Cемья Ратон - Верн Жюль Габриэль. Страница 3

Фирмента слушала с жалостью и благосклонностью этот рассказ молодого Ратина. Она, впрочем, всегда охотно сочувствовала человеческим горестям.

— Что я могу сделать для вас? — спросила она.

— Добрая фея, — ответил Ратин, — если уж моя Ратина прикреплена к отмели Самобрив, обратите и меня тоже в устрицу, чтобы я имел утешение жить возле нее!

Это было сказано таким печальным тоном, что фея Фирмента почувствовала себя глубоко тронутой и, взяв за руку молодого человека, принялась его уговаривать.

— Ратин, — начала она, — если бы даже я согласилась исполнить вашу просьбу, я была бы не в состоянии этого сделать. Вы ведь знаете, что мне запрещено заставлять человеческие существа спускаться вниз по лестнице превращений. Однако, если я не могу обратить вас в существо самое низшее на ступени живых существ, я могу заставить Ратину снова подняться.

— Ах, сделайте же это, добрая фея, сделайте, пожалуйста!

— Но нужно, чтобы она снова прошла все последующие ступени, прежде чем сделаться опять той очаровательной крысой, которой предстояло скоро обратиться в прекрасную молодую девушку. Итак, будьте терпеливы! Подчинитесь законам природы. Имейте также доверие…

— К вам, добрая фея?..

— Да, ко мне! Я сделаю все, чтобы помочь вам. Не забывайте, однако, что нам придется выдержать тяжелую борьбу. Вы имеете сильного врага в лице принца Киссадора, хотя он и самый глупый из принцев. И если Гордафур снова приобретет свою власть, прежде чем вы успеете сделаться мужем прекрасной Ратины, — мне будет нелегко победить его, потому что он снова будет равен мне по силам!

Фея Фирмента и Ратин дошли до этого места своего разговора, когда вдруг раздался тоненький голосок.

Откуда шел этот голосок? Это казалось очень трудно определить.

Голосок этот говорил:

— Ратин!.. Бедный мой Ратин… я тебя люблю!..

— Это голос Ратины, — закричал прекрасный молодой человек. — Ах, добрая фея, добрая фея, пожалейте ее!

Ратин просто обезумел. Он бегал по комнате, смотрел под мебелью, открывал шкафы и ящики, думая, что, может быть, Ратина спряталась в какой-нибудь из них, но нигде не находил ее!

Фея остановила его движением руки.

Тогда-то, дети мои, и произошло крайне странное явление. Среди стола на серебряном блюде лежало полдюжины устриц, выловленных как раз на отмели Самобрив. Посредине лежала самая хорошенькая из них, с очень блестящей, изящно изогнутой по краям раковиной. И вот она начала увеличиваться, становиться все шире и шире, и, наконец, раскрыла свои створки. Из складок ее кожи выделилась вдруг очаровательная головка, с белокурыми, как лен, волосами, с парой самых очаровательных в мире глаз, маленьким идеально правильным носиком и восхитительным ротиком, который продолжал повторять:

— Ратин! Дорогой мой Ратин!

— Это она! — воскликнул прекрасный юноша.

Это действительно была Ратина, которую он сразу узнал. Надо вам сказать, дорогие мои дети, что в это счастливое время всевозможных чар и волшебства существа имели уже человеческое лицо, даже раньше, чем становились людьми.

И как красива была Ратина под перламутровой крышкой своей раковины, — точно драгоценный камень в изящном футляре.

Она продолжала говорить:

— Ратин, дорогой мой Ратин! Я слышала все, что ты только что говорил нашей доброй покровительнице, а также, что добрая фея соблаговолила обещать, что исправит зло, причиненное нам этим злым Гордафуром. Ах, не покидайте меня, потому что он обратил меня в устрицу только для того, чтобы я никуда не могла убежать! Принц Киссадор придет, чтобы оторвать меня от отмели, к которой прикреплена вся моя семья; он унесет меня; он посадит в свой садок; он будет ждать, пока я обращусь в молодую девушку… Я буду навсегда потеряна для моего бедного, дорогого Ратина!

Она говорила таким жалобным голосом, что глубоко растроганный молодой человек едва имел силу отвечать…

— Ах, моя Ратина! — прошептал он.

И в порыве нежности он протянул к ней руку, но фея остановила его. Затем, осторожно вынув великолепную жемчужину, которая образовалась в глубине раковины, она сказала:

— Возьми эту жемчужину.

— Эту жемчужину, добрая фея?

— Да, она стоит целое состояние. Это может пригодиться тебе впоследствии. Теперь мы снова отнесем Ратину на отмель Самобрив, и там я заставлю ее подняться на одну ступень.

— Но только не меня одну, добрая фея, — проговорила Ратина умоляющим голосом. — Подумайте о моем добром отце Ратоне, о моей милой матери Ратонне, о моем кузене Ратэ! Подумайте о наших верных слугах Рата и Ратане!..

Но пока она все это говорила, обе створки ее раковины медленно затворились и снова приняли свой обычный размер.

— Ратина! — закричал молодой человек.

— Унеси ее! — приказала фея.

Взяв ее в руки, Ратин прижал раковину к губам. Ведь она содержала в себе то, что было для него дороже всего на свете.