Белое танго - Вересов Дмитрий. Страница 30

— По четыре…

— Ой, врешь, сладенькая… Но на первый раз прощаю — такая ты пампушечка!

Смотри сюда.

Рыжая потянулась, достала со столика сумочку и извлекла оттуда четыре хрустящие новенькие пятидесятки.

— Хороша икебана? Твоя будет — и Джоник добавит, само собой… Теперь иди ко мне, моя богинечка…

В раже своем готовая на все, пошла ва-банк, забыв про омерзение, которое только что испытывала к этой шлюшке.

— Я… я не умею…

— А тут и уметь ничего не надо. Брось полотенчико, ложись сюда и прикрой глазоньки… Я покажу тебе кусочек рая…

Телефонный звонок был громким и противным.

— М-ням, — сказала Анджела, не выпуская из пухлых губ Танину грудь, и махнула свободной рукой — мол, ну его!

— Возьми трубку, сладенькая, — сказала Таня, чуть отодвигаясь, — наверное, что-нибудь важное. Или Джоник.

Анджела выпустила Танину грудь, поцеловала ее в губы и, присев на кровати, взяла трубку.

— Хэлло! — сказала она. Лицо ее тут же изменило выражение. Она слушала внимательно, испуганно, изредка вставляя:

— Да… да… поняла.

Бросив трубку, она молча кинулась одеваться.

— Что случилось, кисонька? — лениво спросила Таня.

— Одевайся скорее, — взволнованно проговорила Анджела, безуспешно пытаясь натянуть трусики — обе ноги она просунула в одну, как бы это сказать… штанину, и теперь трусики упорно не лезли выше колен.

— Эй, порвешь, — предупредила Таня. — В чем дело-то?

— Менты идут по всем номерам… Большая облава!

— Ну и что?

Анджела изумленно взглянула на безмятежную Таню.

— Чего ты испугалась, глупенькая? Мы сейчас спокойненько оденемся, сядем за столик, выпьем вина, поболтаем. А шмон придет — так что с того? Имею я право после трудового дня посидеть с подружкой в собственном номере?

— Но номер-то не твой!

— И что? Мы пиджачок Джоника в шкаф повесим, а если спросят, я скажу, что поменялась номерами с туристом — на уличный шум жаловался.

Видя, что Анджела смотрит по-прежнему встре-воженно и удивленно, Таня пояснила:

— Я ведь здесь на совершенно законном основании. Работаю в «Интуристе», живу здесь с группой… Ну, наливай, что ли, подруженька, если оделась уже. Или нет, причешись сначала.

И Таня не спеша стала одеваться.

Уже сидя за столом и разглядывая на свет бокал с темно-красным «мартини», Таня спросила:

— Кто звонил-то?

— Мадам, — сказала Анджела и тут же раскашлялась, поперхнувшись.

— Кто такая, как зовут?

Таня уже стряхнула с себя наваждение. Голос стал жестким и требовательным.

Анджела посмотрела на нее с невыразимой мукой.

— Так ты легавая?

— Неужели похожа? — Таня улыбнулась и поняла, что дамочка сломалась.

— Нет.

Анджела решительно тряхнула головой. Испугалась. Таня заметила страх, промелькнувший в глазах девушки.

— Ну вот видишь. А мадам мне нужна по делу. Интересному делу.

Она играла с Анджелой, как кошка с мышонком. Розовым мышонком…

— Ой, расскажи!

— Попозже. Сначала про мадам.

— Зовут ее Алевтина Сергеевна. Она в верхнем ресторане работает, метрдотелем. Строгая такая, партийная, ни за что не скажешь…

— И у нее все девочки под началом?

— Ты что, только самые клевые! — Анджела самодовольно улыбнулась. — Пятерых я знаю, а других только так — по лицам. Многие по вызову приезжают…

— Она сейчас работает?

— Каждый вечер. А что?

— В общем, я останусь тут Джоника караулить, а ты допивай, сходи к своей Алевтине Сергеевне и скажи ей, что я жду ее ровно в одиннадцать в дальнем правом холле второго этажа? Там, где большой аквариум, знаешь?

— Знаю. А если она не захочет?

— Тогда скажи ей, что всю телегу насчет облавы пустила я.

Анджела посмотрела на Таню с каким-то даже благоговением.

— Ну, ты даешь!

— Не даю, а беру, — уточнила Таня. — Все, что мне надо. Ну, иди, только обязательно потом возвращайся, а то Джоник расстроится. И денежки не забудь…

Анджела встала, протянула было руку к лежащим на углу столика деньгам, но на полпути отвела ее.

— Не возьму, — тихо и хрипловато сказала она. Таня поднялась, подошла к Анджеле, прижала к себе и поцеловала. Языком она раздвинула ей губы и просунула язык глубже в рот. Анджела ответила тем же. Поцелуй получился страстным, но недолгим. Таня разжала объятия и отошла на полшага. Неожиданно для себя, девица отъехала умом. Это было видно по растерянному виду и блаженным глазкам. Как в народе говорят, попробуешь пальчика — не захочешь мальчика. Взяв со стола салфетку, Таня кинула ее Анджеле.

— Губки оботри, солнышко.

Пока Анджела вытирала губы и заслезившиеся глаза, Таня вынула из сумочки еще шесть пятидесяток и добавила их к четырем.

— Посмотри на меня, — сказала она Анджеле. Та посмотрела.

— Здесь пять сотен, — продолжила Таня. — Они твои. Купи себе что-нибудь хорошее — от меня. Если не возьмешь, я обижусь. Это не плата за услугу.

Анджела кинулась к Тане с объятиями. Та мягко, но решительно отстранила ее:

— Иди. И сделай все, как я просила. Ради меня. Анджела пошла к дверям. На пороге она остановилась, раскрыла сумочку, достала из нее двадцатидолларовую бумажку и положила на резную консоль.

— Я не приду, — сказала она. — Не могу сегодня…

— Понимаю, — сказала Таня. — Ступай. Я навру ему что-нибудь.

Она не стала дожидаться Джонни. Раз до сих пор не позвонил, значит, нашел другое развлечение. А если даже и нет — утром можно объясниться.

Таня вышла из номера и захлопнула дверь. В коридоре, по пути в свой номер, она столкнулась с Джонни. Он шел в обнимку с двумя пьяными финнами, размахивая ключами. Из кармана у него торчала непочатая литровка «Столичной». Финны тоже были не пустые.

Джонни тупо уставился на нее, но тут же расплылся в улыбке.

— О, мисс Танья! — радушно проревел он. — Это мои друзья! Мир-дружба!

Пойдемте с нами, а?

— В другой раз, Джонни!

Джонни посмотрел на нее с пьяной обидой, но, моментально забыв о ней, подхватил новых друзей, и все трое, гогоча, двинулись к нему в номер продолжать веселье.

Таня вошла к себе, захлопнула дверь, направилась в ванну и вымыла лицо теплой водой с мылом. Потом посмотрелась в зеркало.