Хроники Вторжения - Веров Ярослав. Страница 19

Сеня мало прислушивался к бархатистым раскатам голоса стюарта. Он пересчитывал пассажиров. Вместе с ним выходило тринадцать. Наверное, кто-то по ошибке заскочил не в свою шлюзовую камеру. И где-то сейчас сидит одиннадцать счастливчиков, которым уж точно можно спокойно наслаждаться Вивальди и смотреть какой-нибудь «Армагеддон».

Подсчеты Сени были подтверждены женским воплем:

– Но нас здесь тринадцать! Тринадцать!.. Боже мой, нас тринадцать!!! И все загалдели, закричали. Забегали, как муравьи, в тесном пространстве запертого шлюза. Какой-то умник с трагическим надрывом в голосе задал киберстюарту конкретный вопрос:

– Что нам делать, Горацио? Нас тринадцать! Нам может не хватить воздуха!

Киберстюарт отреагировал мгновенно:

– Ситуация проанализирована. Вероятность выживания тринадцати пассажиров до прибытия спасательного звездолета равняется одной десятимиллионной. В качестве средства повышения выживаемости до девяноста девяти сотых предлагается в течение десяти ближайших минут сократить количество пассажиров в шлюзе до двенадцати. Каждая последующая минута промедления уменьшает вероятность выживания экспоненциально.

И опять все загалдели, и тот же умник сформулировал второй конкретный вопрос:

– Горацио, а как сократить до двенадцати?

Компьютер охотно разъяснил:

– Лишнему пассажиру предлагается покинуть шлюз через кессон. Пассажиры замолчали. Они сидели как пришибленные, бросая друг на друга неясные взгляды. Сеня выделил среди них хрупкую брюнетку и решил ей симпатизировать – ситуация в его глазах тут же приобрела драматический характер. Дело в том, что двое, судя по их виду, коммивояжеров, слишком уж пристально, как казалось Сене, поглядывали в ее сторону. «Ну-ну, – подумал Сеня, – это уже кое-что. Пол-главы, считай, в кармане». И Сеня, судорожно сглотнув слюну, стал ожидать развязки.

Но развязка оттягивалась. Пассажиры все так же пришибленно оглядывали друг друга, а время-то шло. И наконец, все тот же умник задал третий конкретный вопрос:

– Горацио! Как нам определить, кто лишний?

Стюарт долго, секунд десять, молчал, а потом разродился сообщением:

– Господа пассажиры, предлагаю послушать музыку. В вашем распоряжении имеется богатая аудио– и видеотека…

Сеня ухмыльнулся – уж он-то знал, что наверняка киберстюарт запрограммирован в категориях высшей этики. И так как ситуация выходила патовая, то обнаглевший Сеня громко, своим хорошо поставленным голосом предложил:

– Господа! Предлагаю бросать жребий! Или тянуть. Поставим на одной бумажке крестик. Женщины не в счет, – и победно глянул на брюнетку.

Ему пришла в голову гениальная идея – в шлюзе будет благородный герой! Он не отдаст женщину на съедение этим ничтожным звездным коммивояжерам.

В ответ на предложение тот самый умник испуганно выкрикнул:

– Я лицо неприкосновенное! Я помощник консула республики Иби-Ибикус!.. Я не должен тянуть жребий!

– А наш воздух на дерьмо переводить, значит, должен? – не полез за словом в карман Сеня. И припечатал: – Рожа таукитянская! Господа, я бы на вашем месте поспешил. Пять минут-то уже тю-тю.

Но никто не откликнулся. Они сидели все такие же пришибленные, похоже, надеясь на одну десятимиллионную долю везения. Кто-то монотонно скулил, одна женщина громко причитала о некой Людочке – «я тебе жизнь посвятила, я тебе жизнь посвятила…»; умник вместе с еще одним пассажиром стояли у наглухо запечатанных дверей и давали ценные указания экипажу в отключенное переговорное устройство. Кто-то аккуратно застегивался, причесывался, проверял по карманам документы и наличность, являя собой образец отмороженной собранности. Остальные впали в оцепенение, видимо, в десятый-сотый-тысячный раз мысленно прокручивая прожитое.

И похоже только двое звездных коммивояжеров готовилисьрешительным действиям, и жертвой избрали определенно сенину симпатию – хрупкую брюнетку.

Сеня заскучал. Эротическое влечение к брюнетке прошло: уж больно неважно она выглядела. И Сеню наполнили невеселые мысли: «Ну и что? Разве это материал? Разве это сюжет? Мухи на клею, а не персонажи. Стоило забираться в эдакую даль, чтобы погрязнуть в подобном тухляке! Да-с, господа, матерьялец-то тухловат. Явление сменить, что-ли?» И Сеня ласково погладил коробочку на поясе. Но тут он вспомнил, что у него договор с издательством на вполне конкретный роман. «Сменишь явление, и опять выбросит в какую-нибудь порнографическую эротику. Нет, господа, сперва работа, удовольствия потом».

Сеня стал думать, как поступил бы на его месте романтический герой. Ну не стал бы он, в самом деле, крестики рисовать. Он бы предпринял что-нибудь решительное. «Надо взорвать ситуацию изнутри». Но в это время звездные коммивояжеры тоже решили взорвать ситуацию изнутри. Как-то незаметно подобрались к брюнетке и, схватив ее за руки, стали тянуть к кессону. Но как-то неумело они все это делали – хрупкая женщина ухитрилась укусить одного за руку – тот заорал, а второму заехала пяткой по коленной чашечке. Герой, конечно же спас бы героиню, – похоже, брюнетка вполне тянула на героиню, – попутно отправив обоих злодеев в открытый космос.

Но Сеня не решился связываться с поджарыми коммивояжерами. Он вовремя вспомнил, что в подробных ситуациях как правило страдают интеллигенты, то есть самые умные, и остановил свой выбор на дипломате. Прикинул соотношение веса – оно было явно в пользу Сени, – и, недолго думая – а чего было думать, все здесь для него были скорее персонажи, чем живые люди, – ухватил того поперек талии и, сопя, потащил к кессону. Коммивояжеры, забыв о брюнетке, обалдело следили за Сеней. Дипломат, сообразив, к чему идет дело, отчаянно, по-заячьи заверещал:

– Меня нельзя туда!..

– Ах ты фря тамбовская, – промычал себе под нос Сеня и с размаху вогнал дипломата головой в резиноподобную блямбу кессонного люка.

Раздалось чмоканье, тело дипломата наполовину погрузилось в герметик – вопль оборвался, как бритвой полоснули. Еще отчаянно дергались ноги; Сеня попытался перехватить их за щиколотки – получил в подбородок и полетел на пол. Герметик сам затянул дипломата в кессон – красная резиноподобная блямба вновь была монолитна.

Сеня угрюмо массировал подбородок – он всегда ценил свое здоровье превыше всего, – и кроме ушибленного подбородка его сейчас ничего волновать не могло. Болело по-настоящему, и здесь Сеня впервые усомнился в виртуальности окружающего мира. Но потом вспомнил, что наслаждения в предыдущем явлении тоже были вроде как настоящие и решил отставить эти интеллигентские сопли. Коммивояжеры же смотрели на него с уважением и неким вопросом. Пассажиры оживились, они релаксировали. Похоже, были довольны, что так обернулось. Сеня для них стал спасителем, самым близким на свете человеком, а о погубленном «умнике» и думать забыли.

Спасательный звездолет прибыл на целых девять минут раньше расчетного времени. Гремящая бравурная мелодия, выбранная стюартом на свой кибернетический вкус, оборвалась в самом крещендо, наружные двери шлюза распахнулись – спасатель уже присосался вакуум-галереями к терпящему бедствие астролайнеру. Сеня отер пот с лица, – воздух в шлюзовой и вправду успел сделаться ужасным, – он отметил у себя одышку и неприятно тяжелые удары сердца.

Они перешли галереей на борт спасателя. Сеня сквозь прозрачные своды поискал взглядом тело дипломата – оно было неподалеку. Маленькая фигурка медленно плыла в черноте космической ночи. Сене стало неприятно, и он отвел взгляд.

Внутри спасателя было все так же скучно. Сюжет не вытанцовывался. «Ну вот, – думал Сеня, – теперь отбуксируют на Сальту-промежуточную, а оттуда рейсовыми челноками переправят в этот гребаный пояс астероидов, на эту хренову „жемчужину Южного Шарового Скопления“. Выпадем по барам и соляриям, и – прощай, бля, контракт".

Сене выделили двухместную каюту. Соседом оказался пожилой марсианин с испитым, багровым, под цвет марсианских песков лицом. Немногословный, как и все марсиане – колонисты, конечно. Марсианин вскрыл пластик вискаря, отхлебнул сам и предложил: