Юные путешественники - Верн Жюль Габриэль. Страница 18

После столь же обильного и вкусного, как и завтрак, обеда, по поводу которого мистер Гораций Паттерсон высказал Рени Кофу вполне заслуженную похвалу, пассажиры снова перешли на ют. Гарри Маркел сообщил им, что с берега подул легкий ветерок. При таких условиях через час можно будет уже сняться с якоря.

Это известие было встречено с восторгом.

На северо-востоке показались предвещавшие перемену погоды облака. Лучше было бы, если бы облака появились со стороны моря, а не с берега, но все-таки «Резвый» мог сняться с якоря; лишь только бы обогнуть мыс Рок, а там видно будет что делать.

— На палубу! — скомандовал Гарри Маркел. — Берись за якорь!

Несколько человек бросились к брашпилю. Мальчики стали помогать им. Тем временем отдали снасти, подняли паруса, подняли реи. Когда якорь был поднят на крамбол, трехмачтовый корабль под фоком, кливерами, марселями, брамселями и лиселями дал ход и через несколько минут обогнул мыс Фармарской бухты.

В вечерних газетах этого же дня уже можно было прочитать известие, что трехмачтовое судно «Резвый», под командой капитана Пакстона, с лауреатами Антильской школы в качестве пассажиров вышло в море, имея местом назначения Антильские острова.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В ВИДУ БЕРЕГА

«Резвый» отплыл из Коркского залива около семи часов вечера. Мыс Рок оставался влево, песчаный берег Коркского графства в западном направлении, на расстоянии нескольких миль.

В то время как перед ними открылось необъятное море, пассажиры смотрели на утопавшие в вечерних сумерках горы южного побережья Ирландии. Тент над ютом был снят ввиду наступающей ночи. С невольным волнением мальчики смотрели вдаль. Воспоминание о путешествии морем с Антильских островов в Европу почти изгладилось из их памяти.

Теперь воображение живо рисовало им предстоящее далекое плавание на родину. Экскурсии вглубь страны, исследования, приключения, открытия — вот волшебные выражения из словаря туристов, которые мелькали у них в голове. Они припоминали прочитанные ими рассказы, особенно те, которые они читали в последние дни своего пребывания в Антильской школе. О, сколько рассказов о путешествиях поглотили они еще в то время, когда не знали, куда повезет их «Резвый»! Сколько атласов и географических карт пересмотрели они!

Надо вникнуть в то крайне возбужденное состояние, в котором находились эти полные ожидания и горячих желаний молодые головы. Теперь, зная уже цель путешествия, очень простую и доступную, они все-таки находились еще под впечатлением прочитанного. Им казалось, что они, как знаменитые путешественники, отправляются в дальние экспедиции, завладевают новыми землями, водружают на них свой национальный флаг. Все представляли себя Христофором Колумбом в Америке, Васко де Гамой в Индии, Магелланом в Огненной Земле, Жаком Картье в Канаде, Джеймсом Куком на островах Тихого океана, Дюмоном-Дюрвилем в Новой Зеландии и в арктических странах, Ливингстоном и Стэнли в Африке, Гудсоном Пирри и Джеймсом Россом на Северном полюсе. Они повторяли вместе с Шатобрианом, что земной шар слишком мал, так как его можно объехать кругом, они жалели, что существует только пять, а не двенадцать частей света. Им казалось, что они уже далеко-далеко, хотя «Резвый» только начинал свое плавание и был еще в британских водах.

Впрочем, покидая Европу, все они охотно послали бы последний привет своей родине: Луи Клодион и Тони Рено — Франции, Нильс Арбо и Аксель Викборн — Дании, Альберт Льювен — Голландии, Магнус Андерс — Швеции; но об этом нечего было и думать.

Только Роджер Гинсдал, Джон Говард и Губерт Перкинс могли действительно проститься с Ирландией, которая вместе с Великобританией и Шотландией составляет Соединенное королевство.

Начиная с завтрашнего дня они выйдут из канала Святого Георга и не увидят больше на своем пути ни материка, ни островка вплоть до моря, омывающего берега Америки, где каждый из них найдет снова как бы клочок того, что покинул в Европе.

Британский берег еще довольно долго виднелся на горизонте.

Поднявшийся ветерок дал возможность «Резвому» сняться с якоря и выйти из Фармарской бухты. Но это был слабый береговой ветер, в нескольких милях от берега, в открытом море, он тут же замер.

Чтобы выйти из канала Святого Георга, «Резвый» должен был повернуть на зюйд-вест. Капитан Пакстон, наверно, так и сделал бы. Если бы ему удалось пройти таким образом миль сто, быть может, в открытом море он встретил бы более сильный ветер. У Гарри Маркела были иные намерения. Выйдя из канала, он направил корабль в южном направлении.

Кроме того, он хотел ночью как можно дальше отойти от берега и многочисленных судов, стоявших у побережья по случаю безветрия.

На море был полный штиль. Ни зыби, ни малейшего волнения ни у берега, ни у кормы корабля. Воды Ирландского моря спокойно сливались с водами Атлантического океана.

На корабле не ощущалось ни малейшей качки, точно он плыл по озеру или по реке. Вследствие близости берега не было даже боковой качки, и мистер Гораций Паттерсон радовался при мысли, что успеет привыкнуть к морю и научится ходить по кораблю во время качки.

Пассажиры примирились со своим положением, да другого ничего и не оставалось делать. Но Гарри Маркела и его экипаж сильно беспокоила близость берега. Правительство могло выслать рассыльное судно в устье канала Святого Георга для осмотра всех вышедших из Коркской гавани кораблей.

К беспокойству примешивался еще и гнев, и Гарри Маркел не знал, сумеет ли он сдержать его. Корти и остальные пираты строили такие рожи, что того и гляди перепугают пассажиров.

Тщетно старались Гарри и Джон Карпентер воздействовать на экипаж. Такое явное недовольство и раздражение никак не может быть объяснено неблагоприятной погодой. Ведь уж если запоздалый отъезд неприятен кому-нибудь, так это мистеру Паттерсону и его юным спутникам, а матросам, привычным к морю, не все ли равно?

Гарри Маркел и Джон Карпентер ходили взад и вперед по палубе корабля и обсуждали положение. Наконец Джон Карпентер сказал:

— Ну, Гарри, скоро стемнеет. Разве нельзя в двух милях от берега рискнуть на то, что мы уже сделали в Коркском заливе, когда расправились с экипажем «Резвого»?

— Ты забываешь, Джон, — отвечал Гарри Маркел, — что тогда нам не оставалось иного выхода; надо было поступить так, чтобы завладеть кораблем!

— Но, Гарри, что может помешать нам покончить все счеты с пассажирами, когда они будут спать в каютах?

— Что может помешать, Джон?

— Да, — продолжал Джон Карпентер. — Они сели на корабль. «Резвый» вышел из залива. Никто не приедет навещать их.

— Ты думаешь? Но когда береговой телеграф даст знать в Кингстон, что корабль заштилевал, может быть, друзья приедут сюда, чтобы еще раз проститься с пассажирами. Что будет, когда они не найдут их на корабле?

— Признайся, Гарри, что это маловероятно! Невероятно, но возможно. Если «Резвый» утром будет в виду берега, к нему могут подойти шлюпки. Однако товарищи Маркела не сдавались на его доводы.

Лишь только стемнеет, не разыграется ли снова ужасная драма?

Вечерело. После жаркого дня наступила ночная прохлада. Пройдет еще восемь часов, и солнце скроется за облачным горизонтом. Трудно ожидать каких-нибудь перемен погоды.

Мальчики сидели на юте и не торопились расходиться по каютам. Простившись с ними, мистер Паттерсон пошел в свою каюту. Он разделся, повесив платье на место, которое было предназначено для него на все плавание. Потом, надев на голову черную шелковую шапочку, растянулся на койке. Последняя мысль его перед сном была:

«Бедная миссис Паттерсон! Я огорчил ее своей предусмотрительностью, но, как благоразумный человек, я не мог поступить иначе. Я все заглажу, когда вернусь!»

Несмотря на штиль, «Резвый» подчинялся влиянию довольно сильного при входе в канал Святого Георга течения. Морским приливом корабль прибивало к берегу. Гарри Маркел пуще всего боялся, чтобы его не отнесло к северу, к Ирландскому морю. Боялся он также, чтобы «Резвый» не сел на мель вблизи побережья. Сняться с мели, конечно, нетрудно в такую тихую погоду; но каково будет положение беглецов, вынужденных выйти на берег в то время, как полиция продолжает розыски в окрестностях Кингстона и Корка!