Приют пилигрима - Вентворт Патриция. Страница 5

Мисс Силвер всегда была склонна усматривать в мелочах перст Судьбы. Впервые она столкнулась с делом Пилигримов уже после того, как придумала совершенно новый, замысловатый узор для джемпера, предназначенного племяннице Этель ко дню рождения. Это обстоятельство мисс Силвер расценила как вмешательство Провидения, ибо одно дело, невозмутимо звякая спицами, прокладывать свой путь сквозь дебри и трудности, сопряженные с убийством, и совсем другое — ломать голову над сложнейшим узором. Таким образом, ежегодно получаемый Этель Бэркетт джемпер не стал помехой на пути расследования, ибо все потраченные на узор усилия были произведены до столкновения.

Мисс Мод считала большой удачей то, что ей удалось заполучить эту отличную довоенную шерсть. Такая мягкая, такого чудесного оттенка — синий ведь тоже бывает разным, — и никаких карточек не понадобилось, потому что шерсть была извлечена из коробки, стоявшей на чердаке в доме викария, — мисс Софи Фелл прямо-таки заставила мисс Силвер взять ее! А после этого шерсть была заботливо спрятана и защищена от моли флакончиком камфары, так что шерсть была так же хороша, как и в тот далекий день, когда ее спряли.

Петли уже были на спицах, а узор успел крепко осесть в воображении мисс Силвер, когда у парадной двери зазвонил колокольчик и Эмма Мидоус объявила о приходе майора Пилигрима. В комнату вошел худощавый, темноволосый юноша с болезненным желтоватым лицом, он озабоченно хмурился.

А Роджер Пилигрим сразу же припомнил собственных тетушек. Не то чтобы хозяйка квартиры сильно походила на кого-то из них. Просто и она сама, и вся обстановка были продуктами практически той же эпохи, что и его родственницы. У тети Милисент — на самом деле она была сестрой бабки Роджера — были точно такие же ореховые стулья с круглой спинкой, с гнутыми ножками и с тугой обивкой. Только на стульях тети Милли зеленая обивка была сильно выцветшей, а в доме мисс Силвер на стульях красовалась новая ярко-синяя обивка. Обе дамы стремились заполнить каждый дюйм каминных полок и столов — за исключением письменного стола мисс Силвер — огромным количеством фотографий в старинных серебряных рамках. Тетушка Тина уже долгие годы питала пристрастие к точно таким же цветастым обоям, и на стене у нее висели по крайней мере две такие же, как и здесь, картины — «Пузыри» и «Черный брауншвейгц». Только у тети Тины рамки были коричневыми, тогда как здесь гравюры обрамлял блестящий желтый клен, так высоко ценимый в Викторианские времена.

Мисс Силвер своим видом еще усиливала ощущение уюта. Престарелая кузина Роджера Конни тоже завивала челку вслед за королевой Александрой, установившей эту моду еще в конце прошлого века. Ну а тетушка Колли носила такие черные шерстяные чулки. Что же до всего остального, то здесь уж мисс Силвер была неповторима — маленькая, похожая на гувернантку женщина с благообразным лицом и густыми волосами невзрачного коричневатого оттенка, строго упрятанными под сетку. Было три часа дня, и мисс Силвер сидела в купленном еще до войны, очень свежем и чистеньком, оливково-зеленом кашемировом платье с маленькой кружевной вставкой на груди. Плоской брошью, усыпанной жемчужинами, к платью была приколота тонкая золотая цепочка пенсне. Кроме того, на груди мисс Силвер красовались бусы, искусно вырезанные из мореного дуба, и большая брошь — тоже из дуба — с ирландской жемчужиной в середине.

Все вышеописанное весьма смутно напоминало контору частного детектива.

Мисс Силвер, пожав Роджеру руку и указав кресло, одарила своего посетителя той доброй, бесстрастной улыбкой, которой, вероятно, встречала когда-то нового охваченного смущением ученика. Двадцать лет работы гувернанткой наложили на нее свой отпечаток. Даже в самую невероятную ситуацию ей удавалось, как по волшебству, внести мирную, будничную атмосферу классной комнаты. Голос ее навсегда сохранил нотки мягкого, но не подлежащего обсуждению превосходства.

— Чем я могу вам помочь, майор Пилигрим?

Ее гость стоял лицом к свету. Он был в гражданском. Костюм хорошо сшит и не нов. Носит очки с большими круглыми стеклами в черепаховой оправе. В глазах за этими стеклами застыло выражение тревоги. Мисс Силвер перевела взгляд на его руки: они беспрестанно двигались, скользя по блестящим резным подлокотникам орехового викторианского кресла.

Ей пришлось задать вопрос еще раз, потому что посетитель ее сидел молча, нервно ощупывая гладкое дерево и мрачно разглядывая узор на ярко-синем ковре, который так чудесно сохранил свой цвет. С удовлетворением отметив, что он до сих пор выглядит совершенно как новый, мисс Силвер повторила:

— Будьте добры, скажите мне, чем я могу вам помочь?

Она увидела, как молодой человек вздрогнул, быстро взглянул на нее и вновь отвел глаза. Не важно, используют ли люди слова, чтобы выразить свои мысли или чтобы их скрыть, одну вещь от опытного наблюдателя утаить почти невозможно. И мисс Силвер отчетливо уловила ее в быстром взгляде — это был взгляд пугливого коня, готового шарахнуться в сторону при малейшем приближении. Ясно: молодой человек очень боится открыто посмотреть в глаза той правде, что привела его сюда. Но он не первый. Еще многие и многие до него приходили в эту комнату, неся с собой собственные страхи, ошибки и провинности, на что-то надеясь, они и сами не знали на что. И они сидели здесь, волнуясь, не в силах произнести ни слова До тех пор, пока мисс Силвер не помогала им избавиться от тяжкого груза. Ободряюще улыбнувшись гостю, пожилая дама заговорила с ним, словно с десятилетним мальчиком:

— Вас что-то тревожит. Вам правда станет легче, если вы все мне расскажете. Может быть, стоит начать с того, кто дал вам мой адрес?

Это явно подействовало на него успокаивающе. Молодой человек отвел взгляд от многоцветных роз, пионов и акантовых листьев, которыми изобиловал ковер, и ответил:

— О, мне дал его Фрэнк, Фрэнк Эбботт.

Улыбка мисс Силвер потеплела и несколько утратила бесстрастность.

— Сержант Эбботт мой большой друг. Вы давно его знаете?

— Ну, вообще-то мы вместе учились в школе. Он немного старше, но наши семьи были знакомы. Иногда он приезжает погостить к своим кузенам, которые живут неподалеку от нас. Кстати, он как раз недавно приезжал на выходные — его отпустили из-за гриппа — и мы немного поговорили. С Фрэнком можно говорить очень откровенно, хотя по нему ни за что этого не скажешь, если вы понимаете, о чем я. — Роджер издал короткий нервный смешок. — Очень забавно, когда человек, с которым ты учился в школе, вдруг оказывается полисменом. Сержант Эбботт! Знаете, в школе его прозвали Бриолином. Он выливал на голову целые флаконы фиксатора. Помню, однажды он намазал волосы средством, которое воняло совсем как духи «Белая роза», и наш математик ходил-ходил по классу, обнюхивая нас, пока не обнаружил, от кого это так несет. В общем, отправил Бриолина мыть голову.