Кавказ - Величко Василий Львович. Страница 46
Необходимо, однако, заметить, что кавказская армия столь высока, не только в силу своей закваски и благородных традиций, но отчасти и потому, что она подвергается меньшим систематизированным соблазнам, чем прочие русские учреждения края. Обыкновенного строевого офицера никакой армянский туз не станет особенно закармливать и совращать; офицер, ставший приставом, штабным адъютантом, или чиновником канцелярии, или делопроизводителем какого-нибудь специального управления с большими денежными оборотами, — это дело другое: такого политиканы стремятся непременно опутать. Самая же армия, пользующаяся всеобщим уважением в народе, составляет предмет худо скрываемой ненависти армянских и армянствующих политиканов.
Как сказано в одной из предыдущих глав, почти вся без исключения местная печать во время процесса Дрейфуса демонстративно принимала сторону изменника-еврея, сочувствием к которому было проникнуто все армянство, начиная с докторов философии и банковских воров, и кончая последним оборванцем-мушой. Дрейфус тут был, конечно, не при чем: он являлся лишь предлогом к дозволенному, «цензурному» выражению ненависти к армии сильной, дисциплинированной и достойной. Это был совершенно еврейский по психологии антимилитаризм.
За самое последнее время среди кавказского воинства замечаются явления не особенно серьезные, но принципиально нежелательные. В беседах с кавказскими офицерами приходится слышать такие выражения, как «туземная партия полка». Оказывается, что когда в полку наберется значительное число офицеров не русского происхождения, то они иногда проявляют склонность составлять отдельный кружок, с обособленными товарищескими интересами. В этом, конечно, ничего противозаконного и объективно-дурного нет, но это нежелательно и как некоторый подрыв старым традициям кавказских войск, да и с широко воспитательной точки зрения. Ведь нужно же, чтобы представители кавказских народностей возможно теснее сближались духовно с русскими, а это достижимее всего, если они в окрашивающей русской среде явятся меньшинством, а не значительными группами, с которыми теперь иногда приходится считаться и прочим товарищам, а в исключительных случаях, и командиру полка.
Бесспорно, однако, что в течение целого столетия в рядах славных кавказских дружин служило с честью немало местных уроженцев; но, с одной стороны, тогда было громкое боевое время , и престиж русского имени в крае поэтому был гораздо ярче, чем теперь, а с другой стороны, — во всех слоях общества политиканства было гораздо меньше.
Русская культурная задача нашей армии на Кавказе в мирное время чрезвычайно велика и ответственна, и с каждым днем становится труднее, а потому все патриотически настроенные люди должны окружать армию любовью и почетом, облегчая ей выполнение долга в области гражданских отношений. Светила человечества служат делу всеобщего мира. Но у мирного времени есть свои острые стороны и специальные особенности, подавшие повод графу Соллогубу сказать, еще в 60-х годах, дорого обошедшейся ему экспромт:
20. СЕКТАНТЫ И РУССКИЕ ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ
Страна, присоединенная к какому-либо государству, если в ней нет представителей главной народной среды этого государства, — в лучшем случае, т.е. когда она приносит доход, заслуживает названия колонии, а в худшем — такое присоединение может быть названо оккупацией. Так как у нас колоний нет, а есть окраины, то понятие оккупации на какой-либо из таких окраин свидетельствует о долгом отсутствии ясного патриотического взгляда на данный вопрос или об иных препятствиях к правильной государственной работе в крае и, во всяком случае, о том, что дело обстоит неблагополучно.
К сожалению, приходится признать, что в Закавказье, где русские составляют несколько больше 2% населения, есть много признаков именно оккупации, — и это после 100-летнего владычества в крае. На первый взгляд, это как будто нелестно для российской нации, но если присмотреться поближе, то окажется, что это факт довольно естественный, объясняемый не одними печальными причинами. Во-первых, во внутренней России нет особенной тесноты, сколько ни кричат о малоземелье, а есть главным образом плохое отношение людей к земле, делающее ее малодоходной; а с 60-х и особенно 90-х годов к этому присоединилась плохая, непатриотичная финансовая политика, усугубившая данное зло.
В первой половине прошлого столетия почти все русское простонародье состояло в крепостной зависимости, — и помещикам, которые сами жили привольно, а крестьян держали большею частью в сытости, не охота была покидать насиженные места или высылать в далекое Закавказье крестьян, которые были нужны дома. Вот почему первыми русскими простолюдинами, осевшими в Закавказье, явились, с одной стороны, сектанты , которых удаляли туда из внутренней России как элемент вредный, и женатые солдаты, на которых великий Ермолов, — дальновидный русский патриот, — смотрел, как на зерно будущей необходимой, с государственной точки зрения, русской колонизации края.
Места в Закавказье много, особенно если принять во внимание необычайное плодородие долин и степей, желтый лес которых пригоден для высоких земледельческих культур, а также обилие на горных склонах почв (напр., мергеля), обеспечивающих богатое виноградарство. С упрочением мира и естественным, постепенным развитием оседлого быта в ущерб кочевому, был замечен избыток земли, но русская народная стихия была еще далеко, а каждая война с Турцией или Персией дарила нам десятки тысяч армян. Русские правители по отношению к ним и к задачам государственного дела в крае были недальновидны и знания местной истории не проявили, а о положении дел на ближайшем Востоке имели смутное понятие.
В конце 50-х годов фельдмаршал князь Барятинский имел наивность говорить, что «армяне вообще нам преданы и чужды всякого вмешательства в дела политические», — хотя в ту пору, после крымской войны, армяне уже сильно зашевелились. С отвлеченной, не государственной , а естественно-исторической точки зрения, пожалуй, и было правильно заселять бездоходные по своей пустынности места людьми, приспособленными самой природой к местным климатическим и хозяйственным условиям.
Во второй половине прошлого века уже трудно было сказать, где кончается недальновидность и где начинается более чем равнодушное отношение к русским государственным интересам. Со стороны единичных личностей оно, несомненно, доходило до гнусной измены русскому делу.
По мере подъема спроса на землю и ценности ее, а также усиления разных туземных противорусских движений возник, развился и возымел большое влияние взгляд, будто бы Кавказ, в силу своих климатических и почвенных условий, совершенно не годится русским людям. За последнее время, когда «опасность» наплыва русских наглядно усилилась, — инородцы и их русские прислужники стали подкреплять указанный взгляд бесчеловечными экспериментами над русскими пришельцами. Но об этом ниже.
Наперекор басне о невозможности русским людям селиться за Кавказом и солдатские поселки, и сектантские деревни процветали. Богатство духоборческих и молоканских селений вошло в пословицу, да и большинство так называемых штаб-квартир не может пожаловаться ни на бедность, ни на упадок здоровья жителей.
Правда, местности Закавказья, годные для земледелия, далеко не одинаковы в гигиеническом отношении. Их можно разделить на 3 категории. Одни из них не только следует признать здоровыми, но необходимо отметить, что русская порода, под влиянием тамошних условий, даже подверглась изменению к лучшему. Как совершенно верно указал кавказский антрополог и внимательный наблюдатель местной жизни, доктор И.И. Пантюхов, поколения русских людей, родившиеся в благоприятных местностях Закавказья, отличаются большим ростом и мускульною силой, большею яркостью глаз, живостью и т.д. Новейшие переселенцы, приходящее из внутренней России, — совершенные заморыши по сравнению с гомборцами, белоключинцами, жителями Манглиса и сектантских деревень. Причиной тому является мягкий, умеренный климат, разнообразие растительной и обилие мясной пищи: население питается ежедневно так, как жители внутренних губерний питаются только по большим праздникам. Внешность русских уроженцев благоприятных местностей Закавказья (нагорий средней высоты) принимает отчасти туземный характер, и даже в речи слышатся порою гортанные нотки, как результат не только сношений или скрещивания с туземцами, но и непосредственного влияния природных условий. К числу местностей, особенно благоприятных для русской колонизации, относится огромная Карсская область, которую, во времена влияния графа Лорис-Меликова и его присных на кавказские дела , заселили, однако, в значительной части турецкими армянами, греками и всяким сбродом, оставив только оскребки русским людям, тогда уже начинавшим искать землицы в Закавказье.