Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 - Велидов (редактор) А. С.. Страница 53

Но вместе с тем необходимо подчеркнуть, что военная организация не имела права решать самостоятельно каких-либо основных вопросов.

Все переговоры велись через Н. Н. Щепкина.

5) Относительно таблицы с численностью войск, найденной у Миллера, я никаких объяснений по ее содержанию дать не могу.

Замеченная мною подпись на оборотной стороне этой таблицы «Константин Константинович» напоминает мне следующее: при одной из встреч Миллеру было сказано, что вопросы по технической части, могущие возникнуть в его районе, должны обдумываться Константином Константиновичем. Миллер вынул из кармана какую-то бумажку и на ней записал это имя и отчество. Есть полное вероятие предполагать, что эта бумажка и была названной таблицей. Почерка, коим написана таблица, не знаю.

Константин Константинович ведал исключительно техническими вопросами, и в круг его обязанностей ни в коем случае не входило поддержание связи с частями на фронте и в провинции, да такой связи и вовсе не было.

Предположение, что вторая графа таблицы есть данные о числе сочувствующих на фронте, полученные на основании донесений, по-моему, совершенно невероятно, так как для этой статистики пришлось бы иметь особое бюро и массу агентов, что, конечно, на практике неосуществимо.

Считаю необходимым пояснить, что Миллер в организацию вступил не персонально, а как лицо, объединяющее уже целую группу лиц. Произошло как бы слияние двух групп. Если это принять во внимание, то станет ясным, что целый ряд вопросов может и не быть известным.

6) Я предполагал послать связь к Мамонтову. Людей для этого должен был дать Лейе, но посылка не состоялась, ибо в ней миновала надобность, так как Мамонтов в это время повернул на юг, в район станции Касторная.

Лиц, приехавших от Мамонтова в Москву, я не видал и связи с ними не имел.

7) Относительно Федорова могу показать, что Владимир Данилович Жуков мне передавал о желании Федорова, чтобы во время выступления к нему явилось бы несколько вооруженных лиц, которые заставили бы его работать. В подготовительной же работе Федоров, по-видимому, не отказывался участвовать.

Ступин

VI

Н. Н. Щепкин предлагал мне ведать разведкой, полагаю, что это значило бы, что мне придется принять целый ряд лиц, уже имеющихся у него. Я не считал это возможным, так как смешивать Дело организации с разведкой было нельзя.

Желая найти себе помощника, я попросил Ульянина – заведующего курсантами Академии Генерального штаба зайти со мной на совещание к Талыпину. Познакомившись с положением Дела, Ульянин, однако, определенного согласия не дал, уехал на занятия с курсантами на Ходынку, и связь с ним фактически прервалась, и для организации он никакой работы не выполнял. Ульянина знаю с детства.

Предложение подорвать железные дороги в районе Пенза – Рузаевка возникло в связи с перебросками войск с Восточного фронта на Южный. Задача подрыва была дана заведующему инженерной частью – Владимиру Даниловичу Жукову, который поручил Миллеру набрать личный состав партии.

Возможно, что о технической выполнимости этой задачи Жуков советовался с Федоровым. Жуков служил в управлении жел. – дор. войск. Посылка партии не состоялась ввиду явно выраженного нежелания ее ехать. Константин Константинович является преемником Жукова по организации.

Константину Константиновичу ставилась задача: разведка телефонной сети Москвы, цель – выяснить, каким образом остановить работу Центральной телефонной станции и изолировать в смысле телефонного сообщения Кремль и оперативный штаб отрядов особого назначения (Б. Чернышевский пер., [124] 22); (кроме задач, изложенных выше, – телеграф, радиостанция, саперная часть и железнодорожная).

О телефонах. Предложил нападение на Центральную телефонную станцию.

Ударной группы для этой цели намечено не было.

Об изолировании Кремля и штаба особого назначения говорил, что разведка произведена.

О Сучковых слышал как о людях непорядочных, с которыми нужно быть осторожными.

Лейе ставилась задача – только занятие (Николаевского и Северного [125]) вокзалов и способствование атакующим вокзалы частям.

Связь с авиацией я считал поставленной хуже всего. Слышал, что имеется в виду человек, могущий быть пилотом.

О заводе «Амо». Признавалось необходимым его захватить, однако штаб сведений о связи с заводом не имел.

С Ланкевичем добивалось знакомства какое-то лицо, приехавшее из района Могилева (Гомеля), которое хотело обязательно связаться с московской организацией, предлагая услуги [от] якобы имеющейся в Могилеве организации. Но я от этой связи отказался, так как считал поддержание связи со столь отдаленной организацией нецелесообразным.

Относительно связи организации с Тихвиныммне ничего не было известно.

1 октября 1919 года Ступин

VII

Из вопросов, предложенных мне в предыдущих допросах, я вывел заключение:

1. Меня считают главой организации, возможно, и лицом, создавшим ее.

По этому вопросу я считаю необходимым пояснить, что в организацию я вступил тогда, когда она уже имела высшее управление, в виде управления корпуса. Я же вступил как обыкновенный рядовой член.

В дальнейшем ряд арестов высшего управления привел в июле сего года положение организации к тому, что я на правах преемственности, как старший, оказался в роли руководителя.

Так как вопрос о главе организации оставался все время открытым, то и руководство всем делом продолжало оставаться за мной.

2. Меня считают принадлежащим к кадетской партии или, во всяком случае, лицом, поддерживающим исключительно кадетскую программу.

Ордер на арест В. В Ступина

Такое заключение, по-видимому, выведено из того, что спроектированные приказ и приказание командующего Добровольческой армией носят в политической своей части отпечаток взглядов кадетской партии.

По этому поводу я могу показать, что проекты приказа и приказания, а также лозунгов, помещенных в конце воззвания, были первоначально набросаны мною.

Этот набросок затем обсуждался мною совместно со Щепкиным, который и ввел свои поправки, главным образом в политическую часть приказания и лозунги.

Только после этого обсуждения была окончательно выработана редакция приказа, приказания и лозунгов.

Таким образом, при участии в этом деле Щепкина неизбежно и должен был получиться отпечаток взглядов кадетской партии.

Кроме этих двух вопросов, считаю необходимым вновь подчеркнуть, что военная организация объединялась не какой-либо политической программой, а, как воинская часть, только сознанием, что она является частью Добровольческой армии.

О том, что военная организация состояла при определенном политическом центре, было известно только ограниченному числу лиц высшего управления. То же и относительно указаний, получаемых от центра, а также относительно того, что связь с Добровольческой армией поддерживалась центром, а не самой военной организацией.

8 октября 1919 года Ступин