Антикопирайт - Вербицкий Миша. Страница 17

Судьба «U2» сложилась следующим образом. К 1993—му году, сильно стал моден «киберпанк»; известный идиот Билли Айдол выпустил аж—таки альбом «Cyberpunk», с фотографией этого самого идиота Билли Айдола на обложке, в очках и блестящем комбинезоне. Не желая отставать от моды, гитарист «U2» по имени The Edge (Едж) позвонил в журнал «Mondo 2000», и объявил, что он хочет дать этому журналу интервью (практика, видимо, достаточно обычная — нет такого журнала, который не мечтал бы страстно взять интервью у «U2»; эта группа однако сделала больше бабок, чем любой другой коллектив, за вычетом The Beatles). Редактор (R.U.Sirius) отказываться тоже не стал, а позвал брать интервью участников «Negativland» (которые с ним помногу сотрудничали и так, будучи модными чуваками и проживая тем более в Калифорнии). «Negativland» долго расспрашивали Еджа, чего он думал, когда «Island» от его имени преследовал «Negativland» и грозился все конфисковать; оказалось, что Едж ничего не думал, поскольку вообще в ситуации не разбирался и вообще такие вещи решаются без него. По части копирайтов, сэмплинга и fair use, Едж был во всем согласен, чего бы ему не говорили. Под конец граждане из «Negativland» расслабились и попросили у него $10,000 бабок в долг; он радостно ответил давайте—давайте шлите мне адрес куда присылать. Ничего, впрочем, не прислал.

Среди 20 с чем—то миллионов покупателей альбомов «U2» никто, конечно, не слушал сингла «Negativland»; но среди 20 с чем—то тысяч любителей «Negativland», слово «U2» автоматически наводит на мысль об индустриальных коллажах, освобождении копирайта и собачке Snuggles. Если понимать индустриал как практику медийного терроризма, то судебный процесс «„U2“ против „Negativland“» был самым важным событием индустриальной культуры за всю декаду; в том же смысле, в котором выставка Prostitution была самым важным эпизодом в истории Coum Transmission и Throbbing Gristle.

Но у этой истории есть еще один аспект. Через месяц что ли после выхода сингла «Negativland»—«U2» был назначен выход первого за 4 кажется года альбома «U2» — «Achtung Baby»; этот альбом продюсировал Брайен Ино и напихал туда всех моднючих вещей, которые нашел. В попытке избавиться от имиджа корпоративных зомби, «U2» объявили, что больше всего вообще любят чудовищно скучную бельгийскую электронно—танцевальную группу «Klinik» (а может, «Insekt» — я всегда их путаю) и стали делать что—то не менее тошнотворное; периодически называя это индустриал. В конфликте «„Negativland“ vs. „U2“» можно наблюдать странное отражение противоречия между двумя видами индустриала. Один (восходящий к Throbbing Gristle) ориентирован на философию, метафизику и анализ практик масс—медиа, другой ориентирован целиком и исключительно на имидж (шумовые элементы, танцевальные ритмы, невнятную агрессивность). Эволюция «индустриала» идет именно к этому типу музыки; в настоящий момент, «Achtung Baby» группы «U2» — гораздо ближе к тому, что понимается под словом индустриал, чем «Negativland».

Забавно, что «Ахтунг Бэби» назывался сайт, эволюцией всех вещей впоследствии оформившийся в «Industrialmusic.Ru». Ирония сего обстоятельства достойнейшим держателям industrialmusic.ru, я подозреваю, чужда; однако ни одного упоминания «Negativland» на industrialmusic.ru Яндекс не находит.

Fair Use: экспансия копирайта и смерть культуры

Предоставленное им во время гонений на букву U и цифру 2 медиа—пространство Negativland использовали самым разумным образом — с требованиями немедленной реформы копирайтного законодательства. Когда вся история кончилась, материалы по судебному делу и медиа—кампании были собраны в книжку под названием «Fair Use: The Story of the Letter U & the Numeral 2»; которая книжка, крайне популярная, стала одним из самых веских аргументов в пользу пересмотра законов о копирайте.

На сайте «Negativland» имеется достаточно подробный раздел со всякими статьями об интеллектуальной собственности (и ее пересмотре). Соображения сводятся к следующему.

Копирайт не охраняет автора от воров, которые стремятся ограбить и лишить его законного добытка. Это миф; экономические обстоятельства таковы, что независимый артист не имеет ни малейшей возможности засудить кого—то за копирайт, это слишком дорого. Во всех без исключения случаях, судопроизводство ведется корпорацией от имени и за спиной артиста; а зачастую и без ведома артиста. Так, «Island» истратил $50,000 на разорительный процесс против «Negativland», даже и не поставив в известность предположительного бенефактора этих телодвижений, группу «U2».

В России, мерзавцы из сайта «Звуки.Ру» пытались засудить какой—то еще другой сайт за нарушение эксклюзивных прав на выкладывание в сеть MP3 уже 10 лет как покойной Янки Дягилевой. Суд установил, что никаких прав нет у них самих (не могло вообще никак быть таких прав, ни у кого; каждому, кто хотя бы поверхностно знаком с ситуацией вокруг наследства Янки, сие должно быть вполне очевидно). «Эксклюзивность» прав «Звуков.Ру» на другие проекты не менее сомнительна — в лучшем случае, музыканты подмахивают ту или иную бумажку в обмен на обещание «Звуков.Ру» сделать для них страницу в Сети, не понимая, чего же собственно они подписывают.

Многие из музыкантов, от чьего лица Record Industry Association of America засудило Напстер, не только ничего не имели против Напстера, но и сами активно им пользовались; что бы ни утверждалось этой самой RIAA, она представляет корпорации на деньги корпораций — и никого больше. А где это оставляет музыканта? Известно где. ...Я представляю себе окоп, где—то два метра шириной и три метра глубиной, может быть, метров триста в длину, весь наполненный подтекшим и разлагающимся говном. Я представляю себе этих музыкантов, хороших друзей или случайных знакомых, с одной стороны этого окопа; и я представляю себе безликого лакея корпорации — с другой стороны окопа, с ручкой паркера и контрактом в руках... Альбини не шутит и не преувеличивает; будучи неоднократным участником миллионных сделок, он лучше всякого знает экономическую кухню внутри корпораций от шоу—бизнеса. В абсолютном большинстве случаев, музыкант окажется богаче, не подписывая контракта.

Корпоративный шоу—бизнес ведется не в интересах музыканта; корпорация и музыкант — антагонисты. Копирайт, в его настоящей форме будучи средством защиты интересов корпорации, никак не служит интересам музыканта; а даже и наоборот.

Современные условия бытия оставляют человека один на один с бесконечным монологом масс—медиа и культуры; монологом масс—медиа и культуры о самих себе. Хуже того, реальность, с которой имеет дело субъект культуры — есть продукт этого самого монолога. Человек остается безвольным и безвластным червяком в колоссальной кафкианской машине само—воспроизводящейся культуры. Культуры, язык которой защищен копирайтом — чтобы произнести в этом смысловом поле нечто осмысленное, вообще что—то произнести, требуется добыть разрешение владельца копирайта.

Копирайт обозначает тиранию гораздо более жестокую и окончательную, чем все известные формы тирании — прежде никому не приходило в голову кодифицировать все виды экспрессии и требовать получения отдельного разрешения на каждый.

«Negativland» утверждали, что в современной ситуации единственно адекватным видом искусства является коллаж. «Реальность» перенасыщена знаками, хуже того, «реальность» состоит из знаков. Любое сколько—нибудь адекватное «реальности» утверждение должно быть произнесено на языке тех самых знаков, которыми оперирует «реальность»: рекламных роликов, слоганов и плакатов, мусорной музыки из супермаркета (тех же «U2», «Beatles» или «Modern Talking»), неоновых вывесок, корпоративного дизайна и городской архитектуры. Копирайтное законодательство в его современной форме делает искусство коллажа де—факто уголовным преступлением; запрещая таким образом любое сколько—нибудь содержательное художественное высказывание; кроме рекламы, косвенной и явной пропаганды преимуществ той или иной трэйдмарки.