Самовар - Веллер Михаил Иосифович. Страница 7

Куба их не колыхала. Бордель с бухлом и казином: банановый остров расслабухи. Если Кастро хочет сесть на место Батисты – это их проблемы. Режиму полезно освежаться. А у латиносов, склонных понимать демократию исключительно как отмену платы в борделе с дармовой выпивкой, перевороты – единственная форма освежения заворовавшегося госаппарата. Ну, пусть постреляют друг в друга, кому с того вред: житье у них скучное, развлечений мало – работать они не любят, читать не умеют. Новая метла хоть поначалу выметает немного мусора.

Тем более что Батиста – жадный проходимец, а Кастро – образованный молодой человек из хорошей и уважаемой семьи. Меньше нищих, возможно, будет приставать к туристам, меньше триппера будет у проституток.

Так докладывали информаторы, и докладывали они сущую правду. Двадцатишестилетний Фидель был полон самых благих намерений, чистых и безвредных.

Таким образом, очередной переворот в очередной банановой республике завершился всенародными плясками самбы, приветствовавшими нового диктатора, молодого и красивого, образованного кабальеро и огненного оратора.

– Вива команданте Фидель! Вива команданте Камило! Вива команданте Че!

Что вива, то вива.

Вот тут-то, хрен им всем в глотку чтоб голова не болталась, со вторым из возобновленных рейсов «Канадиан Аирз», с паспортом аргентинского бизнесмена Бенхамина Сормьенте, прибыл в Гавану лично генерал ГБ под крышей секретаря МИДа СССР Верижников.

У него были серьезные предложения о крупных поставках дешевого мяса и закупках сахара. Из намеков можно было понять, что в прейскуранте найдутся и более полезные для режима продукты различного калибра и скорострельности.

Бизнесмен заботился о конфиденциальности. Новое правительство еще не было признано Аргентиной. Он поселился в пустом «Хилтоне» и грамотно вышел на встречу с не самым заметным лицом молодого государства – братом Фиделя Кастро Раулем. Братец ведал порядком и внутренней безопасностью. Информация об его ведомстве была собрана в Москве наиболее полно. Не один наш человек в Гаване трудился на благо славной революции; естественно.

Юный министр отвел для встречи полчаса и закончил ее через двое суток. Сеанс коррекции политико-экономических взглядов прошел успешно. Маленькие глазки министра разинулись шире пределов, назначенных природой. Безбрежность перспектив не вмещалась в окоем. Широкие карманы маскомбинезона явственно оттопырились.

– Вы понимаете, как занят сейчас команданте Фидель, – значительно сказал он. – Он работает по двадцать часов в сутки. Я постараюсь, чтобы для нас он нашел время.

Спесивая блоха, хмыкнул про себя Верижников. Вы слышите: нет времени протянуть руку за безразмерной халявой... еще будете у меня в приемной в очереди сидеть.

Верижников поехал отсыпаться. Рауль рванул к родственничку.

После сьесты черный батистовского гаража крайслер вкатился под охраной виллиса с автоматчиками в раздвижные ворота правительственной резиденции. Несерьезно-гордые барбудос в пропотевших зеленых куртках эскортировали визитеров через мозаичный двор и паркетные коридоры в необозримый кабинет и затворили белозолоченые лепные двери.

Фидель работал за столом. С затяжкой он воздвиг свои сто девяносто два сантиметра и протянул загорелую лапу. Поставленный взгляд Верижникова выражал величие миссии.

Этим взглядом он обвел помещение, пока хозяин лично, у народных вождей слуг нет, смешивал хайболлы и раскрыл ящик огромных черных сигар своей любимой марки «Партагас Эминентес».

– Мои люди все проверили, – гарантировал Рауль отсутствие аппаратуры прослушивания, которую американская разведка могла всадить в кабинет еще Батисте.

«На природу бы, на морской бережок... да не тот уровень, статус не позволяет».

– Простите гостю, – извинился Верижников. Кивнул на телефоны, светильники.

Фидель шевельнул бородой, заорал. Вошедшие барбудос деловито вырвали провода, унесли люстру. Фидель нахмурился. Сказал, улыбнувшись:

– Нам не нужна роскошь.

Он начал раздражаться, глядя на обнюхивающего взглядом картины и выключатели Верижникова, и только мысль, что подобная дурацкая бесцеремонность чревата чем-то необычайно сверхважным, удерживала его, чтоб не вышибить гостя за дверь пинком рифленой армейской бутсы сорок шестого размера.

Строго говоря, Рауль его уже окучил: информировал. Но Фидель был прирожденным лидером: не верил никому, и во всем должен был убедиться лично.

Верижников начал с оружия. Революциям всегда нужно оружие. Поставки в любых количествах и на самых льготных условиях. Беспроцентная рассрочка, в обмен на сахар-сырец.

– Какое оружие?

– Из легкого стрелкового – чехословацкие автоматы «26» под маузеровский патрон и чехословацкие пистолеты под тот же патрон.

Рауль кивнул. На боку его болтался короткоствольный «боло»-маузер, предпочитаемый всему другому.

– Я не люблю пистолеты, – сказал Фидель. – Их часто заедает. Это городское оружие для чистых квартир. Народным бойцам нужны простые, неприхотливые машины.

– Чехословацкие оружейные заводы «Шкода» – лучшие в Европе. Во время II Мировой войны они производили всемирно знаменитые немецкие пистолеты «парабеллум» и автоматы «шмайссер». Сейчас они делают и револьверы, точно как у Кольта, но лучше и дешевле.

– Какого калибра?

– 38 спешл и 357 магнум.

Этот, начальный момент переговоров, зацепка, тщательно проигрывался аналитиками. На выбор могло быть предложено аргентинское, бразильское, испанское оружие – дешевое, но ненадежное (плюс приходилось тратиться на перекупку-продажу). Советским оружием светиться не следовало.

«Пацаны-революционеры – их главное: купить красивыми трещотками, на это они клюют сразу, как дети на мороженое. Это ж латиносы, им дай только попалить вволю».

– Образцы доставят самолетом в любой день.

– Маузеры у них тоже есть, – сказал Рауль. – Точно такие.

– А патроны?

– В любых количествах. Нет проблем.

– Откуда? Чьи?

– Чехословакия, Польша, Китай, СССР. Под этот патрон сделан советский автомат ППШ и знаменитый пистолет ТТ, стоящий на вооружении многих стран. Максимальная пробивная сила.

Регион, лагерь был обозначен. Без лишнего акцентирования.

Спокойно, со вкусом профессионалов они побеседовали о пулеметах, о легких минометах, столь незаменимых в горной войне; о вертолетах для патрулирования и десанта, о легкой бронетехнике и необходимом ей горючем.

Верижников плавно развивал взаимное вежливое понимание:

– Дешевле обойдется сырая нефть с переработкой прямо на Кубе. Строительство нефтеперерабатывающего завода даст новые рабочие места, поднимет благосостояние населения. А собственная промышленность позволит не зависеть от других государств.

Разговор естественно перетек в следующую фазу: благо народа.

– Становление новой власти всегда связано с трудностями. Уничтожение коррупции вызывает саботаж старых кадров, а новые еще не обрели квалификацию и опыт. Период экономического спада тут неизбежен – через это прошли все государства. А люди хотят есть каждый день. Сытый желудок – он лучше всего убеждает простых людей в преимуществе строя.

– Мы – народная власть, – сказал Фидель. – Все, что делается – для народа. Он это понимает и поддерживает нас.

– Безусловно. И реальные плоды вашей правоты могут быть очевидны уже завтра. Важно быстрее пройти первый этап, наладить хозяйство. Хлеб и мясо могут быть уже сейчас. В количествах, достаточных для нормального питания всех.

– Аргентинские? – выдерживая видимость игры, спросил Фидель.

– Экономически выгоднее советский хлеб и китайское мясо.

Фидель кивнул, подумал. Сложил морщину на лбу:

– Это потребует хранения... переработки. Надо произвести расчеты.

– Безусловно. А после расчетов – строительство мукомольных и мясокомбинатов. Это требует как минимум времени... и средств. Пока можно поставлять готовую муку и тушеное мясо в консервах. Хранение – в любых портовых складах без всякого специального оборудования и дополнительных затрат.