Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович. Страница 43

Изо всех городов и местечек съехались шляхтичи на королевскую охоту. Многие заложили и перезаложили свои маетки, лишь бы только не ударить в грязь лицом перед остальными приглашенными на веселый праздник. После того, как загонят зверя, будет пир, кубки наполнятся вином и, подняв первый тост за здоровье короля, станут пить из маленьких туфелек за прекрасных дам, удачную охоту и шляхетскую вольность.

Так ли важно завалить сегодня зверя, это ли главное на королевской охоте? Многим куда важнее похвастаться породистым конем, старинной саблей с золотой рукоятью, новым жупаном или тонкими кружевами. Не менее важно перекинуться словечком с нужным человеком, заручиться его поддержкой в затянувшейся тяжбе с соседом, завязать новые знакомства или тайком пожать нежную ручку, заранее получив милостивое согласие прекрасной паненки стать ее верным рыцарем на балу, которым завершится праздник.

Шли на разные голоса охотничьи рога, созывая на потеху, заливались лаем собаки. Скакала, растянувшись чуть не на версту, веселая королевская охота…

В самом хвосте блестящей кавалькады, отстав от нее на приличное расстояние, тянулись шагам два всадника. Первый — средних лет мужчина в темно-вишневом жупане — внимательно слушал своего спутника. Второй — молодой румяный шляхтич с пышными пшеничными усами — доверительно жаловался:

— Я совершенно потерял сон. Ворочаюсь до утра с боку на бок, и перина кажется мне набитой не легким пухом, а жесткими камнями. Может, меня сглазили, а, Казик?

— Ну, этому горю помочь легко, — улыбнулся мужчина в вишневом жупане. — Но сдается, дорогой Войтик, что причина твоей бессонницы несколько иная. Хотя очи прелестных паненок тоже обладают немалой колдовской силой.

— Ты думаешь? — озадаченно протянул пан Войтик, тиская в потной ладони сложенные перчатки. Он никак не мог окончательно решить, стоит ли допустить пана Казимира в святая святых своих сердечных тайн? Конечно, в проницательности ему не откажешь, но можно ли рассказать ему все, как на исповеди?

Про пана Казимира Чарновского болтали всякое. Он был известен как модный лекарь, к помощи которого прибегали многие придворные, желавшие избавиться от хворей, и как ловкий дамский угодник, сумевший завоевать сердце неприступной красавицы Барбары Сплавской. Об их связи ходили разные сплетни и слухи, однако при появлении прекрасной Барбары или самого Казимира досужие болтуны прикусывали язык, опасаясь острой сабли пана Чарновского, слывшего непревзойденным мастером клинка. Но не бывает же дыма без огня?

От одних знакомых Войтик не раз слышал, что пан Чарновский владеет тайнами магии и не чурается знаться с потусторонними силами. А другие знакомые утверждали, что он астролог и алхимик, умеет предсказывать будущее, готовить приворотные зелья и страшные яды. И шепотом называли имена нескольких известных лиц, якобы пользовавшихся его услугами.

Несмотря на все эти слухи и сплетни, пан Чарновский не имел врагов. Добрая половина окрестных шляхтичей считала его своим закадычным другом. А дамы просто не чаяли в нем души. Может быть, потому что он свято хранил их альковные тайны?

— Взгляни. — Чарновский прервал его размышления. Он показал за заросший травой шлях, убегавший в сумрак леса. — Ручаюсь, на этой дороге мы найдем прелестный старинный маеток, где можно устроить обед для короля и его свиты.

— Похоже, здесь давно никто не ездил. — Войтик привстал на стременах, пытаясь увидеть, что скрывалось за поворотом.

— Смелее, — подбодрил его Казимир и свернул в лес — Если мы и дальше будем тащиться за охотниками, ты никогда не заслужишь благосклонности его величества.

— Боюсь, на этой дороге мне его точно не заслужить, — усмехнулся пан Войтик.

Следовавшие за ними в отдалении слуги с возами, тяжело нагруженными шатрами, посудой и провиантом, тоже свернули на заброшенный шлях.

— Что тебе благосклонность короля, если ты родственник гетмана Радзивилла? — пошутил лекарь.

— Дальний родственник, — уточнил Войтик. — Вот если бы я сам был гетманом!

— Важнее быть самим собой, — засмеялся Чарновский, но тут же оборвал смех и серьезно поглядел на приятеля. — Ты сомневаешься, стоит ли довериться человеку, о котором ходит слава чернокнижника?

Пораженный пан Войтик открыл от изумления рот, но быстро вновь придал лицу выражение легкой печали.

— Как ты догадался?

Дорога повернула, и возы скрылись из виду. Кони шли шагом, мягко ступая копытами по высокой траве. Лес молчал, не слышно было даже птиц. Неожиданно лекарь цепко схватил Войтика за локоть и властно приказал:

— Смотри сюда! — В его руке блестел маленький шарик, загадочно мерцая в лучах солнца, пробивавшегося сквозь кроны деревьев. Держа шарик между большим и указательным пальцами левой руки, Казимир слегка поворачивал его, словно показывал Войтику со всех сторон.

Пан Войтик вдруг почувствовал, что колдовской шарик притягивает его взгляд, как магнит. Казалось, в его прозрачной глубине вспыхивали яркие искры, исчезая в молочно-белом тумане. Наваждение! Наверно, Казимир и вправду колдун.

— В твоем сердце пани Янина. — Слова Чарновского доносились как бы издалека, хотя они ехали стремя в стремя.

— Да, — хотел сказать пан Войтик, но губы не шевельнулись, язык онемел. Странное состояние, похожее на сон; однако он понимал, что сон не страшный, и на душе было спокойно.

— Видишь ее?

Где-то глубоко-глубоко, в самой середине прозрачного шарика, появилась неясная радужная точка, начала расти, и превратилась в смеющееся лицо Янины. Она весело запрокидывала голову и кокетливо грозила пальчиком. И пан Войтик подивился, как могла девушка уместиться в маленьком шарике лекаря. Но чудеса на этом, не закончились.

— Она крадет твой сон, — журчал приятный голос Казимира, но его самого пан Войтик не видел, только белесые космы тумана вокруг и блестящий шарик перед глазами. — Янину ты видишь даже на дне чаши с вином, ее образ неотступно преследует тебя, лишает покоя. А вот твой соперник!

Лицо Янины исчезло, и появилось другое — прямой нос, глубоко посаженные желтоватые глаза, впалые щеки, завитые черные усы.

— М-м-м, — замычал Войтик. Ревность острыми когтями впилась в его сердце.

— Это пан Марцин Гонсерек.

Теперь голос лекаря звучал так, будто он забрался внутрь головы пана Войтика и беседовал с ним, уютно устроившись где-то под черепом. Или это тоже сон? Сейчас прокричит петух, чары рассеются, ты проснешься в своей кровати, сладко потягиваясь и недоумевая, какая же занятная ерунда привиделась ночью.

И чары рассеялись. Блестящий шарик исчез так же внезапно, как и появился. Перед лицом Войтика мелькнула растопыренная ладонь Казимира, и он увидел себя сидящим на коне, который медленно шел по заросшему травой лесному шляху. Вплотную к дороге подступали деревья с поросшими лишайниками стволами. Высоко над их кронами пронзительно синело небо. В кустах протрещала сорока, извещая лесных обитателей о приближении человека.

— Что это? — ошалело помотал головой Войтик. — Ты колдун?

— Тс-с-с, — шутливо приложил палец к губам Казимир, — не то услышат ксендзы. И в лесу есть уши. Знаешь, как говорят: поле глазасто, а лес ушаст. Зачем ты носишь золотой перстень? Тебе больше подойдет медный.

— Медный?

— Разве ты не знаком с символикой перстней и металлов? — удивленно поднял брови лекарь. — Золотой перстень носят мудрецы, оловянный — жаждущие богатства, железный надевают те, кто хочет преодолеть все трудности, а влюбленным полагается носить медный — залог успеха в любви.

— Медный, — как эхо повторил Войтик. — Но скажи, что это ты сделал со мной?

— Тебе приятно было увидеть Янину?

— Да, но все-таки? Я никому не расскажу об этом, клянусь!

— Конечно не расскажешь, — загадочно усмехнулся Казимир. — Просто я показал тебе настоящее.

— А будущее? — срывающимся голосом попросил Войтик. — Можешь? Я поклялся не выдавать твоей тайны.

Некоторое время Чарновский ехал молча, задумчиво склонив голову на грудь. Потом испытующе взглянул на приятеля: