Михаил Строгов - Верн Жюль Габриэль. Страница 12

Это был бухарский конный отряд. Одежда воинов состояла из кафтанов, опоясанных ремнем, сапог желтой кожи, с загнутыми кверху носками и высоких бараньих шапок. Каждый из них был вооружен кривой саблей, кинжалом и ружьем, привязанным к луке седла. Их кони, татарской породы, были невелики, но чрезвычайно выносливы и лихи на ходу. Отрядом предводительствовали два начальника: пенджа-баши, имевший под своею командою пятьдесят всадников, и подчиненный ему дег-баши, которому было вверено начальство над десятью солдатами. Они отличались от прочих воинов более богатым вооружением и привязанною к луке небольшой трубою.

Строгов, сам оставаясь незамеченным, внимательно прислушивался к разговору, который велся на татарском наречии между обоими начальниками. Вскоре он понял, что речь шла о нем.

— Едва ли этот курьер мог опередить нас, — сказал пенджа-баши. — Другой дороги, как через Барабинскую степь, у него не было.

— Кто знает, выехал ли он из Омска, — заметил дег-баши.

— Хорошо, если бы так. Тогда полковнику Огареву нечего бояться, что депеши, которые везет этот курьер, дойдут по назначению.

— Говорят, что он сибирский уроженец, — продолжал дег-баши, — и хорошо знаком с местностью. В таком случае немудрено, если он сначала нарочно свернул с иркутской дороги, чтобы потом снова попасть на нее.

— В таком случае он от нас отстал, — сказал старый военачальник. — Мы выехали из Омска спустя час после него, а за нашими лошадьми ему не угнаться, так что в Иркутск он никаким образом не попадет.

— А какова старая сибирячка, мать этого курьера! — заметил дег-баши. — Она уперлась на том, что мнимый купец не сын ее; ну да, впрочем, полковника Огарева не проведешь, и если он захочет, то заставит старую ведьму сознаться.

Слушая этот разговор, злополучный Строгов чувствовал, как кровь застывает в его жилах. Все было потеряно: его узнали, за ним послана погоня и, что всего ужаснее, его мать находится во власти Огарева, ей грозит пытка и, быть может, смерть. Строгов знал, что мужественная старуха ни за что не отступится от своих слов, и ненависть, которую он еще раньше питал к злодею, изменившему своей родине, стала еще сильнее при мысли, что он безнаказанно угрожает его матери.

Из дальнейшего разговора бухарских предводителей наш герой узнал, что небольшой русский отряд, посланный к Томску, должен был в окрестностях Колывани встретиться с многочисленной армией Феофар-Хана. Без сомнения, мятежники одержат победу, и тогда дорога в Иркутск будет открыта для них. Что касается самого Строгова, то его голова была оценена, и, мертвый или живой, он должен был попасть в руки неприятеля. Услыхав все это, фельдъегерь решил продолжать немедленно свой путь, чтобы перегнать бухарцев. Нельзя было терять ни минуты.

Заметив среди бухарского отряда некоторое движение, которое можно было принять за сборы в дальнейший путь, Строгов подполз к своему коню, потихоньку надел ему седло, укрепил стремена и повел его под уздцы вдоль опушки рощи. Умное животное как будто понимало, чего от него требуют: оно покорно следовало за своим хозяином, ни ржанием, ни стуком копыт не обнаруживая своего присутствия. Во избежание шума Строгов решил пройти шагов двести и только тогда сесть верхом. В руке он держал заряженный револьвер, приготовившись размозжить голову первому, кто осмелится к нему подойти. Он уже достиг благополучно опушки, как вдруг один из татарских коней почуял его и заржал. Хозяин лошади бросился к ней и, увидев какую-то фигуру, которая при его появлении вскочила в седло, крикнул:

— Эй, сюда!

В стане поднялась тревога: всадники бросились к своим коням, готовые скакать в погоню. Строгов опустил поводья и помчался по направлению к реке. Он рассчитывал ускакать вперед, пока бухарцы будут седлать своих лошадей. Но уже минут через десять услышал за собой постепенно приближающийся топот нескольких всадников. Над самым его ухом просвистела пуля, и, обернувшись, он увидел, что дег-баши, конь которого опередил остальных, уже настигает его. Не останавливаясь, Строгов спустил курок, и бухарец, пораженный прямо в грудь, свалился на землю, как сноп. Остальные преследователи продолжали погоню, не обращая внимания на убитого начальника, и беглец скоро почувствовал, что расстояние, отделявшее его от них, все уменьшается, так как его конь выбился из сил. Каждую минуту можно было опасаться, что измученное животное упадет и не встанет больше.

К этому времени уже совершенно рассвело, и верстах в двух впереди себя Строгов ясно различил на горизонте светлую линию, вдоль которой изредка виднелись деревья. То была Обь. При виде этой реки, достичь которой было его целью, Строгов почувствовал в себе новые силы и продолжал пришпоривать коня, несмотря на пули, которыми его осыпали бухарцы. Ему самому пришлось несколько раз выстрелить, и притом так удачно, что число преследователей заметно уменьшилось. В ту минуту, как он достиг берега, отряд был от него не более, как на расстоянии пятидесяти шагов. На реке не видно было ни парома, ни лодки. Ничего не оставалось, как переплавляться вплавь, и фельдъегерь смело бросился в воду вместе с конем. Течение было чрезвычайно быстрое, и река в этом месте достигала полуверсты в ширину. Бухарцы остановились на берегу, и пенджа-баши, схватив ружье, стал целиться. Раздался выстрел, и пуля попала прямо в бок коню Строгова. Чувствуя, что животное начинает под ним погружаться, наш герой поспешно высвободил ноги из стремян и продолжал плыть один, несколько раз ныряя под градом пуль. Наконец он достиг правого берега Оби и скрылся в густых камышах.

ГЛАВА XVII. ТЕКСТЫ И КУПЛЕТЫ

Верстах в двух от него на берегу Оби виднелся небольшой, но живописно расположенный городок. Кресты на куполах церквей ярко блестели в лучах восходящего солнца. Этот город был Колывань, который, благодаря своему здоровому климату, служит в летнее время любимым местопребыванием высших должностных лиц Каинска и других окрестных городов. По тем известиям, какие имел Строгов, Колывань еще не была занята мятежниками, следовательно, он мог спокойно идти туда. Самый город и окрестности его, казалось, вымерли, так как большая часть жителей бежала на север, в Енисейскую губернию. Строгов быстро направился к городу, как вдруг до его слуха донеслись пушечные выстрелы. Очевидно, невдалеке происходило сражение между русскими и бухарскими войсками. Скоро выстрелы сделались слышнее, и на горизонте показались облачка дыма. По-видимому, выстрелы приближались к городу с северной его стороны. Строгов не знал, нападают ли бухарцы на Колывань, или русский отряд пытается снова отбить город у мятежников. Он ускорил шаги, как вдруг заметил столб дыма над самым городом. Вслед за этим показалось пламя, и, быстро раздуваемое ветром, охватило колокольню одной из церквей. Это печальное зрелище убедило фельдъегеря, что сражение происходит в самом городе. Он остановился в нерешительности. Как идти туда? Кто знает: удастся ли ему выбраться из Колывани так же благополучно, как из Омска? Сообразив все это, молодой человек решил, что благоразумнее будет искать какого-нибудь другого городка, где он может найти себе лошадь. Он свернул вправо и поспешно направился к роще, которая виднелась вдали и где можно было скрыться в случае появления неприятеля.

Между тем пламя распространялось по городу с неимоверной быстротой и вскоре охватило целый квартал. Вдруг в том направлении, куда шел Строгов, показался конный бухарский отряд. Он двигался наперерез нашему герою, который начал уже отчаиваться в своем спасении, когда неожиданно увидел в стороне от дороги одиноко стоящий домик. Он бросился туда в надежде скрыться и, если можно, отдохнуть и подкрепить свои силы, истощенные голодом и усталостью. Домик оказался телеграфной конторой. Отворив дверь, Строгав, к своему крайнему изумлению, увидал чиновника, который стоял у аппарата с самым невозмутимым видом.

— Скажите, — обратился к нему наш герой, — ведь в Колывани происходит сражение?