Часы бьют двенадцать - Вентворт Патриция. Страница 9

— Я с вами согласен, — кивнул он. — Но в этом нет моей вины. Я здесь не по собственному желанию — мистер Парадайн настоятельно требовал моего присутствия. Сейчас я должен его повидать, поэтому вынужден откланяться.

Грейс Парадайн кивнула и сделала шаг назад. Эллиот посмотрел на Филлиду, которая сразу же отвернулась от камина и направилась к нему.

— Доброй ночи, Эллиот.

— Доброй ночи, — отозвался он, не двигаясь с места, то ли в ожидании того, что она сделает, то ли будучи не в силах отвернуться.

Все с тем же рассеянным, мечтательным видом Филлида подошла к нему и подставила щеку для поцелуя. Это выглядело так просто и естественно, что он, не раздумывая, коснулся ее губами и сразу же отстранился. Филлида обернулась к мисс Парадайн.

— Доброй ночи, тетя Грейс, — сказала она и вышла из комнаты.

Потрясенный Эллиот стоял неподвижно. Они были мужем и женой, потом разошлись, встретились, как посторонние, и разговаривали друг с другом, как всего лишь знакомые. Неужели Филлида настолько позабыла их страстную любовь, что могла предложить ему поцеловать ее так, как целуют бабушку? Он молча наблюдал, как Грейс Парадайн идет к двери следом за Филлидой.

Оцепенение не оставляло его и во время беседы с Джеймсом Парадайном. Впрочем, она была недолгой — Джеймс явно не ожидал Эллиота и не имел желания его задерживать.

— Пришли исповедаться? — саркастически усмехнулся он, сидя за письменным столом с мрачным видом. — Ну, выкладывайте! Я занят, иначе я бы высказал вам, каким дураком я вас считаю.

— Благодарю вас, сэр. Лидия только что мне это сообщила.

— Она слишком много болтает. Ей нужен муж, который держал бы ее в ежовых рукавицах. Ричард на эту роль не подходит. Но я говорю о вас. Вы поступили глупо, придя ко мне. Это вас чертовски компрометирует. — Он неприятно усмехнулся. — Если кто-нибудь вас видел, ваша репутация погибла. Все сочтут, что вы пришли сознаваться.

— В чем?

— В какой-нибудь глупости, — ответил Джеймс Парадайн. — Дураков куда больше чем умных, и я пришел к выводу, что их создал сам дьявол. Ладно, идите. Утром вы получите ваши чертежи.

Выйдя из кабинета, Эллиот увидел Алберта Пирсона.

— Не мог бы я поговорить с вами, Рей?

Едва ли в мире был хоть один человек, с которым Эллиоту хотелось говорить меньше, чем с Албертом, но отказаться было невозможно.

— Я думал, у вас есть работа, — заметил он, но это не произвело никакого эффекта. Алберт всего лишь сказал, что этим может заняться позднее, и последовал за Эллиотом в его комнату. Она находилась в дальнем конце спального этажа и всегда предназначалась ему, прежде чем он женился на Филлиде. Комната была достаточно просторной и выглядела бы еще большей, если бы не обилие мебели. Кровать красного дерева, гардероб, комод, письменный и туалетный столы, кресло, три стула и умывальник почти не оставляли на полу свободного места.

Войдя, Алберт закрыл за собой дверь.

— Не возражаете, если я побуду здесь до начала первого? Понимаете, мистер Парадайн поставил меня в неловкое положение, учитывая, что я живу в этом доме. Хорошо Эмброузам — они могут отправиться к себе домой и обеспечить друг другу алиби, как и Ричард с Марком. Кузина Грейс и Филлида могут держаться вместе, если захотят. А мне что делать после того, как он заявил: «Я буду у себя в кабинете до полу ночи»? Кто сможет подтвердить, что я не приходил к нему и не признался в том, на что он намекал за обедом? Я именно тот член семьи, которого они предпочли бы видеть в этом качестве, верно? Если вы не можете представить их себе сваливающими все на меня, то я могу без труда. Репутация — мой единственный капитал, и я не вправе им рисковать. Мне нужен свидетель, чтобы доказать, что я не приближался к мистеру Парадайну до полуночи.

Эллиот прислонился к спинке кровати, сунув руки в карманы.

— У вас имелась пара минут, чтобы признаться до моего появления, не так ли? — ехидно заметил он.

Алберт покачал головой.

— Нет. Когда я подошел к кабинету, там был Лейн — он принес поднос с напитками и может это подтвердить. После его ухода я оставался там не больше полминуты. Полагаю, никому не придет в голову, что мне хватило времени признаться в чем бы то ни было за тридцать секунд.

— Это действительно маловато.

— Вот именно. Поэтому, если я останусь здесь до начала первого, на меня ничего не смогут повесить.

Эллиот поднял брови. Стрелки часов на каминной полке показывали четверть одиннадцатого. Он никогда не симпатизировал Алберту, и провести почти два часа в его обществе не казалось ему приятной перспективой. Больше всего Эллиот хотел побыть в одиночестве.

— Я собирался лечь спать, — произнес он самым сухим тоном, на какой был способен.

Однако Алберт явно не был намерен сдаваться. Все Парадайны отличались упрямством, но именно его мать, Миллисент Парадайн, заслужила прозвище «Милли-мул».

— Я должен думать о своей репутации.

Эллиот изобразил дружелюбную улыбку.

— Я мог бы запереть вас и забрать с собой ключ.

Сходство Алберта с покойной миссис Пирсон стало заметнее.

— У меня может иметься другой ключ. Я не могу рисковать. Кроме того, вы подумали о вашем собственном положении? Вы ведь знаете, что кузина Грейс вас не слишком жалует, так что мы в одинаковой ситуации. Если мы будем сидеть здесь вдвоем, она ничего не сможет нам пришить. Понятно? Я смогу заявить, что вы оставались в кабинете со стариком недостаточно долго, чтобы в чем-нибудь признаться. В итоге для нас обоих все будет о'кей.

Едва ли факты можно было изложить более кратко и убедительно. Эллиоту пришлось подчиниться неизбежному.

Алберт расположился в кресле, А Эллиот сел на кровать. По крайней мере, его участие в беседе сведется к минимуму, так как никто в Англии не был способен к более продолжительным монологам, чем Пирсон. Компетентный анализ японской внешней политики за последние двадцать лет естественным образом сменился биографией и карьерой маршала Чан Кайши [9]. Слова проносились мимо Эллиота, никак не отпечатываясь на его мыслях. Они даже успокаивали. Голос Алберта звучал то громче, то тише. Слушать его не было никакой необходимости.

Иногда до Эллиота доходило, что Алберт рассуждает о коммунизме, системе пропорционального представительства или эволюции угрей, но в основном он оставался поглощенным собственными размышлениями.

Глава 4

Закрыв за собой дверь гостиной, Филлида подобрала длинную белую юбку и, как ветер, понеслась вверх по лестнице и по коридору, в конце которого находилась ее комната. Войдя туда и не зажигая свет, она повернула ключ в замке. Никто не должен приходить сюда и разговаривать с ней. Дверь заперта и останется запертой.

Филлида включила свет и с облегчением огляделась вокруг. После господствующих в доме оттенков темно-красного цвета комната казалась очаровательной — кремовые стены, светло-голубые портьеры с рисунком в виде ракушек, современная мебель серебристо-серых тонов, отполированная вручную, кровать с голубыми покрывалами и подушка ми и синим с серебристыми полосами одеялом, серый, лишенный рисунка ковер. Все в комнате выглядело новым и жизнерадостным и было подобрано Грейс Парадайн.

Филлида с неуверенным видом стояла посреди комнаты. Она ждала того, что должно было произойти — стука в дверь, голоса, произносящего ее имя.

— Фил, дорогая, ты не впустишь меня?

Увидев, что ручка поворачивается, она быстро отозвалась:

— О, это ты, тетя Грейс? Я только что легла.

— Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи.

— Спокойной ночи, тетя Грейс.

После паузы послышались удаляющиеся шаги. Филлида глубоко вздохнула. Теперь она действительно осталась одна. Прежде всего она включила все лампы над туалетным столиком и над длинным зеркалом на стене. Свет озарил кремовые, серебристые и незабудочно-голубые краски комнаты и белое платье Филлиды.