Паровой дом - Верн Жюль Габриэль. Страница 23

Затем Банкс повел меня в знаменитые сады Хузру, достойные своей известности. Там, под тенью роскошнейших в мире тамариндов, возвышалось несколько магометанских мавзолеев. Один из них служит последним жилищем султана, давшего свое имя садам.

На одной из белых мраморных стен памятника находится отпечаток гигантской ладони. Нам показали его с любезностью, какой мы тщетно добивались, когда желали видеть священные следы в Ганге. Правда, на этот раз дело шло не об отпечатке ноги божества, а о следе руки простого смертного, внука Магомета.

Во время восстания 1857 года Аллахабад не был пощажен от кровопролития, и его постигла участь остальных городов долины Ганга. Сражение королевской армии с мятежниками на площади маневров Бенареса подало сигнал к возмущению туземных войск, и главным образом к возмущению 6-го полка бенгальской армии. Началось оно убийством восьми прапорщиков; но благодаря энергичному поведению нескольких артиллеристов, принадлежащих к европейскому корпусу Шинара, сипаи кончили тем, что сложили оружие.

В военных поселениях дело приняло более серьезный оборот. Туземцы восстали, тюрьмы были растворены, даже ограблены, и жилища европейцев сожжены. В это время полковник Нейль, восстановивший порядок в Бенаресе, прибыл к Аллахабаду со своим полком и сотней фузилеров мадрасского полка. Он отнял у мятежников плашкоутный мост, 18 июня, овладев предместьями, разогнал членов временного правительства и снова восстановил свою власть над провинцией.

Во время нашей кратковременной экскурсии по Аллахабаду мы с Банксом постоянно сторожили, не следят ли здесь за нами, как в Бенаресе, но в этот раз ничего подозрительного не заметили.

— Все равно, — сказал мне инженер, — нам следует остерегаться, и мне хотелось бы сохранить наше инкогнито, так как имя полковника Мунро слишком известно населению этой провинции.

В шесть часов мы вернулись к обеду. Сэр Эдвард Мунро, отлучавшийся из стоянки на два или три часа, возвратился раньше и ожидал нас. Что же касается капитана Года, ходившего повидаться с несколькими товарищами, стоявшими гарнизоном в военных поселениях, то он пришел домой почти в одно время с нами.

Я тотчас же заметил и обратил внимание Банкса на то, что полковник Мунро казался если не печальным, то задумчивее обыкновенного.

— Вы правы, — ответил Банкс на мое замечание, что-то есть, но что же могло случиться?

— Не расспросить ли нам МакНейля? — спросил я.

— Да Мак-Нейль, быть может, знает… Инженер, покинув гостиную, отправился к дверям каюты сержанта.

Сержанта там не оказалось.

— Где Мак-Нейль? — спросил Банкс у Гуми, готовившегося служить у нашего стола.

— Он ушел из стоянки, — ответил Гуми. — Когда?

— Около часа назад, по приказанию полковника Мунро.

— Вы не знаете, куда он пошел?

— Нет, господин Банкс, не сумею сказать, куда и зачем ушел он.

— А ничего нового без нас не случилось?

— Ничего.

Банкс вернулся, сообщил мне об отсутствии сержанта и повторил еще раз:

— Не знаю еще что, но что-то такое есть положительно! Подождем.

Мы сели за стол. Чаще всего полковник Мунро во время обеда принимал участие в разговоре. Он любил слушать рассказы о наших похождениях. Интересовался тем, что мы делали днем. Я старательно избегал говорить о том, что могло хотя издали напомнить восстание сипаев. Мне казалось, что он замечает это, но был ли он благодарен за эту внимательность? Кто знает? А между тем было мудрено обходить молчанием эту тему, когда дело шло о таких городах, как Бенарес и Аллахабад, бывших театром восстания.

За нынешним обедом предстояла опасность разговора об Аллахабаде. Но опасения были напрасны. Полковник Мунро не спросил ни Банкса, ни меня о том, как провели мы время. Он молчал весь обед. Его задумчивость стала тягостной. Он часто взглядывал на дорогу, ведущую к военным поселениям, и мне даже показалось, что раза два он порывался встать из-за стола, — очевидно, он нетерпеливо ждал возвращения сержанта Мак-Нейля.

Обед прошел довольно тоскливо. Капитан Год молча, взглядом спрашивал Банкса, в чем дело, но Банкс знал не более его.

После обеда полковник Мунро вместо того, чтобы пойти и отдохнуть, по обыкновению, спустился по ступеням веранды и сделал несколько шагов по дороге, всматриваясь в даль. Затем обернулся к нам.

— Банкс, Год и вы, Моклер, хотите пройтись со мной до первых домов военного поселения?

Мы тотчас поднялись из-за стола и последовали за полковником. Он шел вперед медленно и молча.

Пройдя сотню шагов, сэр Эдвард Мунро остановился перед возвышавшимся по правую сторону дороги столбом с прибитой к нему афишей.

— Прочтите, — проговорил он.

Это было объявление, изданное два месяца назад, в котором оценивалась голова набоба Нана Сахиба и возвещалось о его присутствии в Бомбейском округе.

Банкс и Год не могли сдержать досады. В Калькутте и во время путешествия им удалось помешать этому объявлению попадаться на глаза полковника.

Случай уничтожил все их предосторожности.

— Банкс, — сказал сэр Эдвард Мунро, беря руку инженера, — ты знал об этом объявлении.

Банкс не отвечал.

— Ты уже два месяца знал, что присутствие Нана Сахиба в Бомбейской провинции открыто, и не сказал мне?

Не находя ответа, Банкс продолжал молчать.

— Да, полковник, мы это знали! — воскликнул капитан Год, — Но к чему было сообщать это вам? Где доказательство, что это объявление говорит правду, и зачем напоминать вам массу тяжелых событий?

— Банкс, — громко заговорил полковник Мунро, лицо которого словно преобразилось, — ты забыл, что мне более чем кому-нибудь принадлежит право судить этого человека. Знай же, что если я согласился покинуть Калькутту, то только потому, что это путешествие должно было приблизить меня к северу Индии, что я все время не верил в смерть Нана Сахиба и не забывал моих обязанностей судьи! У меня была одна мысль, одна надежда, я рассчитывал, что случайности путешествия и помощь Божия приведут меня к цели. И я был прав! Бог привел меня к этому объявлению. Нана Сахиба надо искать не на севере, а на юге! Прекрасно! Я отправлюсь на юг.

Итак, наши предчувствия не обманули нас. Они оказались слишком верны! Не только затаенная мысль, но настоящая idee fixe руководила более чем когда-нибудь полковником Мунро. Он сам открыл ее нам сполна.

— Мунро, — ответил Банкс, — если я не сказал тебе ничего, то единственно потому, что сам не верил в присутствие Нана Сахиба в Бомбейской провинции. Власть еще раз ошиблась. Это объявление помещено 6 марта, и с тех пор не было подтверждений известия о появлении набоба.

Полковник не сразу ответил на замечание инженера. Он еще раз продолжительно поглядел на дорогу.

— Друзья мои, — сказал он затем, — я сейчас узнаю, в чем дело. Мак-Нейль отправился в Аллахабад с письмом к губернатору. Через минуту я буду знать, действительно ли появился Нана Сахиб в одной из западных провинций, там ли он еще или скрылся.

— Но если факт окажется верен, Мунро, что ты намерен делать? — спросил Банкс, взяв за руку полковника.

— Я отправлюсь туда! — ответил сэр Эдвард Мунро. — Я пойду всюду, куда меня призовет долг правосудия!

— Это решено, Мунро?

— Решено положительно, Банкс. Продолжайте путешествие без меня, друзья мои… Сегодня вечером я пересяду на бомбейский поезд.

— Хорошо, но ты не поедешь один! — ответил инженер, оборачиваясь к нам. — Мы поедем с тобой, Мунро!

— Да, да полковник! — воскликнул капитан Год. — Мы не отпустим вас одного! Вместо охоты за хищниками мы будем охотиться за злодеями!

— Вы позволите и мне, полковник, присоединиться к капитану и вашим друзьям? — спросил я.

— Да, Моклер, — ответил Банкс. — Мы сегодня же вечером уедем из Аллахабада…

— Бесполезно! — раздался за нами серьезный голос…

Мы обернулись. Перед нами стоял Мак-Нейль с газетой в руке.

— Прочтите, полковник, — сказал он. — Губернатор приказал показать вам это.

Сэр Эдвард Мунро прочел следующее: