Нулевое кольцо - Вейнбаум Стенли. Страница 4

В одном из воспоминаний, очарованный, затаив дыхание, я всматривался в тихую заводь, в которой вместо воды медленно кружилась серебристая ртуть. На гладкой поверхности, словно отражения, резвились два крылатых существа. В них не было ничего человеческого, но они были удивительно прекрасны и переливались всеми цветами радуги.

Меня охватило странное чувство: как будто мы с Ивонной связаны с этими существами узами какогото родства, но я не мог вспомнить ни самих животных, ни времени, в котором они жили, ни природу окружающего ландшафта.

Старик Аврор де Нант внимательнейшим образом слушал меня, пока я с помощью жалких слов пытался пересказать увиденное.

— Замечательно! — воскликнул он. — Картины бесконечно да— лекого будущего, подсмотренные из трижды более далекого прошлого. Они носят явно неземной характер, и это означает, что рано или поздно люди разорвут земные оковы и посетят иные миры. В один прекрасный день…

— Если только все эти воспоминания не бред перегруженного мозга, навроде ночных кошмаров.

— Вовсе нет! — моментально вспылил он. — Однако могут ими стать, ибо стоят нам слишком дорого. — Я видел, как он пы— тался побороть волнение. — Мы все еще не вернули наши день— ги, и потому надо работать, если понадобится, работать годы, столетия до тех пор, пока не вытянем черную песчинку, ибо черный песок — вернейший признак золотоносной руды… — Он помолчал, затем, словно очнувшись от сна, спросил: — О чем это я?

Итак, работа продолжалась. Вместе с фантастическими виде— ниями приходили другие, почти на грани реальности. Наши за— нятия все больше смахивали на увлекательную игру. Я совер— шенно забросил бизнес, хотя потеря была невелика, и часами пропадал у профессора, охотясь под его руководством за нуж— ными сновидениями.

В конце концов я стал проводить у него все дни с утра до вечера, то погружаясь в летаргический сон, то пересказывая старику, какие невероятные картины мне довелось во сне уви— деть или, как он утверждал, вспомнить. Реальность потеряла для меня всякий интерес. Я пребывал в иллюзорном, фантасти— ческом мире, и лишь пристальный взгляд темных печальных глаз Ивонны временами возвращал меня к действительности.

Я уже упоминал о том, что некоторые видения были довольно реалистичны. Так однажды я видел город, и какой город! Весь устремленный в небо и ослепительно белый. Но на красивых ли— цах людей лежала печать божественной мудрости, и потому они были задумчивы и печальны. В великолепном городе ощущалась атмосфера взаимной неприязни и порочности, свойственная всем большим городам. Я думаю, впервые она возникла в Вавилоне и исчезнет только вместе с мегаполисами.

Однако здешняя атмосфера имела одну особенность: в ней присутствовало нечто такое, что не поддается объяснению. Не знаю, как это лучше выразить словами, пожалуй, слово «дека— данс» находится по значению ближе всего. Я стоял у подножия колоссального сооружения. Откуда-то доносился слабый шум ра— ботающих машин, но, несмотря ни на что, я знал, что город умирает.

Возможно, оттого, что стены зданий, смотрящие на север, местами обросли зеленым мхом. Возможно, оттого, что сквозь щели мраморного тротуара упрямо тянулись вверх лезвия моло— дой травы. А возможно, дело было в самих жителях-размеренной манере поведения и в грустном выражении их бледных лиц. Что-то подсказывало мне, что город обречен и передо мною вы— мирающая раса.

Когда я попытался пересказать воспоминание де Нанту, слу— чилась странная вещь. Как всегда, я споткнулся на деталях: было на удивление трудно загонять эти видения из бездонных глубин Вечности в жесткие рамки слов. Они постоянно расплы— вались и все время норовили ускользнуть из памяти. Вот и на этот раз я забыл, название города.

— Похоже на… — я замялся, подыскивая нужное слово. — Термис, а может быть, Термопил….

— Термополис! — нетерпеливо выкрикнул де Нант. — Город Предела.

Я уставился на него, пораженный.

— Точно! Но вы-то откуда знаете? — Я был уверен, что во время сна не произнес ни слова.

В выцветших глазах старика загорелся хитрый огонек.

— Знаю, — тихо сказал он. — Знаю.

И больше ничего.

Мне кажется, однажды я снова видел этот город. Я шел по выгоревшей безлесной равнине. Она ничем не напоминала ту хо— лодную серую пустыню, где мы брели вдвоем с какой-то женщи— ной, скорее это был один из засушливых, бесплодных'регионов Земли. Над горизонтом на западе висел огромный неподвижный красный диск остывшего Солнца. Где-то в глубине сознания я понимал, что гигантские приливы вызвали постепенное замедле— ние вращения Земли вокруг оси, пока она окончательно не ос— тановилась, а день и ночь не прекратили свою бесконечную по— гоню друг за другом вокруг планеты. Холод обжигал легкие. Я и шестеро моих товарищей с трудом продвигались вперед, сбив— шись в тесную кучку, словно делясь друг с другом теплом сво— их полуобнаженных тел. Наши ноги были, как жерди, ребра тор— чали, у всех впалая грудь и огромные светящиеся глаза. И су— щество рядом со мной вновь было женщиной, имевшей едва уло— вимое сходство с Ивонной. Я также был не совсем Джек Андерс. однако какая-то часть моего теперешнего «я» сохранилась в варварском мозгу этого дикаря.

За холмом волновалось море маслянистой жидкости. Мы вска— рабкались по склону к вершине и встали в круг. И вдруг я по— нял, что когда-то в бесконечно далеком прошлом на месте этой груды песка стоял большой город. Несколько уродливых камен— ных блоков, громоздясь друг на друга, увенчивали вершину холма, а поодаль одиноко возвышался фрагмент разрушенной стены высотой в четыре или пять человеческих ростов. Умираю— щее Солнце отбрасывало на изможденных людей свои слабые лу— чи. Вождь сделал какой-то знак, и в холодном воздухе раздал— ся его мрачный голос. Это не был английский язык, но я пони— мал все до последнего слова:

— Великие боги, что возложили камни на камни, мертвы. Но горе тому, кто не склонится к руинам их храма.

Я отчетливо воспринимал глубокий смысл происходящего: это было заклинание, магический ритуал, цель которого — защитить нас от духов, затаившихся среди развалин, развалин того са— мого города, потроенного нашими предками за тысячи поколений до нас.

Проходя мимо стены, я на мгновение обернулся и успел за— метить, как за угол метнулось нечто черное, отдаленно напо— минающее резиновый коврик у входной двери. Я придвинулся ближе к женщине, идущей рядом, и вслед за остальными мы спустились к морю утолить жажду. Да, именно к морю, посколь— ку с тех пор, как Земля остановила свое вращение, нарушился круговорот воды и на ее поверхность не пролилось ни капли дождя. Все живое скучилось у кромки вечного моря, и выжил тот, кто приспособился пить его горький рассол.

Я больше не оглядывался на холм, под которым был погребен Термополис — город Предела. Но я уже знал, что какая-та час— тица Джека Андерса, волей случая вновь появившаяся на свет, уже была — или еще будет — какя разница, если время движется по кругу? — свидетелем агонии человеческой расы.

Лишь в первых числах декабря я наконец натолкнулся на воспоминание, которое могло продвинуть нас на пути к успеху. Воспоминание было простое и очень приятное: я увидел себя и Ивонну в саду одного из старых домов Нью-Орлеана, выстроен— ного в континентальном стиле с обязательным двориком перед фасадом.

Мы сидели на каменной скамейке под олеандром. Я нежно об— нял ее рукой за талию и прошептал:

— Ивонна, ты счастлива?

Она подняла на меня свои печальные глаза и, улыбнувшись, ответила:

— Так же счастлива, как всегда.

И тогда я поцеловал ее.

Вот и все, но это имело большое значение. Более того — это имело огромное значение, и прежде всего потому, что это воспоминание никоим образом не могло принадлежать к моему прошлому. Видите ли, я никогда прежде не сидел рядом с Ивон— ной в благоухающей ароматами цветов старой части Нового Ор— леана, и я никогда не целовал ее до нашей встречи здесь, в Нью-Йорке.

Услышав мой рассказ, Аврор де Нант просиял.