Поле бесчестья - Вебер Дэвид Марк. Страница 35

Белая Гавань едва заметно нахмурился.

– Следует ли это понимать так, что вы намерены оставаться чисто номинальной фигурой, полностью переуступив ваши ленные права кому-то более подготовленному?

– Никоим образом, – ответила Хонор, уловив в его тоне намек на колкость, и слегка покраснела. – Сан мною принят, и, отдавала я себе отчет в последствиях этого поступка или нет, теперь уже не имеет значения. Бремя управления лежит на мне, как лежит на любом принявшем командование офицере ответственность за вверенный ему корабль. У меня нет иного выбора, я должна изучить свои новые обязанности и постараться исполнять их, насколько это возможно в моем положении, надлежащим образом.

Взгляд Александера смягчился, и она продолжила уже более спокойно.

– Однако, сэр, эта перспектива меня не радует, и я предпочла бы не взваливать на себя еще и ответственность за принятие решений в палате лордов.

– Из этих слов можно сделать вывод о том, что и к голосованию вы подошли бы с куда большей ответственностью, чем многие наши нынешние пэры, – убежденно заявил граф Белой Гавани.

Она покраснела еще гуще. Его графский титул восходил ко временам основания Звездного Королевства, однако принятый ею титул формально делал их равными. От этой мысли Хонор сделалось неловко: она заерзала в кресле, чувствуя себя маленькой девочкой, вырядившейся во взрослое платье.

– В настоящий момент, однако, – продолжил граф, – существенно лишь то, что ее величество желает видеть вас в Палате и выражает неудовольствие затяжкой официальной церемонии. Насколько мне известно, она выразилась на сей счет… более чем понятно.

Щеки Хонор сделались пунцовыми, и граф рассмеялся.

– Как я понимаю, капитан, у вас нет особого желания сообщить ее величеству, что ваши мнения по данному вопросу не вполне совпадают.

Хонор торопливо покачала головой, и Хэмиш рассмеялся еще громче.

– В таком случае будем считать его закрытым. В то же самое время ваше появление в Палате в столь острый момент, в разгар борьбы вокруг объявления войны, может лишь усугубить разногласия. А приглашение на Грейсон дает нам прекрасную возможность под более чем благовидным предлогом отсрочить это до инвеституры Юнга и подсчета голосов.

Хонор кивнула, уставившись на уши Нимица. Будь ее воля, она откладывала бы эту церемонию до бесконечности. Адмирал понимающе улыбнулся, взял свой бокал, и, давая ей время собраться с мыслями, стал неспешно цедить вино. И тут зазвенел колокольчик входного люка.

– О! – Адмирал бросил взгляд на хронометр и, поймав взгляд Хонор, отрывисто сказал: – Капитан Гольдштейн и компания; все, как всегда, пунктуальны. Рекомендую запомнить, дама Хонор, что точность и аккуратность – весьма полезные качества для тех, кому приходится иметь дело с адмиралами.

– Мне кажется, милорд, – с улыбкой откликнулась Хонор, обрадованная переменой темы, – нечто подобное вы говорили и в Академии.

– Я всегда знал, что в Академии можно научиться кое-чему полезному.

Улыбнувшись ей в ответ, Хэмиш встал и, уже после того как звонок прозвучал вторично, сказал:

– Теперь, когда мы разобрались со всей этой политической белибердой, я и мои офицеры надеемся услышать из ваших уст рассказ о случившемся у «Ханкока». О том, что действительно там произошло, – добавил он. – Думаю, вы скоро поймете, что находитесь среди друзей.

Глава 12

– Следующие пару месяцев мне будет здорово тебя не хватать, – пробормотал Пол Тэнкерсли, когда их челнок приближался к тяжелому крейсеру. – Особенно по ночам, – добавил он с лукавой усмешкой.

Хонор покраснела и торопливо огляделась по сторонам. По счастью, рядом никого не было, и подслушать их никто не мог. Челнок принадлежал Министерству иностранных дел, и основная часть пассажиров – около дюжины дипломатов – заняли переднюю часть салона и теперь тихонько беседовали между собой, не обращая на двух флотских офицеров ни малейшего внимания. Хонор вздохнула с облегчением.

– Ты ничем не лучше моей матушки, – огрызнулась она, скорчив Полу гримасу. – Вы оба понятия не имеете ни о скромности, ни об элементарных приличиях.

– Это точно. Недаром она мне так понравилась. По правде сказать, окажись она малость повыше рос…

Пол осекся и сдавленно хекнул, когда Хонор заехала ему локтем под ребро, однако на ее щеке непроизвольно появилась ямочка. Ей и Полу удалось выбраться на Сфинкс лишь один раз, да и то всего на день, но ее родители, особенно мать, приняли Пола с распростертыми объятиями. Алисон Харрингтон родилась на Беовульфе, планете системы Сигма Дракона, а сексуальные обычаи Беовульфа существенно отличались от строгих пуританских норм, принятых на Сфинксе. Отсутствие у дочери сексуальных партнеров озадачивало и беспокоило доктора Харрингтон до такой степени, что она готова была приветствовать в качестве возлюбленного Хонор любого представителя мужского пола, обладавшего минимальным набором вторичных половых признаков. Ну а оценив достоинства избранника дочери и поняв, сколь сильна их любовь, она буквально бросилась ему на шею. Настолько буквально, что Хонор на миг испугалась: вот сейчас шелуха усвоенных за полсотни стандартных лет представлений отлетит прочь и Алисон сделает предложение, которое может смутить даже такого вольнодумца, как Пол. Этого, правда, не случилось: к счастью, но отчасти и к сожалению. К сожалению – поскольку Хонор было бы интересно взглянуть на его реакцию.

– До моего возвращения, Пол Тэнкерсли, держись от Сфинкса подальше, – изрекла она с напускной строгостью.

Устроившийся у нее на коленях Нимиц промяукал смешок, а Тэнкерсли прижал руку к сердцу и изобразил оскорбленную невинность.

– Что ты, Хонор? Да неужто ты подумала…

– О чем я подумала, тебе знать без надобности, – отрезала она. – Думаешь, я не видела, как вы прятались по уголочкам? А ну выкладывай, о чем вы там с ней шептались?

– О, весьма о многом, – с веселой готовностью сообщил Пол. – И должен признаться, что пару раз она меня все-таки удивила. И вовсе не тем, что показала голограмму, где ты изображена с голым задом, это ерунда. А вот скажи, ты знаешь, что на Беовульфе не признают искусственного вынашивания младенцев?

Хонор покраснела еще сильнее, чем раньше, однако не смогла сдержать довольного смешка. Один из дипломатов обернулся. Глаза Пола, когда он встретился взглядом с Хонор, были полны смеха.

– Да, – сказала она спустя несколько мгновений. – Кажется, это я все же знаю.

– Правда? – Он ухмыльнулся, оценив ее отказ заглотнуть наживку с голограммой, и покачал головой. – Но все-таки трудно поверить, что такая крошка выносила тебя весь положенный срок. По-моему, это была нелегкая работенка.

– В каком смысле? Ты опять проходишься насчет моего роста или намекаешь на то, что матушка старалась напрасно?

– О Небеса, конечно же нет! И то, и другое было бы бестактно… а если подумать, так и небезопасно. – Ухмылка Пола сделалась еще шире, но тут же сменилась серьезным выражением. – Нет, я не шучу. Должно быть, на Сфинксе это и вправду очень непросто.

– Что так, то так, – согласилась Хонор. – Сила тяжести на Беовульфе выше, чем на Мантикоре, однако на десять процентов ниже, чем на Сфинксе. Папочка не имел ничего против того, чтобы меня доносили в колбе, но мамочка не хотела об этом даже слышать. А ведь в то время он еще служил, и у них не было денег даже на оборудование дома гравитационными панелями. Матушка была упрямой малышкой.

– Я так и думал, что твое упрямство не с неба свалилось, – пробормотал Пол. – Но все равно не возьму в толк, почему она так на этом настаивала. А уж от уроженки Беовульфа я всяко ожидал чего-то другого.

– Я знаю.

Хонор нахмурилась и потерла кончик носа, размышляя о том, как лучше всего объяснить эту очевидную странность. Беовульф являлся признанным лидером обжитой галактики в области биологических наук и обладал значительным потенциалом в области генной инженерии и особенно прикладной евгеники. Остальное человечество фактически отказалось от использования такого рода технологий более семисот земных столетий назад, в конце десятого века эры Расселения. Тогда, в ходе Последней Войны Старой Земли, биологическое оружие и «суперсолдаты» едва ли не полностью уничтожили жизнь в мире, являвшемся колыбелью человечества. Некоторые историки утверждали, что лишь паруса Варшавской и восстановительные экспедиции, организованные мирами Солнечной Лиги, позволили спасти планету от окончательной гибели, однако прошло более пяти столетий, прежде чем система Солнца вернула себе подобающее место в галактике.