Монгольское иго в русской истории - Вернадский Георгий Владимирович. Страница 3

Согласно этому чертежу, Русская земля («А-ло-ш» в передаче монгольского чертежника — ср. мадьярское «орош», калмыцкое «орос», кавказское «урус») является крайним северо-западным уголком великого азиатского мира, который можно сопоставить со «вселенной» (ойкумены (o i k o m e n h) Византийцев).

Русская земля выступает, однако, не самостоятельным членом этого мира; Великому Хану она подчинена не прямо; Русская земля входит в царство Узбека — составляет часть Улуса Джучиева.

Из русских земель северо-восточная и юго-восточная Русь вошли на более продолжительное время в состав Улуса Джучиева. Другая половина Руси уже в середине XIV века оказалась под властью Запада. Хотя русские земли, вошедшие в состав польского, Литовского и Венгерского государств, во многом сохранили свои культурные начала, но культуру национально-государственную они утратили.

Основное русло исторического процесса развития русской государственности пролегло не в западной, охваченной латинством, Руси, а в восточной, захваченной монгольством.

Восточные русские земли тоже вошли в состав государства иноплеменного — монгольского. Однако это государство было — мировая империя, а не провинциальная держава.

Эта империя не мешала внутренней культурной жизни своих частей — в том числе и земли русской.

Империя эта вела борьбу со своими западными соседями — Литвою, Венгрией, Польшей, а эти соседи были как раз и неприятелями народа русского. Монголо-татарская волна поддержала на своем гребне оборону русского народа от латинского Запада. Когда Монгольская империя окончательно распалась, прежняя ее часть, Улус Джучиев, Золотая Орда, продолжала традиционную политику борьбы с Западом.

Как и Москва, Сарай [26] боролся с Литвою. Исторически роль Сарая в этом направлении была не меньше. Нападая на Литву, Сарай защищал этим русскую культуру даже тогда, когда политически уже враждовал с Москвою. В 1380 году на Куликовом поле Москва в первый раз открыто выступила против Сарая, и устояла. Устояла ли бы она в эти же годы против Литвы без монгольской помощи далеко не известно. Сильный Литовский князь Витовт [27] расширял все больше на Восток свои владения. Большой вопрос, без вмешательства Сарая в борьбу, чем кончилось бы дело: укрепился ли бы центр русской государственности в православной Москве или в полуополяченной Вильне. Сарай решил дело.

В 1399 году рать Витовта потерпела на реке Ворскле страшное поражение от Эдигея [28]. После этого поражения Литва долго не могла оправиться; напор латинства на Восток был с тех пор подорван. Историческое значение битвы на Ворскле 1399 год не меньше, чем битвы на Ворскле же не большим 300 лет спустя (Полтава — 1709 г.).

Битва на Ворскле 1399 года — одно из величайших событий в русской истории, хотя в этой битве восточно-русские полки не участвовали вовсе, а западнорусские участвовали на стороне Витовта.

Успехом Сарая исторически воспользовалась Москва. Совместная историческая жизнь русской земли и Улуса Джучиева в течение двух столетий имеет громадный исторический интерес и большое историческое значение. Монгольская империя распалась на несколько держав. Большая часть из них совершенно слилась с теми старыми государствами, в рамках которых возникли монгольские новообразования. В историю этих государств монгольский элемент вошел просто в виде определенной династии. Такой характер имеет период монгольской династии Кубилая и его приемников в Китае (1260-1368) или период монгольской династии Хулагу и его преемников в Персии (1256-1334) [29].

Иная историческая судьба была суждена Джучиеву Улусу. Мы не видим полного слияния его с русской государственностью. Мы видим как бы два центра: Сарай и Москву. Первый центр имеет главное, основное, значение в административно — государственной жизни всего царства Золотой Орды, но, все же, это не единственный центр. Исторически это может быть объяснено тем, что Золотая Орда явилась преемницею сразу двух государственных миров: степного (частью половецкого) и лесного (северорусского). В пределах первого — в южнорусских степях — оказался главный центр Золотой Орды — недаром государство Джучидов известно было на всем Востоке под именем «Кипчацкого царства» [30].

В пределах второго — в северорусских лесах — возник дополнительный русский центр Улуса Джучиева — Владимир, потом Москва.

Теоретически мыслимо было течение дальнейшего процесса двумя руслами. Или могло постепенно возрастать внутреннее значение северного русского дополнительного центра, то есть Москвы, до тех пор, пока этот дополнительный центр не стал бы сильнее прежнего главного центра, тогда уже был неизбежен разрыв, распадение на два центра. В действительности, как известно, так и произошло. Когда Сарай ослаб, а Москва усилилась, царство Джучидов разорвалось на две половины: Золотую Орду и великое княжение Московское.

Но мыслимо было обратное явление. Главный центр мог получить преобладающее значение и постепенно захватить и переработать все внутренние и внешние силы обеих половин Улуса Джучиева — татарской и русской. Золотая Орда могла стать если не прямо русским, то монголо-русским государством, как было монголо-китайское, монголо-персидское, а с другой стороны — литовско-русское.

Существенным для такого слияния в новых монгольских государствах был вопрос религиозный.

Культурное слияние было полным и решительным, когда правящая монгольская аристократия принимала веру большинства населения страны, куда внедрилась эта аристократия (буддизм в Китае, мусульманство в Персии) [31]. Иными словами, если бы монгольские ханы, потомки Джучи, приняли православие, то, вероятно, не Москва, а Сарай оказался бы духовным и культурным центром русской земли.

В обычном сознании так прочно укоренились представления о чуть ли не исконном мусульманстве татар и монголов, что предположение о переходе в Православие ханов Золотой Орды покажутся, может быть, праздными и пустыми фантазиями. Однако фантазии эти несколько раз близки были к осуществлению. Мусульманство вовсе не было исконною верою монголо-татар [32]. Не кто иной, как сын Батыя Сартак был, вероятно, или очень близок к Православию, или прямо в Православие и перешел. О христианстве Сартака есть показание добросовестного арабского историка аль — Джауздани, автора книги «Насировы таблицы». Аль — Джауздани в 657 году мусульманского летоисчисления (1258-59 г. от Рождества Христова) видел в Дели приехавшего из Самарканда по торговым делам сеида Ашрафа-эд-дина. Сеид рассказывал историку следующее о Сартаке и его смерти [33]. Сартак, гонитель мусульман, наследовал своему отцу Батыю после смерти его. Вступив на престол, Сартак должен был отправиться на поклонение великому хану Менке. На обратном пути Сартак проехал мимо орды дяди своего Берке и повернул в сторону, не повидавшись с ним. Берке послал спросить о причине такого оскорбления.

Сартак ответил: «Ты мусульманин, а я исповедую христианскую веру; видеть лицо мусульманина есть несчастье». Берке заперся в своей палатке, положил веревку себе на шею и трое суток провел в плаче и молитве: «Боже, если вера Мухамеда согласна с истиною, отомсти за меня Сартаку». На четвертый день после этого Сартак умер [34].

Преемник Сартака Берке, наоборот, официально принял мусульманство. Обращение Берке не означало, однако, окончательного обращения в мусульманство всей Орды. Один из следующих «ордынских царей» Тохту (1291-1313 г.г.) был ревностным почитателем шаманства и ламаизма. Преемник его Узбек, на сестре которого женат был московский князь Юрий Данилович [35], был очень расположен к Православию [36]. На Сарайских монетах, относящихся, по-видимому, ко времени Узбека, встречаются изображения двуглавого орла и, вероятно, Богородицы (женщины с младенцем). Узбек перешел, однако, в мусульманство. «Царь Озбяк обесерменился», — отмечают и наши летописи. Лишь с этого времени (начало XIV в.) поло жена была окончательная грань между Золотою Ордою и Русью. Впрочем, и сам Узбек, и его ближайшие преемники доброжелательно относились к русской церкви и давали «ярлыки» в обеспечение прав русских митрополитов и епископов, точно так же, как не ставили никаких препятствий переходу монголо-татар в Православие.