Ключ - Вентворт Патриция. Страница 60

Во время этого разговора мисс Софи дремала в гостиной. Хотя она никогда не позволяла себе ложиться среди дня, по не возражала поставить ноги на скамеечку, откинуться на подушки и закрыть глаза. Гарт Олбени, сидящий по одну сторону от дивана, и Дженис, сидящая по другую, поняли, что мисс Софи отключилась. Ее белые, как вата, локоны, покоились на голубой шелковой подушке, дыхание стало ровным и еле слышным, пухлые руки лежали на коленях. Гарт и Дженис, практически, остались наедине.

Дженис хотелось бы оказаться в другом месте. Впрочем. она не была в этом уверена. После их воскресной прогулки она сама не знала, чего хочет. Где-то в потайном уголке души Дженис горько и безутешно плакала. Гарт хотел поцеловать ее, но она остановила его, и теперь ей нечего вспоминать. Он уедет, и до его возвращения могут пройти годы Возможно, он отправится за границу и будет убит, А у нее даже не останется приятных воспоминаний. Гарт мог поцеловать ее, сказать: «Я люблю тебя». Даже если бы это для него ничего не значило, Дженис могла бы лелеять воспоминания об этом. Но она предпочла гордость и не находила в ней утешение.

Через пухлое плечо мисс Софи, обтянутое кашемиром сливового оттенка, Дженис смотрела на волосы, щеки и подбородок Гарта, морщинки, появляющиеся в уголках его глаз, когда он улыбался, как сейчас, и все это казалось ей до боли близким и родным.

— Шаблонная ситуация из фарса! — усмехнулся он. — Пожилая дуэнья заснула. Что прикажешь делать?

Сердце Дженис дрогнуло, А на губах мелькнула улыбка.

— Ш-ш! — произнесла она.

Гарт снова усмехнулся.

— Не думаю. Моя сценическая ремарка гласит: «Идет направо». — Поднявшись, он прошел мимо дивана и присел на подлокотник кресла Дженис. — Не беспокойся — она не проснется. Это семейная черта — если я засну, меня может разбудить только бомба.

— Но ты ведь ей не родственник по крови. Ты не мог унаследовать семейную черту от падчерицы твоего дедушки.

Его рука лениво скользнула по спинке кресла за плечами Дженис.

— Я не говорю, что унаследовал ее. Существуют и благоприобретенные черты. В любом случае, она проспит еще минимум полчаса, А ситуация порождает дурные мысли. Полагаю, ты не хочешь, чтобы тебя поцеловали?

Румянец как пламя вспыхнул на щеках Дженис и тотчас же погас. Когда она медленно повернула голову и посмотрела на Гарта, то ее бледность испугала его. Он положил ей руку на плечо.

— В чем дело?

— Ни в чем.

Гарт слегка встряхнул ее.

— Малышка, это фарс, А ты играешь трагедию. «Злодей, прочь руки! Яд я приняла».

— Я не слишком сильна в фарсах.

Он устремил на нее смеющийся взгляд.

— Я тоже. Давай лучше сыграем салонную комедию — сцену предложения руки и сердца. Я сын богатых, но честных родителей. Я все о тебе знаю, А ты знаешь обо мне больше любой другой девушки. Никому не ведомо, что ждет нас впереди. Как написал один автор, «ты розы собирай, покуда можешь». Как насчет этого?

Дженис заставила себя улыбнуться.

— Я не знаю свою роль, Гарт.

Он взял ее за локоть и слегка повернул к себе.

— В театре всегда есть суфлер. Если это современная пьеса, ты должна ответить небрежным тоном: «Ладно, не возражаю». А если это одна из пьес романтической эпохи, тебе воскликнуть: «О Гарт, это так неожиданно!»

— Второй вариант лучше, не так ли?

— Да. Забавно, как складывается жизнь. Я всегда любил тебя — ты была славной малышкой. А потом я уехал и забыл о тебе, но когда увидел тебя на дознании, мне показалось, будто не уезжал вовсе. Это трудно объяснить, но чувство было приятным. Джен, я пытаюсь сказать тебе кое-что…

— Да?

— Я чувствовал, что ты как бы часть меня самого — часть мальчика, каким я был раньше. Невозможно оторваться от своего прошлого, А ты — его часть. Я понял это, когда вернулся, и знаю, что так будет и впредь. Когда ты не позволила мне поцеловать тебя, потому что это «не по-настоящему», ты заставила меня задуматься. У нас есть настоящее — оно крепко, как свадебный пирог, — но что случилось с миндальным кремом и сахарной глазурью?

Дженис молчала. В ее блестящих глазах застыл страх Гарт приподнял ее подбородок.

— Ты ненавидишь меня?

— Н-не очень.

— Уже что-то. Я тебе правлюсь?

— Иногда.

— Что за бесстрастное существо! Ты меня любишь хоть немного?

— Нет.

— Уверена?

Испуг исчез из ее глаз, и они засияли еще ярче.

— Ты ведь не сказал, что любишь меня.

— Я очень люблю тебя, Джен.

В этот момент мисс Софи открыла круглый голубой глаз, устремила его на двух молодых людей, обнимающих друг друга, и закрыла снова. Мисс Софи была не из тех, кто портит людям удовольствие. Только когда бормотание голосов стало настолько четким, что заставило ее ощутить себя подслушивающей, она потянулась, зевнула и села прямо. Объятие, увы, закончилось, но щеки Дженис и Гарта покрывал румянец, который был им к лицу. Мисс Софи. улыбаясь, посмотрела на них.

— Как приятно, дорогие мои.

Гарту хватило дерзости спросить:

— Что приятно, тетя Софи?

Мисс Фелл пригладила локоны.

— Кажется, я вздремнула, и видела очень приятный сон — если только это был сон.

Прежде чем ей успели ответить, дверь открылась и на пороге появился старший инспектор Лэм, который, несмотря на всю солидность, выглядел возбужденным.

— Прошу прощения, мисс Фелл. — Он вошел и закрыл за собой дверь. — Полагаю, об этой деревне вы знаете почти все. Можете сказать мне, у кого в доме есть бренди?

— Бренди? — удивленно переспросила мисс Софи. — Думаю, у нас есть немного.

— У миссис Буш, — быстро подсказала Дженис. — Ее тетя, которая живет с ними, прикована к постели, и они держат бренди на случай, если у нее начнется спазм.

— Кто-нибудь заболел? — недоуменно спросила мисс Софи.

— Не заболел, А умер! — сердито отозвался Лэм. Он вышел и не то чтобы захлопнул дверь, но закрыл ее более громко, чем требовалось.

Мисс Софи широко открыла глаза.

— Зачем ему понадобилось бренди? — осведомилась она.