Приключения майора Звягина - Веллер Михаил Иосифович. Страница 48

Федорков диковато скосил глаз и сгорбился.

– Спасибо… – неслышно выговорила Дранкова и взялась за ручку высокой тяжелой двери.

– Ни дна вам ни покрышки, – с сердцем напутствовал Звягин.

Чуть позднее, медленно шагая по людномуЛитейному и обходя лужи на тротуаре, Юра нарушил молчание:

– А теперь ты мне можешь рассказать, как нашел их? – Звягин одобрительно проследил, как «скорая» выкатилась на трамвайные пути и проскочила на красный свет, и сказал:

– Пятнадцатая станция поехала. Доктор Дедух. – Сделал еще десяток шагов.

– Я, понимаешь ли, отдавал себе отчет, что мне с вами, профессионалами, в вашем деле тягаться трудно. И попробовал заехать с противоположной стороны.

Выстраивалась та версия, что убитый и убийца были знакомы. А если не были? Они завтракали вместе. А если не завтракали? Убитый сам впустил в дом убийцу. А если не впускал?

Они спорили. А если не спорили? Убийца знал, что хозяин дома. А если наоборот – не знал?

Если рассуждать по принципу «наоборот», получается следующее: они не были знакомы; убийца думал, что квартира пуста; он проник туда самостоятельно. С какой целью? Ему что-то было нужно. Первая мысль в таком случае – кража, там есть что красть. Никаких признаков грабежа? А если наоборот: проник именно для грабежа?

Хозяин был дома. А если наоборот – не был? А? И тогда выстраивается версия противоположная, как бы зеркально отраженная: грабитель в пустой квартире, входит хозяин, и грабитель его убивает. И уходит, замаскировав и следы, и цель своего визита.

Попробуем по порядку опровергнуть то, что казалось фактами.

Первое. Хозяина не было дома. Значит, он вышел ненадолго. Куда? В магазин, к телефону-автомату, в гости. Но в то утро он, насколько установлено, никуда не звонил. Никаких новых продуктов или вещей в доме не появилось, жена бы заметила. За сигаретами? Пачка была наполовину пуста, вторая лежала на кухне. В гости? Ни к кому не заходил. А мог зайти? Мог. К кому? К Брагину. А тот был дома? Нет, не был. Итак, возможно, что он на пять минут вышел, поднялся на двенадцатый этаж, с минуту звонил в дверь и вернулся обратно. За это время грабитель мог проникнуть в квартиру.

– А два голоса, которые слышала соседка из своей лоджии?

– Она глуховата, ты сам говорил. Это орал телевизор! В то утро по второй программе повторяли детектив. Именно поэтому он завтракал не на кухне, как обычно, а в комнате: смотрел кино. А выходя он телевизор выключил.

Дальше. Если это был грабитель, то не профессионал. Во-первых, он открыл дверь ключами, раз в замках никаких следов. Во-вторых, профессиональный вор не пойдет на убийство, насколько мне известно. В-третьих, он мог бы уйти через лоджию в соседнюю квартиру, разыграв там, по анекдоту, сбегающего любовника или что-нибудь подобное.

Если принять такую версию, то остается выяснить, где он взял ключи и как узнал про эту квартиру. Потому что проникновение через лоджию или форточки здесь исключается, а коли были ключи, то готовился красть именно здесь.

У кого есть ключи? Муж, жена, дочка. Никто из них ключей не терял значит, сняли слепки. С чьих же? Жена отпадает. У нее в парикмахерской все знали, что муж на несколько дней вернулся с моря. Если преступление было связано с работниками парикмахерской, оно произошло бы в другой день, и ограничилось бы тогда кражей.

Муж? Сомнительно. Он общался практически только с коллегами. Моряки зарабатывают неплохо и судьбой своей дорожат. Если уж моряк нарушает закон, то это практически всегда контрабанда, которая для такого ловца денег и прибыльнее, и безопаснее, и психологически легче, чем квартирная кража.

Дочка? Невозможно. Кто ж снимет слепки с ее ключей? Бабушка? Подружки? Учителя?

Помнишь, в тот вечер я помогал матери проверять сочинения по английскому ее школьников? «Моя семья»? Честно говоря, оно и подтолкнуло меня допустить эту, наименее вероятную, возможность. Потому что если ее допустить, то складывается картина уж очень стройная… И разузнать все можно, и подозрений на себя не навлечь, и непрофессионал налицо. А кроме того, такая версия легко поддается проверке – вряд ли ведь преступник ограничится одной квартирой, если преподает в общей сложности полутораста-двумстам ученикам.

А когда я узнал, что девочка учится в спецшколе и, надо полагать, там много ребят из достаточно обеспеченных семей со всего города, то решил этот вариант в первую очередь и проработать.

Пришлось немного посоображать, как получить список фамилий и адресов учеников, которым преподает та же учительница, что и Алисе Стрелковой. А в тетрадях Алисы по английскому были подробнейшие планы сочинений, прямо какие-то сводки об имуществе семьи и распорядке дня родственников!

– Почему ты не сообщил нам?

– Что? Свои досужие подозрения? У меня никто совета не спрашивал, верно? Ну, я приврал слегка своему знакомому из рано, что мне нужен бы список учеников на предмет знакомства и обследования: набираю, мол, статистику для диссертации о зависимости детского травматизма от уровня развития, а он в спецшколах в среднем выше, чем в общих. (Кстати – написать в самом деле такую диссертацию, что ли? Можно не только на детском материале. Интересная тема… Правда, ею и без меня занимаются.)

– А что тебе мешало зайти в школу самому?

– Мыслитель. Засветиться и насторожить преступника – если он действительно преступник? Вот когда ты мне сообщил, что из этого списка ограблены три квартиры – у меня уже появились какие-то косвенные доказательства.

– А ты неплохо владеешь терминологией, – отметил Юра, отпрыгивая от веера брызг, окатившего тротуар из-под пронесшегося у бровки троллейбуса.

– Телевизор. Кино. Детективы. Поток информации захлестывает, и крупицы шлака оседают в голове, – был иронический ответ. – Но со следами в замках ты меня озадачил, признаюсь. Хотя и ненадолго. Уж если эти двое додумались для отвода глаз ковыряться в замках, додумался и я тоже.

– Хорошо, с ней ясно. А как ты добрался до Федоркова?

– Не могла же хрупкая девушка проделать все сама. Во-первых, женщины мало склонны к слесарным работам, переноске тяжестей и уж тем более убийству, да еще таким образом. Во-вторых, ей нужно на всякий случай алиби, и она его имела. В-третьих, такая симпатичная особа не могла не иметь поклонников. И прикинулся твой отец не то чтобы шлангом, но газовщиком-слесарем, и привел в порядок газовую плиту и вытяжку в ее квартире, когда там была мама, а сама Дранкова в школе. Мама уже старушка, подрабатывает киоскершей, и как все одинокие старушки-мамы больше всего на свете любит разговоры о современных взрослых детях, умных и пригожих, да не совсем счастливых. И оказалось, что есть у дочки давний друг, который работает в музее Достоевского и приходит к дочке, когда мамы нет дома; любит и просит выйти за него замуж, а дочка его тоже любит, но уж больно забила себе голову красивой жизнью и считает, что современной женщине нужны деньги и свобода.

– Вот ей деньги и вот ей свобода, – сказал Юра.

– В музей я пошел с мамой – опять же, чтобы не вызывать подозрений. И узнал там все, что мне было нужно.

– Что именно?

– Что в этом месяце Федорков отрабатывает экскурсионную норму. А заодно на стенке экскурсбюро у кассы прочитал расписание экскурсий на неделю.

Юра покачал головой, крякнул.

– И все-таки у тебя не было никаких прямых доказательств, никаких прямых улик.

– Поэтому мне и нужно было чистосердечное признание. Для этого я и съездил в те квартиры за старыми ключами – после краж-то они новые замки поставили, естественно. Для этого и пошел с фотоаппаратом к знакомому патологоанатому в морг и сделал там снимок пострашнее, а Джахадзе мне его через час отпечатал, он фотографией занимается. Она-то Стрелкова все равно никогда не видела.

– Интересно, – спросил Юра, – ты по каким учебникам изучал тактику ведения допроса?

– Отродясь не изучал. Но психиатрии и психологии меня все-таки учили.

– Но как ты узнал, что он придет именно в это время?