Разбиватель сердец (сборник рассказов) - Веллер Михаил Иосифович. Страница 46

БОРИС. Как, как… Выкрал ночью! Обыкновенно.

МАТЬ. Ты… Мы тебя с таким трудом туда запихали…

ОТЕЦ. Утром иду в деканат. Восстановят. Неучем не будешь!

БОРИС. Буду! А кем я буду?..

МАТЬ. Хотя бы учителем! для начала.

БОРИС. Это одно и то же. Куда поступает человек, если учится он на тройки, призвания ни к чему не чувствует, достичь ничего в жизни не надеется, поступить в приличный вуз не может, а идти вкалывать не хочет? В областной педагогический институт! потому что конкурса меньше и слабее нет уже нигде. Наши учителя – это вчерашние серые троечники. Чему они могут научить?

ОТЕЦ. Знаешь, кто хочет что-то делать – находит возможности, кто ничего не хочет делать – находит оправдания. Был еще такой учитель по фамилии Сухомлинский…

БОРИС. Апостол! Одинокий человек, маленькая сельская школа. Исключение подтверждает правило. А классы по сорок рыл, и городская карусель, и семья? Нельзя требовать от учителей апостольства, они обычные люди. И рассчитывать надо на обычных!

ГЛЕБ. За их зарплату мучиться с такими, как мы? Да я бы лучше пошел тараканов дрессировать.

МАТЬ. Вам дают бесплатное образование…

БОРИС. Бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Вы с отцом работаете? значит, за мое образование платите вы. Средства государства на все, что есть, – только от вашей работы. Неясно?

ОТЕЦ. Не понимаю. Мы в студенческие годы были счастливы…

БОРИС. Конечно: дурака валять все условия. Откинь два месяца летних каникул, да зимние, да месяц колхоза осенью, да физкультуру, да всякую белиберду, да болезни – и окажется, что мы учимся своей специальности три месяца в году, если плотно занимаемся. Я бы сдал за два года экстерном весь курс: яэкономлю время, государство экономит средства. Почему нет?

ОТЕЦ. А потому! Все умные – лишь бы не делать ничего.

ГЛЕБ. Чего хорошего в этих институтах? Вон и развелось таксистов с инженерными дипломами и официантов с гуманитарными.

БОРИС (в запале). Сбегу из школы при первой возможности! Вы проведите-ка урок: пиджак на спине мокрый! я был на практике. И все тебе предписано-расписано, инструкции роно, конспект каждого урока, проверки тетрадей, не дай бог отклониться от программы – но программа-то одна, а ученики разные! Отличникам уже скучно, а двоечники еще ничего не поняли, а ты ориентируешься на среднюю массу… Собрать бы сильных учеников в один класс, слабых – в другой… господи, как я устал.

ОТЕЦ. Нигилист. Дня еще не проработал – с чего ты устал?

БОРИС. Неправильно все… Несправедливо. Бессмысленно.

ГЛЕБ. Никаких условий для нормальной работы. Опять петли пересчитывать.

ОТЕЦ. Вот повкалывал бы ты, тогда понял…

БОРИС. Так на кой вы пихали меня в институт? Я и буду вкалывать.

ГЛЕБ. Говорил я – шел бы он учиться на экскаваторщика. Капусту ковшом гребут. Завел бы собаку и вставил ей золотые зубы.

МАТЬ. Где взять денег, чтобы вставить тебе золотой язык?

ГЛЕБ. А я на свой не жалуюсь.

ОТЕЦ. Если ты не жалуешься на свой язык – так другие на него жалуются. (Борису.) Балда ты, вот ты кто!

БОРИС. Социологи давно доказали: интеллект составляется к пятнадцати годам и потом остается на неизменном уровне.

МАТЬ. Не дай тебе бог остаеться на неизменном уровне.

БОРИС. Все дети, все дети! Эти дети танки водят, рекорды ставят, а тут… Мне двадцать лет, имеюб право голосовать, быть избранным, жениться, на труд, на отдых, на жилье и все на свете. Во мне сто девяносто росту, я выжимаю…

ГЛЕБ. Велик пень, а шумит. Во спец по саморекламе.

ОТЕЦ. Приказ об отчислении подписан?

МАТЬ. На ком ты собираешься жениться?

БОРИС. Хватит!! Проповеди, шуточки, попреки, мое полное бесправие: я же никто! никто! Плевать на магнитофоны, деньги, женитьбы, этот поганый город… хотел вытерпеть – но не могу! Мой поезд в ноль тридцать. Вот. (Показывает билет.) Все! И через три часа я ухожу из этого дома – навсегда! Навсегда!

МАТЬ. Да куда, куда еще ты собрался?..

БОРИС. В Усть-Кан! Там стройка, смысл, настоящие люди. И я там буду человеком! Буду жить и отвечать за себя сам.

ОТЕЦ. А институт?!

МАТЬ. А мы?..

ГЛЕБ. А долг?

БОРИС (заикается от волнения). Х-х-хватит. Пора жить! П-птенец вылетел из г-гнезда.

ГЛЕБ. Эх, и гэпнется сейчас, сказал внутренний голос.

ТЕЛЕВИЗОР. Вы смотрели передачу "Папа, мама, я – спортивная семья".

4. Спальня родителей. ГЛЕБ, МАТЬ.

МАТЬ (всхлипывает в подушку). Что Боря делает?

ГЛЕБ. Ничего страшного. Чемодан собирает. Ну что так переживаешь? Разве вы в его возрасте не мечтали уехать куда-нибудь и начать новую, самостоятельную жизнь? А? Дети делают то, что когда-то хотели делать родители, а родители почему-то при этом плачут.

МАТЬ. Сил моих нет… Хуже лошади. Встаешь в половине седьмого и ложшщься в двенадцать без задних ног. Завтраки, обеды, магазины, прачечные, а ведь еще работа, и дома надо работать, чтобы что-то успевать… И вот благодарность за все.

ГЛЕБ (подает таблетки). На, прими. Еще немножко потерпи, и тебе будет гораздо легче и спокойнее.

МАТЬ. Я чувствую. Каких-то двадцать лет еще – и успокоюсь.

ГЛЕБ. Кончу восьмой класс, пойду в ПТУ, жить буду в общежитии, на всем готовом…

МАТЬ. Что ТЫ еще выдумал? Какое ПТУ?!

ГЛЕБ. Чего: самостоятелен, материально обеспечен, буду ходить к вам в гости и делать подарки.

МАТЬ. Подари мне сразу гроб. Ты хотел в торговый институт!

ГЛЕБ (рассудительно). Окончу, получу со специальностью диплом о среднем образовании и поступлю куда захочу.

МАТЬ. Что за бред? Ты должен кончить нормальную школу!

ГЛЕБ. Раньше она меня кончит. Эту нормальную школу могут вынести только ненормальные. Взрослому человеку: "Подними руку. Закрой рот. Не вертись. Приведи родителей". Казарма! А кто учит, кто учит! Я по учебнику за день пройду то, что они долбят год.

МАТЬ. Мы создали вам все условия.

ГЛЕБ. Вы создали условия – вот сами по ним и живите. То-то вы все такие радостные и счастливые.

МАТЬ. Почему ты так не любишь школу?

ГЛЕБ (ерничает). А кто ее любит? За что ее любить? Классная – наш бог и царь, она командует пионерскими сборами, потом – комсомольскими собраниями, а мы – мы пешки.

МАТЬ. Когда первого сентября я слышу школьные звонки и вижу счастливые лица…

ГЛЕБ. Вранье. Литература. У всех, кого я знаю, первое сентября и звонок вызывают только смертную тоску. Вот начало каникул – о! все счастливы, что это кончилось хоть на время и не надо ходить в эти опостылевшие стены. А первого сентября счастливые лица только у родителей: что милые чада будут под присмотром и при деле, а не болтаться неизвестно где.

МАТЬ. Школа делает из тебя человека!

ГЛЕБ. Подхалима и приспособленца она из меня делает. Попробуй поспорь с учительницей. Уличи ее в ошибке. Выступи против несправедливости. Плюнь против ветра. Молчи и поддакивай!

МАТЬ. В ПТУ, конечно, преподают сократы и демократы.

ГЛЕБ. Оно за меня держаться будет: рабочие нужны. Оценки завысят: успеваемость нужна. Прогуляю – ерунда. Там на общем фоне я вообще гением буду. Еще с отличием кончу. Сейчас автослесарь – это ж золотое дно. А потом захочу – пойду в автодорожный или механический. И поступлю с большой вероятностью.

МАТЬ. Мне на работе стыдно сказать будет. Сын – пэтэушник.

ГЛЕБ. На работе работать надо, а не болтать о семьях. Демагоги… за что других агитируют, от того сами отбрыкиваются.

МАТЬ. Умный и работящий везде будет толковым специалистом.

ГЛЕБ. Вот и гордись – я буду толковым рабочим.

МАТЬ. Ты нашел время… Ну почему ты тоже – сейчас?

ГЛЕБ. Чтоб вас меньше травмировать. Лучше один мощный скандал, чем сто мелких. да и дело легче делать под шумок.

МАТЬ. Нет, я рехнусь с вами. Да что случилось?!

ГЛЕБ. Ничего. Неохота плыть по инерции. И вообще – где радость. Один сын едет на дальнюю стройку начинать самомтоятельную жизнь, другой идет в ПТУ получать профессию и трудиться, а криков столько, будто одного посадили, а другой упал с моста.