то приглушенно ахнул – Алисон показалось, что была она сама. Ногти ее непроизвольно впились в руку мужа; тот даже не шелохнулся. Они оба не отводили глаз от завораживающего, гипнотизирующего голографического контура. В этом было что-то патологическое, ведь содержание передачи они знали заранее, но им почему-то казалось, будто, отвернувшись или закрыв глаза, они совершат своего рода предательство. Приказ «оставаться на месте» исходил от сердца, которому не было дела до логики и рассудка.

Бордман сделал паузу и, когда операторы показали мрачное лицо крупным планом, с тем же решительным спокойствием продолжил:

– Народная Республика Хевен решительно предостерегает государства так называемого Мантикорского альянса от каких-либо попыток выместить свою бессильную злобу за справедливую кару, постигшую преступницу, на пленных борцах за народное дело. Мы напоминаем, что власти Республики всегда строго придерживались Денебских соглашений. Ответственность за любое отступление от них всецело ляжет на заправил Альянса и скажется на условиях содержания пленных мантикорцев. Случай с Хонор Стефани Харрингтон, более одиннадцати стандартных лет избегавшей наказания за злодейское массовое убийство ни в чем не повинных людей, единичен и не должен повлечь за собой никаких последствий, ибо никакие действия, совершенные этой особой в качестве офицера в ходе войны, в вину ей не вменялись. На этом мое выступление закончено. Благодарю за внимание, граждане. Чип с видеоприложением вы можете получить у моих помощников.

Бордман повернулся, сошел с трибуны и зашагал прочь, не обращая внимания на шквал летевших ему вдогонку вопросов.

Спустя мгновение в контуре вновь появилось изображение Гуэртес.

– Вы смотрели запись, сделанную в конференц-зале Башни Народа. Второй заместитель директора Комитета открытой информации Леонард Бордман выступил, наконец, с официальным заявлением, которого ждали и появление которого информированные источники, близкие к руководству Республики, предсказывали на протяжении последних двух месяцев. В частных беседах они утверждали, что ожидают ответных действий Мантикоры и готовы отреагировать должным образом.

Она сделала паузу, словно для того, чтобы дать информации отстояться, и продолжила:

– Теперь мы предлагаем зрителям голографическую запись, предоставленную нам Комитетом открытой информации. Считаем необходимым еще раз предупредить, что она содержит сцены, не предназначенные для просмотра излишне впечатлительными людьми.

Медленно, словно дав время каждому зрителю поразмыслить над тем, относит ли он себя к категории «излишне впечатлительных», контур потемнел, а когда засветился снова, в нем возникло помещение, разительно отличавшееся от просторного конференц-зала. Гораздо меньшее по площади, с высоким потолком, голыми стенами и полом из унылого керамобетона. Почти все внутреннее пространство занимал грубо сколоченный дощатый помост. На помост вела лестница, над ним зловеще покачивалась веревочная петля. Некоторое время помещение оставалось пустым, потом зрители услышали стук растворившихся настежь дверей, и в поле зрения камеры появились шесть человек.

Четверо солдат в черно-красных мундирах БГБ конвоировали рослую, одетую в ярко-оранжевый тюремный комбинезон женщину с каштановыми волосами. Замыкал шествие пятый служащий Госбезопасности в звании полковника. Он встал по стойке «вольно» у подножия виселицы и, провожая взглядом приговоренную, поставил ногу на неприметную даль.

Руки осужденной были скованы за спиной, на ногах позвякивали кандалы. Неподвижное лицо не выражало никаких чувств, однако она, как привороженная, не сводила глаз с эшафота. По мере приближения к месту казни шаги ее становились все медленнее, а бесстрастная маска на лице сменялась отчаянием. Женщина затравленно огляделась по сторонам, запнулась, и мрачные охранники, подхватив ее под руки втащили по лестнице на помост и поставили в центре, под петлей.

Тяжело дыша, с мучительным усилием, которое ощутил все зрители, она заставила себя отвести взгляд от веревки закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами, возможно произнося молитву. Когда на голову ей набросили черный матерчатый капюшон, она содрогнулась. Тяжелое дыхание заставляло тонкую ткань вздыматься и опадать, словно грудь испуганной птицы. Напряглись скованные наручниками запястья. Петлю опустили, надели на шею поверх капюшона, подтянули, приладили узел позади уха.

Конвоиры отпустили женщину и отступили. Выражения скрытого капюшоном лица увидеть было нельзя, однако от ужаса перед тем, что должно случиться, колени приговоренной ослабли и она пошатнулась.

– Хонор Стефани Харрингтон, – сурово, но с ноткой сострадания заговорил полковник, как человек, готовый исполнить долг, хотя его это вовсе не радует, – от имени народа ты признана виновной в злонамеренном умышленном убийстве и приговорена к смертной казни через повешение. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Закон предоставляет тебе право последнего слова: желаешь ли ты что-либо сказать?

Женщина на эшафоте отрицательно покачала головой: грудь ее вздымалась от хриплого, учащенного дыхания. Полковник молча кивнул и, не произнеся больше ни слова, чтобы не длить предсмертные страдания осужденной, резко нажал на педаль.

Под ногами женщины распахнулся люк. Рывком, с пугающим звуком натянулась веревка. Ужасающий, но недолгий хрип, несколько конвульсивных содроганий, и все кончилось. Обмякшее тело медленно вращалось в затянувшейся петле. Виселица поскрипывала. Камера показывала труп в течение примерно десяти секунд, после чего голоконтур снова потемнел и за кадром зазвучало бархатное контральто ведущей:

– Это была Джоанна Гуэртес, Межзвездная служба новостей из Нового Парижа. Оставайтесь с нами.

Горестные стоны тринадцати древесных котов слились с плачем Миранды Лафолле и Джеймса МакГиннеса. Алисон Харрингтон коснулась дрожащей рукой волос своего мужа, от каменной сдержанности которого не осталось и следа. Он уткнулся лицом в колени жены, все его тело сотрясалось от рыданий.