Реванш Желтой Тени - Верн Анри. Страница 10

Глава 6

Боб Моран бросил нетерпеливый взгляд на наружные часы, циферблат которых покойно светился в темноте. Почти десять вечера, а от Билла Баллантайна никаких вестей.

«Получил ли он мою телеграмму? — терзался Боб. — Может, его не было дома, скажем, куда-то отъехал, к примеру, на рыбную ловлю, разве я знаю!..»

Ему вспомнились слова мисс Орлофф: «Следует поторопиться, так как дядюшка вылетает ночным рейсом в Египет.»

— Если Билл не объявится, — пробормотал Моран, — придется действовать в одиночку…

Он поднялся с кресла и пересек салон-кабинет. Он действовал в полумраке, так как предпочел не зажигать свет. Слегка раздвинув шторы, Моран осторожно выглянул на улицу через щелку, надеясь увидеть, что вот-вот перед домом остановится такси. Напрасно.

Выждав ещё немного, Боб отошел в глубину комнаты.

— Ничего не поделаешь, пойду один, — вновь тихо бросил он сам себе.

Усевшись за письменный стол, он зажег лампу. И написал подробное объяснение событий на имя Билла, оставив послание на видном месте на бюваре. Потом облачился в подержанный костюм, натянул на голову не первой свежести шляпу и собрался уходить. Он уже второй день не брился, густая щетина на подбородке и на щеках неплохо изменяла его лицо. Во всяком случае, достаточно, чтобы его никто не узнал — разве что кто-нибудь из очень близких ему друзей. Боб вытащил из ящика письменного стола внушительный «кольт», вставил обойму и засунул его за пояс так, чтобы при застегнутом пиджаке оружия не было видно.

Покончив с экипировкой, Боб вышел и, спускаясь, постучался к консьержке. Дверь через пару минут открылась, и он вручил ей дубликат ключей от своей квартиры.

— Если в мое отсутствие появится месье Баллантайн, отдайте их ему, и пусть он поднимется ко мне.

Благонравная консьержка, казалось, даже не обратила внимания на не слишком ухоженный вид постояльца, который уже давно перестал её чем-либо удивлять. Взяв ключи, она заверила, что обязательно выполнит его просьбу. Подстраховавшись с этой стороны, Боб вышел из дома, устроился за рулем недалеко стоявшего «ягуара» и тронулся с места. Он выехал на правый берег через мост Руайяль и покатил по набережным Тюильри, Лувра и Межиссери, проскочил мимо Шатле и припарковал машину позади ратуши. Затем неспешно двинулся к ближайшему кварталу Тампля.

Район, где Желтая Тень разместил одну из своих парижских штаб-квартир, был одним из самых старинных в столице, поскольку обустраиваться здесь начали ещё в 1128 году, именно тогда был создан суверенный Орден рыцарей-тамплиеров Иерусалима. Его члены, полумонахи-полувоины, взялись за охрану Святых мест в Палестине паломников. Становясь тамплиерами, они брали на себя обязательства не вступать в брак, не стремиться к обогащению и быть примером послушания. На войне — не страшиться боя в одиночку против троих, а в случае взятия в плен — не требовать выкупа, как это сплошь и рядом практиковалось в те времена. Кроме того, охотиться им разрешосль только на львов.

В Париже тамплиеры сначала обосновались в районе Сэн-Жерве. И лишь к концу 12 в. стали селиться в местечке, ныне известном как квартал Тампль. Именно здесь они построили довольно мощные укрепления, воздвигли дворец и сторожевую башню, столь прославившуюся впоследствии.

Кроме того, отважные воины на службе христианства, тамплиеры проявили себя отменными администраторами и, принимая многочисленные пожертвования, значительно округлили их путем умелых банковских операций. В конце концов они сосредоточили в своих руках богатства, которым люто завидовали все тогдашние короли.

Пришло время Филиппа Красивого

с его сильно отощавшей казной. Задумав поправить свои финансовые дела за счет тамплиеров, он обвинил тамплиеров во множестве надуманных преступлений, особенно в идолопоклонстве и колдовстве. Орден распустили, рыцарей побросали в темницы, пытали, и затем поуничтожали. А их добро попросту конфисковали на благо государства.

На этом за физическим отсутствием действующих лиц кончается история тамплиеров, но не квартала Тампль. Здесь потом размещалась резиденция Главного Парижского Приора. В истории с её зачастую трагическими мотивами, этот район Парижа вновь прославился в период Великой Французской революции. Именно в его сторожевую башню бросили 13 августа 1792 г. взятого под стражу Любовика XYI и членов его семьи. Там же, без сомнения, умер и молодой Людовик XYII. В 1808 г. эту башню, с которой было связано так много мрачных воспоминаний, сровняли с землей. А потом снесли и все укрепления тамплиеров, а землю пораздавали новым владельцам. Но и сегодня ещё там сохранилось немало безмолвных свидетелей прошлых веков — почерневшие стены, крытые входы, сводчатые подвалы.

Как и во всех других крупных сеньориальных строениях и монастырях средневековой эпохи, под зданиями в Тампле таилась целая разветвленная сеть подземных ходов, склепов и застенков, зачастую скрытых весьма глубоко в земле, но имевших потайные выходы на поверхность. Здесь-то, в этих ныне позабытых всеми подземельях, и устроил свое логово Желтаая Тень. Проникнуть туда можно было через подвальные помещения дома вблизи рынка, где торговали всевозможным тряпьем, и прозванного «пятачком Тампля». Минг приобрел это строение в собственность, что позволяло ему и сообщникам беспрепятственно и незаметно шнырять там повсюду.

Точнее, речь шла о доме зажиточного адвоката, построенном ещё при Наполеоне III, с облупившимся к настоящему времени из-за отсутствия надлежащего ухода фасадом. От былого величия сохранялись только построенные ещё раньше впечатляющие ворота с их древнеримскими статуями по бокам и ветхая дубовая дверь, украшенная покрытой патиной бронзой. Одна из её створок была приоткрыта, а рядом, прямо на тротуаре, прислонившись к основанию стены, дремал какой-то прескверно одетый бродяга. Боб, тщательно проинструктированный Таней Орлофф в отношении малейших деталей ради обеспечения успеха задуманного, подошел к дому уверенным шагом. Когда он поравнялся с клевавшим носом бродягой, тот живо вскинул голову. Моран увидел смуглое лицо с ярко синими глазами, казавшимися в полутьме белыми.

«Индиец, — тут же определил про себя Боб. — Вероятнее всего, дакоит…»

Он вполголоса произнес:

— Симла!

Это был сообщенный ему мисс Орлофф пароль.

На какое-то мгновение Боба охватило опасение, а не один ли это из тех дакоитов, с которыми ему раньше приходилось быть не в ладах, и не узнал ли тот его. Но все обошлось, поскольку уже стемнело, а небо понемногу затягивали тяжелые свинцовые тучи, предвестницы грозы. Услышав пароль, индиец кивнул головой в сторону двери, приглашая тем самым вновь прибывшего войти в дом.

Боб не заставил просить себя дважды. Проскользнув между створками, он оказался в широком коридоре, выложенном голубым камнем, по большей части растрескавшимся и расшатавшимся в гнездах. В глубине его ждала вторая дверь, на сей раз остекленная, хотя основная часть секций была давно повыбита. Она выводила во внутренний мощеный дворик, заросший сорняками. По ту сторону мерцал один-единственный огонек за третьей дверью, низкой и узкой, проделанной под двойным лестничным взлетом крыльца.

Боб по-прежнему уверенной походкой прошел коридором, пересек дворик и, нагнувшись, проник через неё на тесную площадку, откуда куда-то в подземелье вела винтовая лестница.

Моран уже несколько часов тому назад твердо решился на отчаянный поступок: добраться до Минга и несмотря на то, что ему претили такого рода действия, самолично пристрелить монстра во избежание новых преступлений и новых человеческих страданий. Поэтому он ни секунды не колеблясь, начал спускаться вниз по ступенькам, скупо освещенным несколькими тусклыми электрическими лампочками.

Прокрутившись витков на шесть, лестница вывела Боба в узкий также полусумрачный сводчатый коридор с разъеденными селитрой стенами. В глубине его виднелась ещё одна дверь, возле которой бодрствовал охранник.

Согнувшись в три погибели из-за слишком низких для его роста сводов, Боб быстро подошел к нему. Повторилась та же картина, что и наверху: после второго пароля — теперь им служило слово «Тимур» — его пропустили дальше. Переступив порог, Боб попал в довольно большое помещение, размером порядка 30х30 м, хотя, как и всюду здесь, с очень низким потолком. Поддерживавшие свод и вообще все это сооружение опоры, судя по состоянию камня и примитивной архитектуре, несомненно, восходили к эпохе тамплиеров. В центре зала, прислонившись спиной к одному из столбов, стоял человек. Высокого роста, чуть ли не гигант, худой с огромными ручищами, от которых чуть не лопались рукава его одеяния протестантского пастора. Лицо широкое и круглое, тщательно выбритый череп, выпуклый лоб, свидетельствовавший о неординарном уме. Желтая, слегка оливкового оттенка, кожа, выпирающие скулы, приплюснутый нос и раскосые глаза говорили о монголоидном происхождении. Внимание в первую очередь привлекали глаза — янтарного или золотистого цвета, — мало чем напоминающие человеческие, взгляд неподвижный, немигающий. То были глаза грозного и жуткого существа, месье Минга, человека, — впрочем, был ли он таковым, это ещё вопрос, — который объявил беспощадную тайную войну всей западной цивилизации и всем, кто разделял её ценности.