Замок в Карпатах - Верн Жюль Габриэль. Страница 11

Рядом возвышался гранитный столб — все, что осталось от старинного креста, перекладина которого давно обвалилась. Как человек здравомыслящий, доктор Патак вовсе не надеялся, что этот крест защитит его от нечистой силы — как и большинство неверующих, в нечистую силу он верил. Доктор считал, что во всей этой истории дело не обошлось без черта, и вовсе не запертые ворога, поднятый мост, высокая стена и глубокий ров помешали им проникнуть в замок, а именно он. Только бы черту не вздумалось свернуть пришельцам шею!

При мысли о том, что придется провести ночь в таком гиблом месте, доктор задрожал от страха. Нет, требовать подобной отваги от обыкновенного человека — это уж чересчур! Даже более крепкий и смелый не выдержал бы.

И тут он вспомнил одну вещь, жаль только, что слишком поздно. Что бы подумать об этом, уходя из Верста! Ведь сегодня вторник, когда нечистой силе раздолье. И кто высунет нос на улицу, тот может повстречаться со злым духом. А он, доктор Патак, оказался не только вдали от дома, но еще и по соседству с проклятым замком. Здесь ему суждено дожидаться рассвета… если этот рассвет вообще когда-нибудь наступит. И зачем они сюда забрались? Искушать дьявола?

Погруженный в свои мрачные мысли, доктор увидел, как лесничий преспокойно достал из рюкзака кусок мяса и отхлебнул из фляжки. Самое лучшее сейчас — последовать его примеру, подумал доктор, и тоже приступил к трапезе, решив подкрепиться гусиной ножкой, ломтем хлеба и ракией. Но, даже утолив голод, доктор не освободился от страха.

— Пора спать. — Ник Дек завязал рюкзак и положил его к подножию утеса.

— Спать?!

— Да. Доброй ночи, доктор.

— Тебе легко говорить, а я так думаю, что эта ночь добром не кончится.

У Ника Дека не было ни малейшего желания продолжать разговор с лекарем. Не отвечая, он устроился поудобнее на каменном ложе, с видом человека, которому не впервой ночевать в лесу, и тут же заснул. Патаку, когда до него донеслось мерное дыхание лесничего, ничего другого не оставалось, как выругаться сквозь зубы.

Сам он не мог заснуть ни на минуту и все вглядывался в темноту, прислушиваясь к ночным шорохам. Странные видения рождались в его утомленной голове. Что ожидал он увидеть в ночном мраке? Казалось, смутные тени, бегущие по небу облака, темная громада замка, далекие утесы над плато движутся в каком-то адском танце. А вдруг они сейчас покатятся вниз, ломая кустарник, и обрушатся на двух безумцев, заночевавших, вопреки предупреждению черта, у стен замка?

Измученному бессонницей доктору слышался неясный шум, несущийся с высоких горных уступов, какой-то тревожный шепот, похожий на стоны, свист и вздохи. Слыша удары крыльев ночных птиц об утесы, он подумал о нетопырях. Две или три пары неясытей пролетели с тихим жалобным криком. Сжавшись в комок, доктор дрожал и обливался холодным потом.

Так протекли томительные часы до полуночи. Если бы Патак мог поговорить с кем-нибудь, обменяться двумя-тремя словами, ему стало бы легче. А Ник Дек как ни в чем не бывало спал крепким сном.

Полночь — страшный, самый жуткий час, время призраков и преступлений…

Доктор проснулся, ничего не понимая, все еще во власти кошмара.

Ему показалось, что он видит странные фигуры, освещенные призрачным светом. Они метались по всему горизонту, соскальзывали с облаков… Это были чудовища, драконы со змеиными хвостами, гигантские грифы с длинными крыльями, огромные вампиры, готовые вонзить в вас когти и зубы. Доктор видел все это наяву.

Ему показалось, что на плато Оргалл все пришло в движение — и скалы, и деревья. И тут он отчетливо услышал колокольный звон; мерные удары раздавались один за другим с короткими интервалами.

— Колокол в замке… — пробормотал доктор.

Без сомнения, колокол звонит в старой часовне, а вовсе не в церкви Вулкана, — тогда ветер отнес бы звуки в другую сторону.

Удары стали чаще… Нет, это не погребальный звон, это набат, его слышно, наверное, даже на трансильванской границе.

Доктора охватил безумный страх и отчаянная тоска. По телу побежали мурашки.

Колокольный звон разбудил и лесничего. Пока тот поднимался, лекарь мало-помалу приходил в себя.

Ник Дек прислушался и повернулся к утопавшему в ночной темноте замку.

—  — Этот звон… звон… — бормотал Патак, окончательно потеряв голову. — Это звонит черт.

Лесничий не отвечал.

И тут раздался вой, напоминающий завывание штормовой сирены у входа в порт. Казалось, эти звуки никогда не смолкнут. Затем вспыхнул широкий яркий луч. Он поднялся к центральной башне, ослепительными бликами ложась на все, что встречалось на пути. Что за источник был у этого мощного луча, прорезавшего тьму над плато? Откуда шел этот свет, затопивший скалы и призрачным сиянием заливший все вокруг.

— Ник! — вскричал доктор. — Взгляни на меня! Может быть, мы уже умерли?

В самом деле, лица у лесничего и доктора были мертвенно-бледные, словно у покойников, глаза погасшими, провалившимися, щеки зеленовато-серыми, а волосы цвета мха — в народе говорят, что такие растут на голове у висельников…

Ник Дек был изумлен не менее доктора, а тот просто оцепенел от ужаса, не в силах пошевелиться. По коже у него пошел мороз, глаза расширились от страха. Как сказал бы автор «Размышлений» note 23, он «излучал ужас»!

Не больше минуты длился этот кошмар, после чего странный свет стал медленно затухать, пока не погас; вой тоже затих, и плато Оргалл снова погрузилось во мрак и тишину.

Ни лесничий, ни доктор больше не пытались уснуть. Пораженный Ник замер у каменной плиты, простояв там остаток ночи.

О чем думал молодой человек, увидев и услышав такое? Было от чего потерять голову! Неужели придется отступить? А как же обещание проникнуть в башню и узнать, что там происходит. Но разве недостаточно того, что они вплотную приблизились к ограде замка и тем самым навлекли на себя гнев неведомых сил? К го упрекнет его за возвращение в деревню, не доводя безумие до предела, не пытаясь вступить в единоборство с потусторонними силами?

Доктор бросился к Нику, схватил его за руку и потащил прочь, повторяя:

— Уйдем! Уйдем отсюда!..

— Нет! — упрямо повторял тот.

Патак едва не упал, нечеловеческим усилием пытаясь оттащить Дека от этого проклятого места…

Но вот ночь кончилась. Доктор и лесничий были в таком смятении, что с трудом сознавали, сколько минуло времени. Близился восход солнца. От того, что произошло ночью, не осталось и следа.

Розовая полоса появилась на востоке, над хребтом Паринг и над долиной обоих Силей. Легкие перистые облака поплыли по небу, расчертив его полосами, точно шкуру зебры.

Ник посмотрел на замок, который с каждой минутой вырисовывался все четче; выступили из густого тумана, спустившегося со склонов Вулкана, башни, затем часовня, галереи, куртина, окутанная влажной дымкой; потом на угловом бастионе стал виден бук с шелестящей под ветром листвой.

Ничего не изменилось в окружающем пейзаже. Колокол был неподвижен, как и старый жестяной флюгер. Никакого дыма. Окна в башне затворены.

Ник Дек повернулся к воротам. Подъемный мост напротив ворот закрывал вход между двумя каменными пилястрами, украшенными гербом баронов фон Гортцев.

Неужели лесничий решился довести свою безумную затею до конца? Ни таинственный голос в зале трактира «Король Матиаш», ни странные звуки и свет этой ночи не смогли остановить Ника, решившего во что бы то ни стало преодолеть стену. Ему хватит одного часа, чтобы добраться до галереи, залезть в башню и, выполнив обещание, вернуться в Верст еще до полудня.

Что касается доктора Патака, то он безропотно следовал за лесничим, не имея сил ни противиться, ни чего-либо желать. Толстяк просто шел туда, куда его вели: если упадет по дороге, то уж не встанет. Волнения ночи притупили его чувства, и он не стал возражать, когда Дек указал на замок:

— Идем!

Уже наступило утро, и лекарь мог бы возвратиться в деревню, не боясь заблудиться в лесу, и если он не покидал своего спутника, то только потому, что не ведал, что творит. Когда лесничий потащил его к кустарнику, окружавшему крепостной вал, доктор уже не сопротивлялся.