Мне еще ехать далеко... - Вебер Дэвид Марк. Страница 6

— Благодарю вас, господин капитан. Оно и мне всегда нравилось. Приятно, что вы его одобрили.

Меррит в очередной раз вскинул брови, услышав неподобающую для машины, вполне человеческую реплику. Боло модели XXIII должен был ограничиваться стандартным набором формул вежливости (по крайней мере, при выключенном режиме «рассуждение»); Меррит уже подозревал, что кроется за ответами машины. Как это ни невероятно, но она…

— Скажи, Ника, к какой конкретно модели Боло ты относишься?

— »Боло Непобедимый», модель XXIII-B (экспериментальная), господин капитан, — ответило сопрано.

— Экспериментальная? — переспросил Меррит.

— Так точно.

— В каком смысле?

— Я — прототип. — Голос машины звучал тише прежнего по сравнению с взволнованным голосом человека. — В качестве элемента программы улучшения боевых качеств мой пульт управления и личностно-интеграционная психодинамика были оснащены вторичной корой принятия решений с опытными интерфейсами и увеличенной эвристической способностью для совершенствования автономности и дискретности.

— Мозги… — прошептал Меррит. — Господи! Вот оно что! Первый искусственный мозг, вмонтированный в Боло! — Он опустился на колени и благоговейно провел рукой по броне.

— Простите, господин капитан, но мне неясен смысл вашего последнего высказывания.

— Что?.. — Меррит встряхнулся, поднял голову и улыбнулся ближайшему оптическому устройству. — Прости, Ника, но я понятия не имел, с чем столкнусь. Ведь ты — недостающее звено!

— Боюсь, смысл ваших слов мне по-прежнему непонятен, господин капитан, — проговорила машина с оттенком упрека.

Меррит усмехнулся.

— Прости, — повторил он и присел на кронштейн длинной башенной антенны. — Видишь ли, Ника, прежде чем ты появилась, вернее, еще лет тридцать после того, как ты появилась, Боло отчасти осознавали себя, но приобретали полную автономность только в боевом режиме. На них были наложены строгие ограничения. Понимаешь?

— Да, господин капитан.

— Еще бы тебе не понять! — Меррит похлопал чудище по спине. — А все потому, что ты — следующая ступень. Мы знали, что здесь, в Секторе Урсулы, перед самой войной с «Жерновами» начались эксперименты, однако в Первую войну «Жернова» не оставили на Урсуле живого места. Центр управления Боло был так сильно поврежден, что почти все программы и установки пропали. Потом мы находились под столь сильным давлением, что вся программа топталась на месте целых тридцать лет, до окончания Третьей войны с «Жерновами». Нам требовались все новые Боло, и как можно быстрее, поэтому установки, официально именовавшиеся Боло XXIII, были на самом деле моделью XXII с увеличенной огневой мощью и усиленной броней. Но к тебе это не относится. Интересно, насколько твоя программа отличается от того, что стало в итоге Боло XXIV?

— Боюсь, ничего не смогу вам сообщить по этому поводу, господин капитан, — ответила машина почти что покаянным тоном.

— Не беда, Ника. Уверен, мы сами с этим разберемся, когда я доберусь до компьютерных файлов ангара. Но мне непонятно другое: как ты тут оказалась? Откуда ты взялась на Санта-Крус?

— Меня установил здесь Командный центр Урсулы.

— Знаю. Но зачем?

— Я предназначалась для расширенных полевых испытаний новых систем и программ, — ответило сопрано. — Для этого при мне развернули ангар с механизмами для автоматического обслуживания и ремонта. Санта-Крус был избран местом проведения испытаний задолго до того, как планете стали угрожать «Жернова»; для этого здесь построили соответствующее летное поле и прочее. После начала боевых действий развертывание было прекращено. Программу испытаний отменили, а меня перевели в режим боевого дежурства под командованием майора Марины Ставракас, старшего офицера-разработчика проекта «Декарт».

— Она руководила проектом «Декарт»?!

— Так точно, капитан.

— Господи! — прошептал Меррит. — После войны удалось восстановить процентов двадцать из того, что сделала команда «Декарт», но до сих пор остается неизвестным, кто, например, возглавлял работы. Это был блестящий ум, Ника, блестящий! А ее забыли на сельскохозяйственной планете, посреди пустоши! — Его глаза вспыхнули, он еще раз потрепал Боло по бронированной спине.

— Хотелось бы знать, что она в тебя напихала! Мне трудно представить, чтобы женщина, возглавлявшая первоначальную команду «Декарт», не продолжила свой труд, даже когда узнала, что Центр ее «потерял». Наверное, она самостоятельно продолжила работу по этому проекту?

— Так точно, капитан, — дисциплинированно ответила машина.

— Так-так-так… Как я погляжу, задание получается гораздо интереснее, чем я предполагал. — Холод и усталость, читавшиеся прежде в глазах Меррита, сменились азартной искоркой. — Пока что я не вижу причин, зачем мне делиться своими находками с Центром. Ведь они знали, где ты находишься, но забыли о тебе, так к чему им напоминать? Еще возьмут и пришлют сюда специалистов, чтобы нас разлучить, а то и разобрать тебя и полюбопытствовать, что там у тебя внутри. — Он покачал головой и шлепнул ладонью по броне. — Нет уж, Ника, думаю, лучше мы с тобой немножко посекретничаем.

Глава 5

— Итак?

Седовласая дама, сидевшая за огромным канцелярским столом, выглядела безупречно, ее лицо было продуктом биокосметических манипуляций, доступных только людям, не стесненным в средствах. В отличие от невзрачного субъекта в форме интенданта «Стерненвелт Лайнз», она казалась неотъемлемой частью элегантного кабинета, однако взгляд ее был холоден, а улыбка только добавляла суровости, отчего бедняга интендант покрылся испариной.

— Мне очень жаль, мадам Остервелт, — твердил он, — но они отказываются продавать. — Женщина молча взирала на него. Он судорожно проглотил слюну. — Я поднял цену предложения до максимальной, — поспешно добавил он, — но только трое-четверо проявили хоть какой-то интерес.

— Вы заверили нас, что отлично знакомы с ситуацией в Секторе, поэтому и получили эту работу. Вы гарантировали успех дела. — Женщина обращалась к нему ровным, почти мягким тоном, но ему делалось все больше не по себе.

— Я не сомневался, что они согласятся продать землю. Ведь им предлагался десятилетний доход удачливого производителя дынь!

— Заманчивое предложение, — согласилась женщина. — Но они, по вашим словам, все равно его отклонили. Почему?

— Я… Точно не знаю, мэм, — пролепетал интендант.

— Они должны были хоть словом обмолвиться о причинах, — проговорила она.

Он кивнул.

— Насколько могу судить, они просто не испытывают необходимости в деньгах, мэм. Я говорил со стариком Эстебаном, деревенщиной, приглядывающим за летным полем. Он отвечал, что его жена, отец, дед — все похоронены позади его дома. Очень типичный ответ, мэм.

— Узколобость! — брезгливо прошипела дама и покачала головой. — Увы, она всегда отличала предоставленных самим себе обитателей отдаленных рубежей. Видимо, этого следовало ожидать, однако не только мне, но и вам, мистер Бергрен. — Она вскинула голову. — Боюсь, выполнение вами этого задания мы сможем оценить только как неудовлетворительное.

— Я сделал все, что мог, мадам Остервелт!

— Не сомневаюсь. В том-то и беда. — Интендант сник, почувствовав лед в ее голосе. Она еле заметно махнула рукой. — Вас вызовут, мистер Бергрен.

Интендант удалился, тяжело вздыхая. Дама нажала кнопку. Через двадцать секунд в стене открылась незаметная дверь, и в кабинет вошел молодой человек атлетического телосложения.

— Мама?

— Ты был прав насчет Бергрена, Джералд. Он совершенно некомпетентен.

— Вот как?

— Именно так. — Она вздохнула. — Хорошо еще, никто не знает, что он представлял наши интересы. Было бы еще лучше, если бы об этом никто никогда не узнал.

— Я об этом позабочусь, — сказал Джералд, чем заслужил ее одобрительную улыбку.

— Хороший сын — гордость матери. — Она выпрямилась в кресле и сложила руки на столе. Ее взгляд был устремлен на колеблющийся скульптурный силуэт в противоположном углу. — Однако при всей своей некомпетентности он уловил самую суть проблемы, сынок. Фермеры проявляют порой наибольшее упрямство из всех обитателей галактики, демонстрируя прямо-таки фанатичную привязанность к своей земле. Потому-то их не прельстили деньги, которые предлагал Бергрен по нашему поручению. С ними никто не сторгуется.