Тихий пруд - Вентворт Патриция. Страница 18

— Мне нужно забрать Стеллу, — заметила Дженет.

— Из танцкласса? Ничего, посидит у викария подольше.

Мы можем забрать ее на обратном пути. Все решено, и хватит об этом.

— После ленча я обычно отдыхаю, — обреченным голосом заявила Мейбл Престон.

— Я тоже, — отрезала Адриана, — но часа на отдых более чем достаточно. Человек не должен позволять себе обзаводиться дурными привычками. Ну ладно, все решено, и пусть каждый будет готов к выходу ровно без четверти четыре.

Ниниану было позволено вести машину до самого Ледбери. Затем наступил ужасный момент, когда Адриана вдруг засомневалась, стоит ли его отпускать:

— Мириэл так нервно водит машину, — сказала она. — Да, голубушка, это именно так, и незачем испепелять меня глазами, — она ослепительно улыбнулась Дженет:

— Надеюсь, вы благодарны мне за то, что я позволяю вам похитить нашего единственного кавалера. А теперь, Мейбл, я хочу показать тебе башню Руффорда. Сама-то я и пытаться не буду туда залезть, но Мириэл пойдет вместе с тобой.

Сегодня вид сверху должен быть просто отличным.

Мириэл все еще протестовала, говоря, что боится высоты и ни за что не полезет на башню, когда машина, взревев, рванулась с места.

Ниниан рассмеялся.

— С Адрианой не поспоришь! Но чего ради заставлять эту несчастную Мейбл карабкаться на самый верх башни?

Они обменяли книги в библиотеке и довольно быстро покончили с длинным списком покупок, настолько рутинных, что не имело смысла ехать за ними — все это, за исключением, пожалуй, библиотеки, можно было устроить по телефону. Впрочем, как заметил Ниниан, дареному коню в зубы не смотрят.

— По-моему, Адриана просто хотела оставить нас наедине.

— Чушь! — ответила Дженет и тут же получила отповедь.

— Ты слишком торопишься с выводами! Причем это не первый случай, когда я говорю тебе об этом! Адриана пытается сосватать нас для собственной забавы, а то, что Мириэл так злится, придает забаве дополнительную пикантность.

— С какой стати ей злить Мириэл?

— Вопрос не ко мне, дорогая, — но факт очевиден.

Смею предположить, что это такая игра — Адриана не упустит случая метнуть дротик в любую мишень — не со зла, а просто ей хочется посмотреть, удастся ли нас поддразнить.

Если удается — очко в ее пользу, а если мы сумеем отразить удар или не обратим на него внимания, ну что ж, тогда это наша победа.

— Люди могут ненавидеть тех, кто с ними так играет, — рассудительно заметила Дженет.

Ниниан рассмеялся.

— По-моему, Адриану это бодрит.

Их обещали подобрать на углу, на повороте к вокзалу, в четверть пятого, поскольку, как уверяла Адриана, пять часов совсем не поздно для чая и они в любом случае будут дома без четверти пять. Но без двадцати четыре Ниниан заявил, что если он немедленно не подкрепит свои силы, у него немедленно разовьется ненависть к походам за покупками, которая может стать хронической.

— И только подумай о том, как неприятно тебе будет это обнаружить!

Дженет сурово глянула на него — так ей, во всяком случае, казалось самой.

— Мне?

— Именно. Неужели ты не боишься, что у меня разовьется подобный комплекс? Представляешь, тебе не удастся всучить мне даже малюсенький списочек покупок, провожая меня на службу и целуя на прощание!

Проигнорировав всю фразу, за исключением единственного поразившего ее слова, Дженет, затаив дыхание, переспросила:

— На службу?

— Конечно. Разве я не говорил? С первого октября я становлюсь подневольной клячей в издательстве. У меня будет свой конверт с зарплатой и свой письменный стол в задней комнате с видом на помойку.

Ниниан заметил, как изменилось выражение лица Дженет — потеплело и оживилось:

— О, Ринган! — воскликнула она и затем добавила поспешно:

— Тебе это очень противно, да?

Он тихонько взял ее за локоть и крепко сжал.

— Если бы мне было противно, я бы просто не стал этого делать. На самом деле думаю, это может оказаться довольно интересно. Это «Фирт и Сондерс», ну ты знаешь. Ты должна помнить Эндрю Фирта. Мы всегда были друзьями, и, когда я узнал, что у него открылась вакансия, я подумал, что могу вложить деньги покойного кузена Джесси Рутерфорда, которые он мне оставил. Эндрю сказал, что они, скорее всего, меня возьмут, и действительно взяли. Я закончил еще одну книгу, так что теперь я не с пустыми руками.

Дженет молчала. Они брели вдоль витрин магазинов.

Вокруг было полно народу, они шли сквозь толпу. Это что-то новенькое. Значит, Ниниан рассказал ей то, о чем ни словом ни обмолвился Стар. Он рассказывал Дженет многое, но обычно Стар тоже об этом знала.

— Я думала, твоя книга — вторая — хорошо расходится.

— Да. А следующая пойдет еще лучше, и так далее. Но не думай, пожалуйста, что я решил бросить писать — просто у меня есть неплохой план. А теперь свернем вот сюда и выпьем чайку. Подходящее местечко, чтобы поболтать.

В двух шагах от них, в узенькой извилистой улочке, сверкал большой золотой чайник-вывеска, новенькая и блестящая. Заведение, которое он рекламировал, вряд ли было сильно древнее — подобное сооружение долго не простояло бы. Мутные окна бутылочного стекла пропускали ровно столько света, чтобы видеть чуть дальше вытянутой руки, а потолочные балки грозили сотрясением мозга всякому, кто был хоть чуточку выше шести футов. Пока они пробирались через зал, плотно заставленный маленькими столиками, Ниниан наклонился к ней и шепнул:

— Вообще-то «Чайник» — занятное местечко. Люди прячутся тут, когда не хотят, чтобы их узнали. И представь себе, именно здесь они и сталкиваются нос к носу с теми, с кем меньше всего хотели бы встретиться. Но вон там, в дальнем конце зала, есть и вправду укромные уголки.

Они добрались до столика в закутке, совершенно скрытом от любопытных глаз. Под потолком еле тлела оранжевая лампочка. Воображаю, что тут за чай, подумала Дженет, знавшая из опыта, что средневековый колорит — один из способов замаскировать серьезные огрехи. Но когда чай наконец принесли — в приземистом оранжевом чайнике, на редкость неудобном, — тот оказался очень неплох, а пирожные так просто великолепны. Съев четыре пирожных, Ниниан продолжил рассказ о своей предстоящей работе в издательстве:

— Знаешь, я не хочу, чтобы книги были для меня средством заработать на кусок хлеба. По-моему, это самоубийство — по крайней мере для меня. Приятно, когда можешь сказать: мне плевать, что думает публика — я намерен писать о том, черт меня дери, что сам выбрал. Хочется мне корпеть над книгой год — и буду корпеть, и не желаю, чтобы мне мешали. А если мне приспичит спалить всю эту писанину у всех под носом — возьму да и спалю. Единственная проблема в том, что я привык есть каждый день, а лавочники, алчные души, требует, чтобы по их счетам. платили. Получается, дружок, что надо зарабатывать денежки, а идея с издательством лично мне представляется плодотворной. Плохо ли — честно трудиться плюс иметь возможность врезать собратьям по перу либо протянуть им руку помощи — смотря по тому, что тебе в голову взбредет, — и за все это еще получать неплохое жалованье! Кроме того, это еще и не худший способ вложить капиталец.

Думаю, что вряд ли скоро кому-нибудь захочется национализировать издательское дело, а до тех пор мы будем исправно получать заработанное.

Дженет поставила на стол свою чашку, глаза наконец привыкли к полумраку, и она разглядела, где находится блюдечко.

— Что, без комментариев? Почему ты не спрашиваешь, что я хочу сделать, когда начну получать хорошие деньги?

— А что, надо было спросить?

— Ну, по крайней мере я ждал такого вопроса. Но я все равно скажу. Я собираюсь жениться, а статистика показывает, что жены предпочитают регулярное поступление денег в семейный бюджет — это спасает от неловких ситуациях в очередях. Жены не любят ждать, пока треска на прилавке потеряет товарный вид и окажется завернутой в газету. И тем более не любят просить продавца подождать с присылкой счета до тех пор, пока не выйдет очередная книга. Это чревато снижением социального статуса и падению в глазах других.