Малыш - Верн Жюль Габриэль. Страница 35

Проезжая мимо распятия, пьянице, разумеется, пришлось сделать крестное знамение.

— Ирландец должен перекреститься перед распятием, — сказал строго Мюрдок.

— Даже когда он пьян, — ответила Мартина.

— Да хранит его Бог! — прибавил кюре.

Пат продолжал свою песнь:

4

Бухта имеет две мили до подножия уступов — трудные проходы, глубокие извилины!

Это похоже на лабиринт, в котором даже в полдень двигаешься не без страха, какой бы ни обладал храбростью.

Джон весь отдался делу. Руки его сильны, глаз верен, он знает, что надо делать, и прямо держит путь на мыс, который выдается под старым маяком. Там течение так сильно, как в узком канале.

Джон ослабляет свой парус, опустив его сразу, и предоставляет лодке плыть самой.

Так! Вдруг погас огонь маяка. Это оттого, что Джон уже у входа в северо-восточный пролив.

И теперь, затянув канат на железный крюк, Джон на верном пути. Джон Плейн в открытом море!

«В открытом море! — подумал Малыш. — Как это должно быть прекрасно!»

5

Впереди бездна, темная, страшная, и не будь молний, в ней ничего не было бы видно.

Ветер бушует пока в вышине, но он не замедлит под напором грозы опуститься ниже.

И в самом деле — шквал разражается в воздухе, опускается вниз, почти касаясь поверхности моря.

Пат на минуту прервал песнь. Все сидели молча, точно прислушиваясь к грозе, бушевавшей, как им казалось, над Керуанской фермой, превратившейся для них в судно Джона Плейна.

6

Но у Джона своя мысль: воспользовавшись ветром, плыть как можно скорее.

Он натянул все паруса, хотя ветер очень силен, и с развернутым парусом поплыл как мог скорее.

И хотя страшная буря грозила его потопить, он стоял на своем и продолжал плыть вперед.

Теперь, когда паруса натянуты, судно идет само, и нет нужды помогать ему рулем…

С отяжелевшей головой и полузакрытыми глазами Джон хватает свою флягу и, откупорив ее, подносит ко рту. Держит крепко, опрокидывает, а сам ложится на скамью и вскоре засыпает. Он спит, наполнив желудок водкой, брандвейном…

— Вот неосторожный! — вскричал Мартен.

— Говорят, что есть Бог и для пьяниц, заметил Сим.

— Нашел же занятие! — сказала Мартина.

— Увидим, что будет дальше, — заметил кюре. Продолжай, Пат.

7

Всего несколько туч осталось на утреннем небе, и то лишь легких и быстрых, сквозь которые светит солнце.

Как всегда, легко забывается опасность, когда она уже миновала, — и все теперь весело шутят над разразившейся в бухте бурей.

Все лодки спешат к порту, столпившись в кучу, борт к борту.

— А Джон Плейн? — спросил Малыш, очень беспокоившийся об участи заснувшего пьяницы.

— Погоди! — ответил Мартен.

— Мне страшно за него! — заметила бабушка.

8

Но что это происходит? Одна из лодок вдруг делает поворот, чтобы встать опять к ветру. Остальные позади все поворачиваются таким же образом, не думая о возвращении.

Неужели в грозу какое-нибудь судно потерпело крушение? Да, вот и обломки!..

Все спешат, все подъезжают… На море видно судно, одинокое, разбитое, со снастями на боку!

— Разбитое! — вскричал Малыш.

— Разбитое! — повторила бабушка.

9

Живо! Все за работу! Надо сначала исправить снасти и мачту, а затем взять судно на буксир. Его поворачивают, выпрямляют мачту; оно встает и приближается… В нем лежит мертвец!.. Это останки человека, отнятые у моря! Да, это Джон Плейп, рыбак из Кромера…

10

Его судно, без сомнения, предоставленное ветру, перевернулось и потерпело крушение.

Вот каким образом этот пьяница и безумец запутался в свои собственные сети и погиб!

О, какой у него был ужасный вид, когда его вытащили на берег! Да, несмотря на столько поглощенной воды, он все же кажется пьяным

— Несчастный! — воскликнула Мартина.

— Помолимся за него! — сказала бабушка.

11

Окончим же дело, рыбаки! Надо вернуться, надо похоронить несчастного пьяницу. Положите его туда, где бы он не мог больше пить, и выройте поглубже яму! Так кончил Джон Плейн из Кромера! Но прилив уже начался, скорей, рыбаки, в море!

Голос Пата звенел, как рожок, когда он пел последние слова песни. Впечатление, оставленное песней, было так велико, что все слушатели выпили только по одному разу за здоровье хозяев… И, расставаясь, все решили никогда не подражать Джону Плейну даже на суше.

Счастливый день миновал, и ферма принялась снова за работу. Пат и не думал об отдыхе. С каким рвением он помогал отцу и братьям! Моряки, положительно, отличные работники, даже вне морского дела. Пат явился в самое горячее время жатвы. А там начался сбор овощей. Малыш не отходил от него. Пат полюбил его любовью матроса к юнге. По окончании дня, когда все собирались к ужину, Малыш приготовлялся с восторгом слушать рассказы Пата о путешествиях, приключениях, бурях. Но особенно его интересовал груз, привозимый для фирмы Маркардов со всей Европы. Очевидно, на его практичный ум эти торговые операции производили особенно сильное впечатление.

— Это и называют торговлей? — однажды спросил он у Пата.

— Да, корабль нагружают товаром, производимым в одной стране, и везут его на продажу в другую страну, где такого товара не имеется…

— И продают дороже, чем его купили?

— Разумеется. Затем набирают товары из других стран и опять везут их перепродавать…

— И всегда дороже, Пат?

— Всегда дороже… если возможно!

Но скоро, к общему огорчению, настал день, когда Пат должен был покинуть ферму и вернуться в Ливерпуль.

Тридцатого сентября он должен был расстаться с теми, кого так любил. Сколько времени будут они опять в разлуке? Он не знал, но обещал писать как можно чаще. Как горячо его все расцеловали! Бабушка не могла удержаться от слез. Увидит ли Пат еще раз эту добрую старушку сидящей у очага и окруженной всей семьей? Хорошо, что, уезжая, он оставлял ее вполне здоровой, как и всех остальных членов семьи. Да и год был счастливый для земледельцев. Нечего было опасаться зимы, которая уже приближалась. Поэтому Пат сказал старшему брату:

— Я бы желал тебя видеть менее озабоченным, Мюрдок.

— Да, Пат, если только счастье на твоей стороне; но ведь счастью не закажешь! Видишь ли, брат, когда работаешь на земле, которая тебе не принадлежит, которая никогда и не будет твоей, и к тому же когда находишься в зависимости от урожая, тут не помогут ни мужество, ни желание…