Власть кармы - Вейр Тереза. Страница 3
«Ни один из двоих, — решила Клео, — не похож на копа. И у обоих вид… хм, весьма неординарный».
Опрятность темноволосого молодого человека казалась чрезмерной и подчеркнутой. Блондин, столь же подчеркнуто, выглядел небрежно одетым. На аккуратисте была полосатая рубашка, старательно, без единой морщинки, заправленная в отглаженные джинсы. На ногах кроссовки на липучках. Уже, наверное, года четыре Клео ни на ком не видела таких кроссовок.
Когда молодые люди приблизились, она разглядела, что лицо у парня в кроссовках блестит, будто его пригнули к раковине и надраили как следует. В подсознании мелькнуло: «Что-то тут не так».
В отличие от темноволосого чистюли, казавшегося мягким и уступчивым, весь вид его спутника свидетельствовал о противоположном. В грубых штанах цвета хаки, кожаных, на босу ногу сандалетах; летняя рубашка, некогда, может, и черная, теперь выцвела до светло-серого оттенка. На ней проступают… вроде бы розовые фламинго? И пальмы?
Да, точно.
И даже не потрудился побриться. Все в нем кричало: «Плевать мне на то, что вы обо мне думаете!»
Копна русых, выгоревших на солнце волос непокорными прядками падала на твердо смотревшие, немигающие глаза. Прямой взгляд. Жесткий, смелый. Взгляд Овна. Взгляд, в котором крылось раздражение. На нее? На жару? На то и другое вместе?
Клео ждала, что встречать ее придет кто-нибудь посолиднее. Почему — сама не знала. Может, оттого, что для нее офицер полиции олицетворял власть, а такие люди всегда кажутся старше, независимо от их настоящего возраста. Будь ей, к примеру, восемьдесят и ее арестовывал бы коп — ему должно бы быть лет на пять больше, по крайней мере.
— Вы — Клео Тайлер? — высокомерным тоном осведомился Овен, и Клео тут же взбесилась. На подобный тон ее так и тянуло огрызнуться по-детски: «А тебе-то какое дело?»
Но она сдержанно сказала:
— Да, это я.
— А я — Дэниэл Синклер.
Она легко разгадала его. Скептик до мозга костей. Против скептиков Клео вообще-то ничего не имела. Если на то пошло, она и сама скептик: эти последние несколько лет она только и старалась доказать себе, что экстрасенсорных феноменов не существует.
Клео видела: Дэниэл явился на вокзал, уже предубежденный против нее, но при виде слепой женщины вошел в штопор. И теперь чувствует себя виноватым за то, что невзлюбил калеку, однако по-прежнему считает: единственная ее цель — обмишурить жителей городка Египет, штат Миссури.
Что, может, и верно. Но ведь они же сами обратились к ней за помощью, она своих услуг им не навязывала. Она же не занималась гаданием и прорицательством. Бог мой, она всего лишь работала в кофейне! Последнее время бродила у нее мыслишка вернуться обратно в колледж, но когда шеф полиции этого городка обратилась к ней в третий раз, Клео невольно задумалась над предложением. Что-то жизнь у нее стала совсем уж скучной и монотонной. А когда ей пообещали, что заплатят в любом случае — найдет она универсальный ключ или нет, ну что ж — от таких предложений не отказываются.
Этот Синклер пялится на нее, будто видит ее насквозь. Ну и самонадеянность! Он же ничегошеньки про нее не знает! И в ту же минуту Клео решила — она и сама ничего про него не желает знать. Пусть себе коснеет в своей самодовольной узколобости.
— А вы совсем не похожи на полицейского, — заявила она, намекая — люди не всегда те, кем кажутся. А заодно ее замечание разоблачило перед ним ее невинный обман.
Сначала на лице у него отразилось удивление. Тут же сменившееся самодовольством: именно этого — обмана и двуличия — он от нее и ждал!
— Значит, вы не слепая!
Ну а вы? — с лета отбила она удар. — Вы — тот, кем прикидываетесь? Я ощущаю ясно вашу двойственность. Это не характерно для Овна…
— Вот только мне не надо впаривать эту вашу ерунду, — поморщился Синклер. — Я вполне соответствую своему знаку. До сих пор не жаловался.
— Но что вы подразумеваете под своим знаком? — уточнила Клео, вдруг почувствовав, как она устала, и уже жалея, что затеяла этот разговор.
— Я — коп маленького городка и могу делать то, что пожелаю. Вот моя стихия, мой элемент, моя судьба.
«А глаза у него ярко-синие, как у Пола Ньюмена, — машинально отметила Клео. — Такие яркие, что кажутся ненатуральными. Может, контактные линзы? Хотя нет, он не из таких. Такой и простые-то линзы поставить не побеспокоится, не то что цветные».
— То есть вы хотите сказать, что управляете городом? — уточнила она.
— Управляй городом я, здесь и духу бы вашего не было.
— Интересно, и почему меня это ничуть не удивляет…
— А вам не приходило в голову, что вы, возможно, искушаете судьбу, прикидываясь слепой?
А может, не такой уж он и скептик. Не станет она утруждаться объяснениями, почему решилась на притворство. Пусть думает, что ему угодно. Пусть считает, что она — ловкая авантюристка. Ей безразлично. Попытки объясняться означали бы, что она реагирует на его уколы, Клео как раз была выше этого. Пусть себе считает как хочет.
— То есть вы хотите сказать, что верите в судьбу, но не в экстрасенсов? — осведомилась она.
— Ну… вроде того, — пожал плечами Дэниэл. Его спутник становился все беспокойнее и, явно опасаясь, что ему так и не дадут поучаствовать в беседе, врезался в разговор с ходу, разрядив атмосферу, грозящую превратиться во враждебную:
— А я — Бью!
— Мой брат, — пояснил Дэниэл.
Бью порывисто протянул руку с таким добродушным видом, что уклониться от рукопожатия было бы кощунством. Ладонь у него оказалась мягкой, теплой, но пожатие — твердым. Клео улыбнулась, глядя в красивые добрые глаза, каких она прежде и не видела.
— Привет, Бью. — Тут, на захолустном вокзале, посреди захолустного штата, она вдруг наткнулась на доброе сердце. А добрые сердца — такая редкость в наше время. Такая благословенная редкость.
— Какой у тебя знак? — поинтересовалась Клео.
— Что?
— Знак Зодиака.
Она видела — Бью не понимает, что ее интересует. И на минутку пожалела, что спросила. Но тут же ринулась заглаживать промах:
— Рыбы? Спор, что ты — Рыбы.
— А, да… — наконец уразумел Бью. — Да, верно. Я — Рыбы.
Клео познакомила его с Вестником. Тут возникла любовь с первого взгляда. Бью начал играть с псом, отбегая на несколько шагов и дожидаясь, пока тот нагонит его. Никогда раньше Клео не видела, чтобы пес так сразу проникся к кому-то.
— Здесь всегда такая жара? — повернулась Клео к Дэниэлу, все еще не в состоянии постигнуть, как можно жить в таком климате.
— Нет, случается, бывает и жарче. — Дэниэл словно получал садистское удовольствие, сообщая ей это. — Ваш? — указал он на одиноко стоявший на платформе чемодан.
— Да.
Он поднял его, изумленно охнув от его тяжести.
— Похоже, все эти ваши пирамиды и хрустальные шары тяжеленные!
— По правде говоря, в ней детали от моей машины времени.
Его выгоревшие белесые брови дрогнули, и он наконец соизволил улыбнуться.
— Надо же!
Клео уже расслышала в его выговоре легкую картавость.
— А что это у вас за акцент? — полюбопытствовала она, стараясь завязать пустяшный разговор, пока они шли к стоянке. — По-моему, не местный.
В общем-то, ей было безразлично, у нее нет ни капельки интереса к этому человеку, твердила себе она.
— Может, от Лос-Анджелеса остался.
— Нет, я слышу — не лос-анджелесский. Дэниэл перебросил чемодан в другую руку.
Наверное, она различила слабый акцент, оставшийся после его житья в Шотландии. Он так горел желанием повидать мир, что работал до седьмого пота, чтобы скопить денег и поучиться хотя бы год в Шотландии. Он планировал вернуться сразу по окончании учебы, но влюбился, и вся его жизнь быстро пошла вразнос. А вот акцент сохранился.
— Жил какое-то время в Шотландии. Акцент легко подхватить, да трудно от него избавиться. — Он невольно отдал ей должное: этого акцента у него никто не замечал.
Клео сняла темные очки, словно бы желая лучше разглядеть его.