Токей Ито - Вельскопф-Генрих Лизелотта. Страница 60

Когда вождь закончил говорить, пришел старик Хавандшита.

Одновременно к женщинам подошла Унчида.

Молодой вождь покинул свое место. Следуя обычаю, он пошел навстречу старому жрецу, подал ему руку и повел в типи Черного Сокола. Никто не закрывал входа, и палатка осталась открытой, так что стоящие вокруг могли видеть и Токей Ито и старца. Вождь подвел Хавандшиту к очагу, и старик медленно сел.

Токей Ито сел напротив него и кивнул Уиноне, которая возвратилась в палатку. Девушка знала, что ей надо делать. Она достала тщательно завернутый в кожу предмет, развернула его, и все узнали священную трубку, которую она вручила своему брату, и вместе с ней вышитый мешочек с табаком.

Вождь взял трубку. Длинный чубук ее был сделан из ясеня; он был до половины обернут окрашенными в красный цвет иглами дикобраза, украшен мехом горностая и хвостом редкого белого бизона. Головка трубки была из красной глины с берегов Миссури. На священных холмах, откуда доставали эту глину, господствовал вечный мир. Так, по верованиям индейцев, велела людям таинственная, никогда не родившаяся и никогда не умирающая Птица Гром. И это было напоминанием о том, что сперва, в начале всех времен, на земле царил мир, и не только между людьми, но и между людьми и животными. При восходе солнца сыновья и дочери дакота и теперь не забывали просить Вакантанку — Великого и Таинственного — о мире. Но мир так и не приходил. И вот сегодня надо было раскурить трубку мира и совета, раскурить для того, чтобы подготовиться к большому походу.

Токей Ито зажег трубку от своего собственного огнива, и наступил момент, которого все ждали с тайным волнением. По обычаю, вождь перед началом важного предприятия подносил жрецу священную трубку. Если жрец брал из рук вождя трубку и курил ее, — значит, заявлял этим о своем согласии. Если не брал, — значит, отклонял предлагаемое.

— Мы вступаем в путь!

Старец медлил.

— Мы уходим отсюда прочь!

— Я слышу мычание бизонов и голоса наших отцов. — Взгляд жреца устремился вдаль, будто он там что-то видел. — Мы идем назад к горам Большой Медведицы! Вернитесь мертвые и бизоны!

— Мы пойдем через Миссури — нас ведет имя Тачунки Витко!

Воины испугались, потому что в резких словах вождя уже проявлялся разлад. Что же закрепит клятва священной трубки?!

— Мы уходим отсюда прочь… — И Токей Ито хорошо раскурил трубку и подал ее старцу.

Старик протянул руку и взял трубку.» Мы уходим отсюда прочь «. Как только прозвучали эти слова, установилась полнейшая тишина. Пророни кто-нибудь хоть слово, и. Хавандшита должен был бы отдать трубку, и ее нельзя было бы снова раскурить.

Старик поднялся и с благоговением сделал шесть затяжек: небу, земле и четырем сторонам света — востоку, западу, югу и северу. Потом он опять сел и подал трубку молодому вождю, который сделал шесть таких же затяжек. Затянувшись последний раз и выпустив дым, он передал трубку Уиноне. Та убрала ее.

Хавандшита поднялся, и вождь повел его в типи. В тишине все ждали возвращения Токей Ито. И вот он снова обратился к ним:

— Люди дакота! Мы уходим отсюда! Хавандшита решился на это. Решайтесь и вы!

Вождь раскурил маленькую красную, искусно сделанную военную трубку и ждал ответа воинов. С давних времен повиновение вождю было добровольным.

Чапа — Курчавый первый выступил вперед и принял военную трубку, чтобы сделать следующую затяжку.

— Я пойду с тобой, мой вождь! Я знаю теперь, что ты не вслепую собрался вести нас по опасной дороге, но с верным взглядом и твердым сердцем. Я иду с тобой. Хау.

Когда после жреца согласился и этот, которого считали умнейшим среди молодых воинов, другие больше не сомневались. Трубка пошла по кругу, и каждый, кто делал из нее затяжку, объявлял этим о своей готовности следовать за вождем.

Пока трубка обходила по кругу, полетели первые снежинки. Все знали, что начнется сильный снегопад. Женщины и дети вернулись в палатки, чтобы закончить приготовления. Токей Ито позвал воинов в палатку Четанзапы.

— В любой момент может появиться Шонка, — сообщил он. — Как ведут себя Шонка и его пособники, когда приходят?

— Они идут всегда по двое, — объяснил Старый Ворон. — Сначала обыскивают палатки Четанзапы и Чапы, потом идут дальше.

— Значит, так же они поступят и в этот раз, ведь они подумают, что я в палатке Черного Сокола или Бобра. Шонка придет с тремя своими людьми, и они могут разделиться на две группы. Я предлагаю и нам тоже разделиться. Три воина останутся со мной в палатке Четанзапы, трое пойдут с Чапой в его палатку. Как только Шонка или кто-то из его людей войдут, нужно схватить их в темноте, обезоружить, связать. Хау.

— Хау! — крикнули воины.

Три Ворона остались с вождем в палатке Четанзапы, остальные пошли с Чапой. Вождь почувствовал, что целительные травы, которые ему дала Уинона, оказывают свое действие. Его сердце билось ровнее, правда, он еще ощущал усталость и его продолжало лихорадить. Но он уже не боялся, что силы совсем оставят его. Дав еще несколько указаний, он вышел наружу в темноту зимней ночи, чтобы взять Буланого и собаку. Шонке раньше времени не следовало их видеть.

Он подошел к отвесной скале и различил наверху, на гребне, мальчиков — Хапеду и Часке. Они несли дозор.

— Придут враги — прокричите совой, но только раз, ведь можно вызвать у Шонки подозрение! — крикнул он наверх отважным мальчикам; они знаком подтвердили, что поняли.

Вождь взял животных. Он отвел их не в табун около стойбища, а значительно дальше на запад. Затем осторожно вернулся в стойбище.

Вскоре он услышал условный крик совы. Огонь в палатке Четанзапы совсем притушили. Только несколько тлеющих угольков оставила Уинона в круглом углублении посередине. Четанзапа лежал в стороне, укрытый одеялами. Монгшонша сидела около мужа и судорожно сжимала печальную колыбель.

Прямо у входа в палатку притаились на земле Токей Ито и три Ворона. Они уже слышали топот копыт. Шонка и его полицейские приближались к стойбищу галопом. Они подъезжали, не таясь, без всяких предосторожностей. За короткое время господства над своими разоруженными товарищами по племени эти люди уже усвоили привычки белых. Они были уверены, что их боятся, и надеялись на этот страх больше, чем на свою силу.

Топот копыт стих. Четверо всадников остановились неподалеку от палаток. Токей Ито и Вороны услышали голоса и поняли, что враги решили сперва отвести коней в табун на краю стойбища. На это не требовалось много времени. Когда четверо полицейских собрались снова, о чем свидетельствовали их голоса, Шонка дал новый приказ. Те, что спрятались в палатке, не расслышали его, но скоро смогли понять, что он значил.

Двое легкими шагами направились в типи Четанзапы. Вплотную друг за другом, словно один человек, шмыгнули они внутрь.

В тот же самый миг Токей Ито и три Ворона были на ногах и повалили обоих. Старый Ворон и Токей Ито прижали их к земле, а оба молодых Ворона в это время отобрали у них оружие: сперва ружья, потом револьверы, ножи из-за пояса. Веревки были уже приготовлены, и оба были тут же связаны по рукам и ногам. Опомнившись от испуга, Шонка принялся громко кричать и браниться.

Токей Ито и Старый Ворон выбрали себе по вкусу оружие. Горькая усмешка скользнула по губам молодого вождя, когда он снова взял в руки свое старое ружье. Это ружье имело длинную историю. Последний раз он лишился ружья, когда был пленён в форту, и Шонка получил его, наверное, от Рэда Фокса.

Пока вождь и Старый Ворон вооружались, молодые Вороны взвалили обоих пленников на плечи и потащили вон из типи.

Из палатки Чапы тоже послышались крик и брань. Молодые Вороны встретили по дороге Чапу — Курчавого и Острие Копья, которые точно так же тащили своих пленников.

Связанных оставили в палатке Шонки, единственной, которая оставалась на месте. Младший из Воронов остался охранять их.

Пленники прекратили ругаться, они уже поняли, что это бесполезно. Молодой Ворон курил и пытался сдержать злобу, которую он испытывал к изменникам. Токей Ито запретил убивать пленников, чтобы не вызвать без нужды месть белых. Молодой человек был не согласен с этим, но подчинился.