Полынь и порох - Вернидуб Дмитрий Викторович. Страница 25
Не мудрствуя лукаво, друзья решили поискать какую-нибудь инженерную часть, для чего направились прямиком к штабу Сиверса, чтобы немного понаблюдать и далее действовать по обстановке.
Сорокин снабдил ребят парой явочных адресочков и фамилией человека в интендантской службе штаба Ростовского фронта.
«Человек надежный, – говорил ротмистр, – но вестей от него давно не было. Прежде чем расспрашивать о нем, надо удостовериться, что он жив. А то сцапают вас – пикнуть не успеете».
Фамилия добровольческого агента была Степашечкин. Уменьшительно-ласкательное звучание вызвало у Алешки ироничную ухмылку. Весело посмотрев на Барашкова, он скаламбурил:
– Если у Корнилова, не дай Бог, вдруг поймают шпиона, то я не удивлюсь, коли его фамилия будет, например, Зайчишкин.
Однако Барашков был серьезен:
– Трус вряд ли на такое решится. Не в фамилии дело.
Улицу около большевистского штаба запрудили рабочие – формировалось ополчение. В толпе пролетариев, глазеющих на пригнанные из-под Таганрога броневики, мелькали полевые фуражки, ленточки бескозырок. Раздавались выкрики: «Кто на Южное направление? Получай винтовки!» Или: «Эй, с Кирпичного кто?»
Едкий дым самокруток, запах сапожной мази и еще Бог знает чего драл носоглотку.
Такая кутерьма была на руку. Хоть Алешка и Вениамин быстро затерялись среди ополченцев, страх держал в напряжении. Расслабиться было невозможно. Казалось, встречаясь с ним взглядом, враги легко могут прочитать его мысли и закричать: «Хватай кадетов! Вот они! Смерть им!»
Алексей понимал: для того чтобы сыграть хорошо, нужно вжиться в роль, и что его страх – самая большая помеха, но сердце все равно трепыхалось, когда кто-то из пролетариев смотрел на них.
У одного из бронированных автомобилей стоял шофер в коже и что-то с гордостью объяснял интересующимся. Какой-то парень в распахнутом овчинном полушубке недоверчиво тыкал закопченным пальцем то в лобовую броню, то, нагибаясь, показывал на рессору. Сомнения по поводу «выдержит-не выдержит» явно разделяли его товарищи – рабочие-металлисты.
Броневик «Остин-Ижорец» был наполовину «англичанин», и уже поэтому его тактико-технические качества вызывали сомнения. К тому же машина была трофейная. Из-под свежей краски проглядывал череп с костями.
«Отбит революционными матросами у Кутепова», – пояснил Барашкову шофер, которому уже порядком поднадоели мнительные мастеровые.
Барашков поинтересовался:
– А у поворотного механизма какой принцип? А вода в кожух охлаждения откуда подается? Ух ты!
Такой подход к предмету профессиональной гордости пришелся по душе собеседнику.
– Белкин, – протянул руку шофер. – Пошли, покажу.
Приглашая ребят кивком головы, он полез в люк.
Тут вышедший на крыльцо комиссар позвал: «Металлисты, закругляй разглядывать! Товарищ Сиверс вас на Глубокую посылает, „кадетов” бить».
Пропустив оживленных пролетариев, Лиходедов вслед за Барашковым полез на клепаную шкуру броневика.
В пулеметную амбразуру улица перед штабом выглядела иначе. Предельно суженное пространство и передвигающиеся в нем фигуры напоминали кадры синематографа. Персонажи онемели, став менее объемными, но зато более отчетливыми. Алешка задумчиво вглядывался в суетливую и выпускающую клубы дыма толпу.
«Отсюда каждый может стать постановщиком своего сюжета, – вдруг пришло в голову. – Стоит только нажать на гашетку. Вот только билеты на эту фильму нынче больно дороги. Господи, как трудно удержаться!»
Голос Белкина вывел Алексея из минутного транса.
– Ты, я вижу, в технике соображаешь! – командир экипажа весело хлопал Барашкова по спине. – А давай ко мне? У меня полный некомплект. Набранный мною экипаж при штабе обещали оставить, для охраны. Опять же – харч получше.
– Не, я с товарищем… – замотал головой Вениамин. – Мы на контру собрались, а тут штаб…
Друзья переглянулись. Понятно было, что удача сама прет в руки.
– Не боись. Друга твоего мы тоже определим: на «Остин» не меньше трех человек положено. Даже приказ по бронеотряду имеется.
– Может, согласимся, а? – для виду стал упрашивать Алешка.
Барашков сделал вид, что колеблется.
– Ну же, соглашайтесь, – заторопил Белкин. – Айда к начальнику!
Начальник бронеотряда возражать не стал, только бросил на бегу: «На твое усмотрение, Белкин. Ставь на довольствие к Степашечкину!»
– Ого! Вот это да! – так и подскочил на месте Алексей.
– Прямо промысел Божий, – шепнул неверующий студент-химик и украдкой перекрестился. – Но слишком хорошо – тоже плохо. Главное, не суетиться.
Красный интендант Степашечкин, как и полагалось, имел совсем не военный вид. Перебирая стопку продовольственных нарядов, лысоватый человек с лицом школьного учителя грустно посмотрел на новобранцев и, послюнявив палец, сделал им жест: «Сейчас, погодите…»
Откопав нужную бумажку, он успокоился:
– Ну-с молодые люди, чем обязан?
– Нас в бронеотряд определили, – протянул записку Белкина Алексей. – Он Барашков, я – Лиходедов.
– Поздравляю, – Степашечкин макнул перо в бронзовую чернильницу. – Значит, паек… А оружие у вас есть? Сам вижу, что нет. Идите, получайте. Да, еще вам куртки-кожанки положены, только их сейчас нет. Все комсостав выгреб. Два-три дня подождите, может, будут… Или вас отправляют куда?
– Да нет, мы пока при штабе оставлены, – наблюдая за мимикой собеседника, произнес Алексей.
– Тоже дело, – не моргнув глазом, согласился интендант.
– Нет, ты видел? – сказал Барашков, выходя со склада. – Он интересовался, куда отправят броневики. Значит, все-таки работает на наших?
На что Алешка только пожал плечами:
– Ну и что? Давай подождем пару дней, на всякий случай. Все равно ведь за куртками приходить.
Но в Ростове при штабе экипаж не оставили. Охранять командующего не случилось – Сиверс сам инспектировал «стратегические направления», передвигаясь в основном в броневагоне.
После нескольких дней теории, заключавшейся в чтении замусоленной инструкции из типографии «Ижорских заводов», напечатанной в 1916 году, приступили к практике. Практика была на ближайшем пустыре. Красные бронеотрядчики, в основном благодаря настойчивому характеру Белкина, выучились довольно сносно водить. Курсанты даже попрактиковались в стрельбе из башенных пулеметов, избрав мишенью одинокое дерево и доведя до исступления окрестных собак. Барашкову, как и предполагали, вождение далось легче, зато Алешка лучше стрелял. Но в стрельбе поднатореть все равно не дали – Белкин жалел патронов.
Неожиданно так и недоукомплектованный бронеотряд бросили на Тихорецкое направление. Однако за время, проведенное в Ростове, кое-что удалось выяснить.
В один из дней, собравшись за положенным бойцам моторизованного подразделения кожаным обмундированием, друзья посетили хозяйство Степашечкина. Но красного интенданта нигде не было.
Вороватого вида подчиненные сказали, что, по всей видимости, сегодня его точно не будет, но если очень хочется, то можно поискать в штабе у Склянского.
Перспектива мозолить глаза комиссарам и военспецам была тут же отвергнута. Решили подождать с час-полтора у ворот, а заодно и понаблюдать.
В распахнутые ворота склада то и дело заезжали подводы. Мешки с мукой, крупой, соленым салом, бочки со спиртом, ящики с винтовочными патронами – все это дожидалось разгрузки, с которой не очень торопились. Иногда возница, получив наряд и новых сопровождающих, сразу отправлялся на вокзал.
Один раз, урча и чихая, из ворот враскачку выбрался грузовик. В кузове стояли большие бочки, распространявшие едкий запах.
– А это еще что? – Лиходедов вытянул шею и принюхался.
Барашков с видом знатока повел носом:
– По-моему, авиационный бензин.
– Ого, у красных где-то целая эскадрилья?
– А ты что думал? Да у них весь Императорский воздушный флот! Только вот спецов они почти всех перебили. Сдуру.
Тут наблюдатели увидели торопливо идущую к ним со стороны штаба группу красных начальников вместе со Степашечкиным. Пенсне интенданта тревожно поблескивало на солнце, а под мышкой торчал желтой кожи портфель.