В погоне за метеором - Верн Жюль Габриэль. Страница 44

Расстояние от Гавра до Упернивика составляет примерно восемьсот морских миль. «Атлантик», идя полным ходом, мог покрыть это расстояние за шесть дней. Но так как господину Лекеру незачем было торопиться, плавание продолжалось двенадцать дней, и в Упернивик они прибыли лишь вечером 18 июля.

За все эти двенадцать дней Зефирен Ксирдаль почти не раскрывал рта. Напрасно господин Лекер пытался за столом, где они по необходимости встречались, разговориться о цели их путешествия. Ему ни разу не удалось добиться ответа. Сколько Лекер ни толковал о метеоре, его крестник не отвечал, будто совершенно забыв о нем, и ни искорки мысли не загоралось в его тусклом взгляде.

Ксирдаль в эти дни был сосредоточен «внутри себя». Он был занят решением других задач. Но каких? Он никого не посвящал в свои размышления. Но они, должно быть, касались моря: стоя то на носу корабля, то на корме, Ксирдаль целыми днями не сводил глаз с морских волн. Возможно, что он в уме продолжал свои изыскания, относившиеся к особенностям поверхностного натяжения, о которых он так давно на Парижском бульваре заговаривал с рядом прохожих, полагая при этом, что беседует с Марселем Леру. Не исключено также, что сделанные им в те дни выводы послужили основой изумительным изобретениям, которыми ему суждено было позже удивить мир.

На другой день после прибытия в Упернивик господин Лекер, начинавший уже было приходить в отчаяние, попробовал пробудить внимание своего крестника, поставив перед ним его машину, освобожденную от всех ее защитных оболочек. Расчет оказался правильным, и придуманное Лекером средство подействовало радикально. Взглянув на свою машину. Зефирен Ксирдаль сделал движение, словно просыпаясь от сна, и обвел все кругом взглядом, в котором загорелись твердость и проницательность лучших дней.

— Где мы находимся? — спросил он.

— В Упернивике, — ответил господин Лекер.

— А мой участок?..

— Мы сейчас направимся туда.

Но это оказалось не так-то просто. Пришлось раньше зайти к господину Бьярну Хальдорсену, начальнику Северной инспекции, дом которого легко было узнать по флагу, развевавшемуся на крыше. Обменявшись приветствиями, перешли к деловому разговору с помощью переводчика, услугами которого предусмотрительно заручился господин Лекер.

И сразу же пришлось столкнуться с первым затруднением. Не то чтобы господин Бьярн Хальдорсен проявил желание оспаривать предъявленные ему купчие. Но толкование этих документов внушало ему сомнение. Из привезенных документов, составленных в должной форме и скрепленных всеми официальными подписями и печатями, вытекало, что гренландское правительство, в лице своего дипломатического представителя в Копенгагене, уступило Зефирену Ксирдалю участок в девять квадратных километров. Каждая сторона участка имела в длину три километра, и стороны сходились под прямым углом на одинаковом расстоянии от центра участка. Центр этот был расположен на 72o51'30» северной широты и на 55o35'18» западной долготы. Участок был продан по пятьсот крон за квадратный километр, другими словами всего за шесть тысяч франков с небольшим.

Господин Бьярн Хальдорсен готов был признать предъявленную ему купчую, но необходимо было точно определить центральную точку участка. Бьярн Хальдорсен слышал, разумеется, о какой-то там «широте» и «долготе», он знал, что такие вещи существуют. На этом, вероятно, и кончались его познания. Но является ли широта животным или растением, а долгота — минералом или предметом обстановки, это представлялось ему одинаково возможным.

Зефирен Ксирдаль в нескольких словах пополнил познания господина инспектора в области космографии и постарался разъяснить ему его заблуждения. Он предложил затем лично, при помощи имевшихся на «Атлантике» приборов, произвести необходимые наблюдения и расчеты. Впрочем, капитан стоявшего на рейде датского парохода может проконтролировать полученные результаты и полностью успокоить его превосходительство господина Бьярна Хальдорсена.

На том и порешили.

За два дня Зефирен Ксирдаль закончил свою работу. Абсолютную точность произведенных им расчетов подтвердил капитан датского корабля. И вот тут-то возникла вторая трудность.

Точка земной поверхности, координаты которой совпадали с 72o51'30» северной широты и с 55o35'18» западной долготы, была расположена в открытом море, примерно в двухстах пятидесяти метрах к северу от острова Упернивик.

Потрясенный таким открытием, господин Лекер разразился градом упреков. Что же теперь делать? Итак, они прикатили в эти забытые богом края, чтобы присутствовать при том, как болид шлепнется в воду? Можно ли вообразить подобное легкомыслие? Как же это Зефирен Ксирдаль, ученый, мог совершить такую грубую ошибку?

Объяснялась эта ошибка весьма просто: Ксирдаль не знал, что под названием «Упернивик» значится не только поселок, но также и остров. Вот и все. Определив математически место падения болида, он положился на какую-то жалкую карту, вырванную из старого школьного атласа. Эту самую карту он сейчас извлек из своих бесчисленных карманов и развернул перед разъяренным банкиром. На этой карте было, правда, указано, что точка земного шара, расположенная на 72o51'30» северной широты и на 55o35'18» западной долготы, находилась поблизости от поселка Упернивик, но она считала излишним пояснить, что этот поселок, который, если верить карте, находился на материке довольно далеко от берега, на самом деле был выстроен на острове того же названия и тянулся вдоль самого берега моря. Зефирен Ксирдаль, не дав себе труда произвести более тщательные поиски, поверил на слово этой чересчур приблизительной карте.

Да послужит это уроком! Пусть читатели углубятся в изучение географии и, главное, не забудут, что Упернивик — остров. Приобретенные познания могут оказаться для них полезными, если им невзначай придется вступить во владение болидом стоимостью в пять тысяч семьсот восемьдесят восемь миллиардов.

Но дела с уостонским болидом это никак не уладит.

Если бы участок можно было пометить на чертеже несколько южнее, то такой обман мог бы оказаться полезен в случае небольшого отклонения курса метеора. Но так как Зефирен Ксирдаль допустил неосторожность, пополнив познания его превосходительства господина Бьярна Хальдорсена по космографии, и согласился на контроль, который сейчас оказывался весьма неудобным, то даже и это скромное жульничество становилось невозможным. Приходилось, чего бы это ни стоило, примириться с создавшимся положением и вступить во владение купленным участком, расположенным частью на море, частью на земле.

Южная граница этой второй и наиболее интересной части участка, как выяснилось при самом последнем обследовании, проходила в тысяче двухстах пятидесяти одном метре от северного берега Упернивика, а его длина, равнявшаяся трем километрам, значительно превосходила ширину острова в этом месте. Из этого вытекало, что восточную и западную границу можно было обозначить только в открытом море. Зефирен Ксирдаль таким образом получил немногим больше двухсот семидесяти двух гектаров, вместо купленных и оплаченных девяти квадратных километров, что делало куда менее выгодной эту покупку недвижимой собственности. Другими словами, он попал впросак.

Что же касается падения болида, дело было вовсе дрянь. Пункт, куда Ксирдаль с такой ловкостью направлял болид, оказывался в открытом море. Ксирдаль, правда, считался с возможностью отклонения. Поэтому-то он и «дал себе волю», добавив по полторы тысячи метров во всех направлениях вокруг этой точки. Но в какую сторону произойдет отклонение, — вот это было ему неизвестно. Метеор мог упасть на сократившуюся часть территории, которая оставалась в его распоряжении. Но с таким же успехом могло произойти и обратное. Отсюда и волнение господина Лекера.

— Что же ты теперь намерен делать? — спросил он своего крестника.

Зефирен Ксирдаль в знак полного неведения поднял руки к небу.

— Да ведь нужно же что-нибудь предпринять! — с возмущением воскликнул Лекер. — Ты обязан вывести нас из этого тупика!