Однажды повезло - Веллман Катрин. Страница 4

Глава 3

Ну и глупый же я негодяй! Я даже не подумал об этом — она же девственница!

Но теперь поздно. Я уже здесь и должен здесь остаться до конца. Я сделаю это, даже если это моя последняя возможность в жизни и мне за это придется попасть за решетку.

И преисполненный восторга Малыш-Джонни бросился силой пробивать себе дорогу.

Фрэнсис продолжала кричать:

— Ты животное, мне больно! Я не хочу этого, отпусти меня!

Она крутила бедрами, пытаясь сбросить меня, но этим только помогала мне проникать в нее все глубже и глубже. Я нажал ее чуть-чуть, и головка моего члена почти целиком погрузилась в ее лоно.

Да, не часто выпадает случай трахать женщину с таким узким влагалищем, как у Фрэнсис, это в самом деле что-то особенное в смысле ощущений. Просто здорово.

Я убрал ладонь с ее влагалища и снова сжал обе ее руки. В этой позиции я чувствовал себя уверенно, но решил чуть-чуть повременить, мне вовсе не хотелось быть зверем и разрывать ее на части.

Распластанная на кровати, Фрэнсис походила на гигантскую бабочку, пришпиленную к доске. Она перестала бороться, только кусала губы, чтобы удержаться от плача, из-под зажмуренных глаз по молочно-розовой коже стекали слезы.

Господи, что же за красавица лежала подо мной! И черный поясок на животе делал ее еще более соблазнительной. От нашей возни чулки отстегнулись и сползли, так что теперь я мог видеть ее чудесные бедра. Да… Она была самой красивой штучкой, которую я когда-либо трахал.

Закинутые руки заставили ее твердые груди с маленькими темно-розовыми сосками еще сильнее податься вперед, мне так и хотелось разгрызть один из сосков, словно зрелую клубничку.

Я не мог больше терпеть, яйца горели уже совсем нестерпимо. Еще одно усилие, еще один толчок бедрами… И вдруг — проскочил!

И тут же раздался пронзительный крик:

— А-а-а!

Но я уже был в самой глубине ее лона.

Сначала она громко кричала, потом застонала, как ребенок, у которого что-то болит, но что именно, он не понимает. Теперь, когда преграда была разрушена, Фрэнсис перестала сопротивляться, только слезы продолжали струиться по щекам, может быть, от боли, но скорее ярости и унижения от того, что такое с ней проделал самый обыкновенный мужчина.

Но теперь поздно… Она дефлорирована, а я чувствовал себя слишком хорошо в этой новенькой, узенькой, маленькой щелке, чтобы остановиться… Я сгреб ее попку, потом отпустил, я врубался в нее мощными ударами своих ягодиц все быстрее и быстрее, я чувствовал так тверд мой член и как туги яйца, я ощущал себя королем… Я уже не контролировал себя… Я кончал, кончал и — а! — я кончил! Горячая струя ударила в ее кровоточащее лоно…

Господи, до чего же хорошо! Оно того стоило…

Я лежал на ней совершенно опустошенный и лихорадочно размышлял. Эта девушка — несовершеннолетняя. Все может завершиться спокойно, но могут и быть неприятности. Я бы предпочел их не иметь.

Когда я расстанусь с ней позднее, я должен расстаться с ней дружелюбной, хорошо удовлетворенной, желающей все повторить опять.

Сейчас главная проблема заключалась в том, что она пребывала в состоянии какой-то заторможенности. По счастью, мой член еще оставался в ней, и теперь я мог и должен был проявить весь свой артистизм.

Я начал ласкать ее шею и плечи, потом надолго задержался на сладких подрагивающих грудях и твердых сосках. Похоже, она стала понемногу успокаиваться.

— Фрэнсис, дорогая, пожалуйста, прости меня… Я не знал… Но ты так прекрасна… Ты должна понять…

Я целовал ее в губы и пытался протолкнуть язык между зубов. Очень медленно и деликатно я начал двигать членом, следя, чтобы не причинить ей боль… Малыш-Джонни немного ужался в размерах, теперь ему было в ее лоне не так тесно. Я осторожно вводил и выводил его, но влагалища не покидал, старался также не очень тревожить ранку в плевре.

Глаза Фрэнсис по-прежнему были закрыты, но она хоть уже не плакала. Я внимательно следил за ее лицом, чтобы не упустить изменений в его выражении. И тут момент наступил — дыхание стало более тяжелым, кисти сжались в кулачки. Я продолжал движения членом очень размеренно и все время ласкал ее ягодицы, ляжки, груди, а одним пальцем неотрывно играл маленькой пуговкой под влажными волосами… И вот уже по всему телу девушки пробежала дрожь, она застонала — но на сей раз не от боли.

Битва была выиграна.

Я видел, как напряглось ее лицо, как расширились ноздри, стоны участились. Этот момент нельзя было упустить — я крепче сжал ее бедра и усилил ритм движений членом. И вот уже Фрэнсис обеими руками закрыла лицо, а изо рта ее вырвался низкий протяжный крик. Ее живот стал отвечать на мои толчки, а крик перешел в громкие стоны…

— Вот видишь, — прошептал я ей на ухо, — я тебе говорил… Ведь хорошо, не так ли?

Теперь только не сбавлять темп, она еще не испытала настоящего оргазма, только прелюдию…

Я работал все быстрее и быстрее, вбивал в нее член все глубже и глубже мощными ударами бедер. Голова Фрэнсис моталась по подушке из стороны в сторону, должно быть, она думала, что умирает и — кончила!

Ее живот содрогался в конвульсиях оргазма, и снова крик — крик изумления «О-о-о!», перешедший в протяжный стон облегчения «А-а-а!»

Она лежала навзничь, широко раскинув ноги, недвижно, белокурые волосы рассыпались по подушке. Между ляжек на простыне расплывалось пятно свежей крови. Я не сомневался, что горничная отеля будет этим весьма раздражена.

Мы оба молчали. Спустя некоторое время я раскрыл рот:

— Тебе было хорошо, правда?

Я провел пальцем по ее соскам, и она медленно стала приходить в себя. Потом, не произнеся ни слова, потянулась к своей одежде.

Я ничего больше не сказал, да и говорить было не о чем. Я уже или выиграл, или проиграл. Либо завтра она снова будет в моей постели, либо я — в дерьме.

Фрэнсис и рта не раскрыла, пока одевалась. Но когда она уже была почти на пороге, я схватил ее, привлек к себе и выдал долгий поцелуй.

— Я дам тебе номер телефона, спросишь мистера Рида, скажешь, что ты Фрэнсис, они передадут мне сообщение… Ты только выжди… В следующий раз будет много лучше, верь мне.

Я распахнул дверь, и неблагодарная девчонка ушла, так и не сказав ни слова.

Похоже, я в чем-то ошибся… Прошло уже пять дней с момента нашей игры в наперсток, а я все еще не имел никаких неприятностей. Но и телефонных звонков не было. Похоже, я еще должен кое-что изучить в поведении женщин, а данный случай отослать доктору Кинси (Альфред Кинси — американский ученый, один из основателей современной сексологии).

Каждый день я заходил в «Эль-Тропико», и женщина за стойкой уже начала уставать от меня.

— Нет, мистер Рид, вам никто не звонил.

Все это произносилось, конечно, весьма вежливо, но с каким-то подтекстом, меня такой тон всегда раздражал. Если она и впредь будет так со мной разговаривать, придется ее проучить.

Невзирая на это, я продолжал исправно угощать ее выпивкой. Она была очень заинтригована, но не задавала никаких вопросов. Мы в нашем мире никогда не задаем лишних вопросов.

Я ушел из бара, потому что должен был встретиться с Джоном Смоллвудом. Он хороший парень, этот Джон, серьезный и честный с ног до головы, по-настоящему приятный малый.

Я уже говорил, что он приехал в Лондон как студент, но, подобно мне, обратился к другой деятельности, более доходной, где и обзавелся нужной клиентурой. У него были две девушки, работавшие распорядительницами в ночном клубе. Чтобы ублажить его, они даже оставались на сверхурочные часы в качестве наемных партнерш в танцах. Ему вполне хватало на пиво, и он имел все основания быть довольным жизнью.

— Привет, Джон! Как у тебя прошло с той штучкой, нормально? Она выглядела честной давалкой…

— Черт, лучше не напоминай. То был настоящий бой быков, и первый шаг сделала она… Никогда не встречал такой ненасытной бабы. Она распалилась до каления еще на танцах, а когда увидела, что вы уходите, чуть не уложила меня прямо на площадке. Потом мы сразу уехали на такси.