Зимовка во льдах - Верн Жюль Габриэль. Страница 10
— Что же такое, Пенеллан? — спросил Жан Корнбют.
— А то, что скоро из-за недостатка масла погаснет наша лампа, да и запасы провизии подходят к концу. Но будь что будет!
И Пенеллан пошел сменить Андрэ Васлинга, который трудился наряду с остальными.
— Господин Васлинг, — сказал он. — Я встану вместо вас, но смотрите в оба, как бы не произошло обвала. При малейшей угрозе дайте мне знать, чтобы вовремя предупредить беду.
Наступило время отдыха, и Пенеллан, удлинив туннель еще на один фут, улегся рядом с товарищами.
11. ДЫМОК
На следующее утро, когда моряки проснулись, в домике царил непроглядный мрак. Лампа погасла. Жан Корнбют разбудил Пенеллана и попросил у него огниво, которое тот ему я передал. Пенеллан встал, чтобы зажечь спиртовку, но, поднимаясь, ударился головой о ледяной потолок. Это испугало его: еще накануне он мог стоять в помещении во весь рост. При бледном свете спиртовки он увидел, что потолок опустился примерно на один фут.
Пенеллан с ожесточением принялся за работу. Как ни слаб был свет спиртовки, молодая девушка, взглянув на суровое лицо рулевого, поняла, что он уже начинает впадать в отчаяние. Она подошла к нему, взяла его за руку и с нежностью ее пожала. Тотчас мужество снова вернулось к Пенеллану.
— Она не должна погибнуть! — воскликнул он и, захватив спиртовку, снова пополз в узкий коридор. Потом он с размаху вонзил палку в ледяную толщу и на этот раз уже не почувствовал сопротивления.
Может быть, они уже добрались до слоев рыхлого снега?
Пенеллан выдернул палку, и мгновенно луч света ворвался в ледяную хижину.
— Ко мне, друзья мои! — закричал Пенеллан.
Работая руками и ногами, он быстро разрыл наружный слой снега, который, как он думал, не был покрыт ледяной коркой. Но вместе с потоками света в хижину ворвалась волна морозного воздуха. Пенеллан, орудуя ломом, расширил отверстие и с наслаждением вдохнул свежий воздух. Выбравшись наружу, он упал на колени и стал горячо благодарить создателя за их спасение. К нему присоединились и остальные.
Кругом все было залито лунным сиянием. Мороз был трескучий, моряки не могли долго оставаться под открытым небом и вернулись в ледяной дом. Но Пенеллан, прежде чем войти в хижину, огляделся по сторонам. Скалистого мыса больше не было. Ледяной дом находился среди беспредельной ледяной равнины. Пенеллан направился было в ту сторону, где стояли сани с провизией. Сани исчезли!
Холод заставил Пенеллана войти в хижину. Он ничего не сказал своим товарищам. Прежде всего следовало просушить над спиртовкой одежду. Термометр, на секунду выставленный наружу, показал -30?C.
Через час Андрэ Васлинг и Пенеллан решили снова выйти наружу. Одежда на них еще не просохла. Закутавшись в еще сырые плащи, они выбрались через прорытый ими туннель, стены которого уже стали твердыми, как камень.
— Как видно, нас отнесло к северо-востоку, — заметил Андрэ Васлинг, пытаясь ориентироваться по звездам.
— Это бы еще не беда, если бы у нас были сани.
— Как, сани пропали? — воскликнул Андрэ Васлинг. — Тогда мы погибли!
— Будем искать, — отвечал Пенеллан.
Васлинг и Пенеллан обошли вокруг хижины. Она превратилась в ледяную глыбу высотой более пятнадцати футов. Во время пурги единственное возвышение на равнине было заметено снегом. Ледяная тюрьма, в которой были заживо погребены путники, вместе с обломками льдов была отнесена миль на двадцать пять к северо-востоку. Сани, оказавшиеся на другой льдине, без сомнения были унесены в другую сторону, так как их нигде не было видно. А собаки скорее всего погибли во время бури.
Отчаяние овладело Васлингом и Пенелланом. У них не хватало духа вернуться в дом и сообщить ужасную новость товарищам по несчастью. Они решили взобраться на ледяной холм, образовавшийся над хижиной, и еще раз внимательно осмотреть окрестности, но и оттуда не было видно ничего, кроме беспредельной белой равнины. Вскоре у них начали замерзать руки и ноги, а влажная одежда покрылась сосульками. Спускаясь с ледяного холма, Пенеллан случайно взглянул на Андрэ Васлинга и заметил, что тот пристально всматривается вдаль; вот он вздрогнул и побледнел.
— Что это с вами, господин Васлинг? — спросил Пенеллан.
— Так, ничего, — ответил помощник капитана. — Спустимся вниз и поскорее уйдем отсюда. Ведь нам здесь все равно ничего не найти.
Но Пенеллан не последовал совету Васлинга; он снова взобрался на холм и стал всматриваться в ту сторону, куда только что глядел помощник капитана. То, что он увидел, произвело на него совсем иное впечатление.
— Слава тебе, господи! — радостно воскликнул он.
На северо-востоке он заметил поднимавшийся к небу дымок. Сомнений не было — там находились люди. Услышав радостный возглас Пенеллана, все выбежали из хижины и собственными глазами убедились, что рулевой сказал правду. Не теряя ни минуты, позабыв о голоде, на свирепом морозе, все, нахлобучив капюшоны, быстрыми шагами направились к северо-востоку, где виднелся дымок. Им предстояло пройти по крайней мере миль пять. Было чрезвычайно трудно придерживаться намеченного направления. Внезапно дымок исчез, а впереди не было ни одного возвышения, которое могло бы служить ориентиром среди ледяной пустыни. Как тут не сбиться с пути?
— Вот беда — не на что нам ориентироваться, — сказал Жан Корнбют. — Придется вот что сделать: Пенеллан пойдет впереди, за ним в двадцати шагах — Васлинг, я — в двадцати шагах от Васлинга. Таким образом я сразу увижу, если Пенеллан отклонится от прямой линии.
Так шагали они добрых полчаса. Вдруг Пенеллан остановился и стал прислушиваться.
— Вы ничего не слышите? — спросил старик, когда товарищи подошли к нему.
— Решительно ничего, — ответил Мизон.
— Как странно! — продолжал Пенеллан. — Мне показалось, что я только что слышал какие-то крики, — они доносились вон с той стороны.
— Крики? — воскликнула молодая девушка. — Так, значит, мы недалеко от цели.
— Это ровно ничего не значит, — ответил Андрэ Васлинг. — На крайнем севере при сильном морозе звуки слышны на большом расстоянии.
— Что бы там ни было, — сказал Жан Корнбют, — идемте вперед, а не то мы замерзнем.
— Нет, — возразил Пенеллан. — Постойте минутку и прислушайтесь.
В самом деле, в этот момент издалека донеслись слабые, но совершенно отчетливые крики. Казалось, это были вопли страдания и тоски. Они повторялись вновь и вновь. Можно было подумать, что кто-то взывает о помощи. Потом крики затихли, и воцарилась мертвая тишина.
— Я не ошибся, — сказал Пенеллан. — Вперед!
И он бросился бежать в том направлении, откуда доносились крики. Так он пробежал около двух миль. Каково же было его удивление, когда внезапно он увидел перед собой человека, лежащего на снегу. Пенеллан подбежал к лежавшему, приподнял ему голову и в ужасе поднял руки к небу.
В следующий миг подбежали Андрэ Васлинг и матросы.
— Это один из наших! Матрос Кортруа! — крикнул Васлинг.
— Он умер, — проговорил Пенеллан. — Замерз…
Когда подошли Жан Корнбют и Мари, труп уже успел заледенеть. Все лица выражали отчаяние. Погибший был одним из спутников Луи Корнбюта!
— Вперед! — крикнул Пенеллан.
Еще полчаса путники шли в мрачном молчании. Но вот вдалеке показалось какое-то возвышение, очевидно, то была земля.
— Это остров Шаннон, — заявил Жан Корнбют.
Пройдя еще милю, они увидели дымок, поднимавшийся над снежной хижиной. Вскоре можно было разглядеть в стене хижины деревянную дверь. Тут все стали громко кричать. На их крики из хижины выбежали двое мужчин. Пенеллан сразу узнал Пьера Нукэ.
— Пьер! — воскликнул он.
Нукэ стоял в каком-то странном оцепенении, как будто не понимая, что происходит вокруг него.
Андрэ Васлинг с беспокойством всматривался в спутника Пьера Нукэ; в глазах его блеснула радость: это не был Луи Корнбют.
— Пьер! Это я! — кричал Пенеллан. — Посмотри, здесь твои друзья! Наконец Пьер Нукэ опомнился и в порыве радости бросился в объятия своего старого товарища.