99 Франков - Бегбедер Фредерик. Страница 13
– Я прекрасно знаю, что Дюлер – сволочь и фашист – лепечет он, – но заказ этого фашиста тянет… на миллионы франков!
Тут ты начинаешь его любить. В конце концов, это именно он несколько дней назад смахнул с твоего носа кокаин.
– He дергайся, – слышишь ты собственный голос. – Мы с Чарли тебе подмогнем, верно, Чарли?
– Ага! Я так думаю, пора объявлять готовность номер один.
В приотворенную дверь просовывается голова Марка Марронье.
– Эй, парни, что это вы приуныли, как будто работаете на Россериса и Уичкрафта, вместе взятых… Ку-ку!
И он хлопает себя по лбу.
– Дурак я, дурак! Вы же и вправду на них работаете!
– Кончай базар, Марк! – стонет Джеф. – Мы тут по уши в дерьме из-за «Мегрелет».
– Да-а-а!.. Тяжелы они, эти фабриканты легких продуктов…
И Марк бросает на тебя соболезнующий взгляд (он соболезнует, то есть смотрит как больной на больного).
– Октав, Чарли, – спрашивает он, – а не пора ли вам задействовать план ORSEC?
– Они уже объявили готовность номер один, – сообщает Джеф. – Только я не пойму, в чем тут фишка.
И тут Чарли приступает к своему коронному номеру. Воздев руки и глядя в потолок, он делает глубокий вдох и шумный выдох, как будто собрался толкнуть речь (или прихлопнуть какую-нибудь симпатичную букашку), выдерживает театральную паузу и последний раз смотрит на Марронье:
– Ну что, шеф? Даете зеленый свет?
Шеф величаво кивает и выходит из комнаты, где тут же воцаряется благоговейная, почти дзеновская тишина. Чарли медленно поворачивается к тебе и произносит заветный приказ:
– Говномет к бою!
– Есть, командир!
И прямо на глазах у Жана-Франсуа, ровно за одну минуту, вы с Чарли сочиняете рекламу – хрустальную мечту всех рекламодателей, чарующую, невинную и лживую насквозь, – для блеющего стада потребителей (ибо генетика уже достигла таких высот, что и людей можно заставить блеять, как баранов).
Затем ты громко оглашаешь сей шедевр:
– Очаровательная БЕЛАЯ женщина (не старая и не молодая), шатенка (не блондинка и не брюнетка) сидит на террасе живописного сельского домика, декорированного в стиле «Южный берег» (уютного, но скромного), в кресле-качалке (не слишком дорогом и не слишком убогом). Она смотрит в камеру и восклицает (умильным, но естественным голосом): «Я КРАСИВА? ДА, ТАК ГОВОРЯТ. НО САМА Я НЕ ЗАДАЮСЬ ЭТИМ ВОПРОСОМ. Я – ЭТО ПРОСТО Я». Спокойным жестом (не сексуальным и не манерным) она берет со стола баночку «Мегрелет», бережно (не слишком быстро и не слишком медленно) открывает ее и кладет в рот ложечку йогурта (не слишком полную, но и не совсем пустую). Потом, закрыв глаза от удовольствия, смакует продукт (минимум две секунды). Вслед за чем произносит остальной текст, глядя прямо в глаза телезрителям: «МОЙ СЕКРЕТ – „МЕГРЕЛЕТ“, ИЗУМИТЕЛЬНЫЙ ОБЕЗЖИРЕННЫЙ ЙОГУРТ С КАЛЬЦИЕМ, ВИТАМИНАМИ И ПРОТЕИНАМИ. ДЛЯ ПОДДЕРЖАНИЯ ОТЛИЧНОЙ ФИЗИЧЕСКОЙ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ФОРМЫ НЕТ НИЧЕГО ЛУЧШЕ!» Она встает (грациозно, но не слишком) и заключает с лукавой (но не слишком) улыбкой: «ВОТ МОЙ СЕКРЕТ. НО ТЕПЕРЬ ЭТО УЖЕ НЕ СЕКРЕТ, РАЗ Я ПОДЕЛИЛАСЬ ИМ С ВАМИ, ХА-ХА-ХА!» И она разражается игривым (но в меру) смехом. Далее на экране возникает packshot (минимум на пять секунд) со следующим титром: «„МЕГРЕЛЕТ“ – ЧТОБ СТАТЬ СТРОЙНЕЕ И ПРИТОМ ВДВОЙНЕ УМНЕЕ!»
Жан-Франсуа в один миг перешел от отчаяния к эйфории: ей-богу, этому парню следовало бы поступить в Школу драматического искусства, на отделение мимов-циклотимиков. Он пылко лобызает нам руки и ноги, не говоря уж о губах.
– Друзья, вы спасли мне жизнь!
– Ладно, ладно, только без фамильярностей, – бурчит Чарли, который уже вперился в экран своего компьютера, где какой-то мужик предается содомии с угрем.
И тут ты наконец понимаешь, какого дурака свалял:
– Твою мать, значит, теперь меня не выгонят! За этот слот Филипп меня озолотит и оставит в покое еще лет на десять. Мы же опять вставили этой гребаной «Манон»!
Но за Чарли всегда остается последнее слово:
– Можешь сколько угодно кричать, что ты им вставил, но в глубине души ты прекрасно знаешь, что это они вставили тебе.
Окрыленный Жан-Франсуа уходит, зажав под мышкой свой поганый скрипт. Сцена сия разворачивалась в начале третьего тысячелетия после Рождества Христова (Иисус Христос – лучший в мире рекламист, автор многочисленных бессмертных слоганов, как то: «ВОЗЛЮБИТЕ БЛИЖНЕГО СВОЕГО», «ПРИИМИТЕ, ЯДИТЕ, СИЕ ЕСТЬ ТЕЛО МОЕ», «ПРОСТИТЕ ИМ, ИБО НЕ ВЕДАЮТ, ЧТО ТВОРЯТ», «И ПОСЛЕДНИЕ СТАНУТ ПЕРВЫМИ», «В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО»… ах, нет, пардон, это сказал его папаша.
5
Хороший кокс продается по сто евро за грамм. Цена завышена специально, ради драгоценного здоровья богачей, тогда как беднота травит себя низкосортным «Рикаром».
Ты звонишь Тамаре, своей любимой call-girl. Ее автоответчик откликается сладеньким голоском: «Если вы хотите пригласить меня выпить, нажмите кнопку номер один. Если хотите пригласить поужинать, нажмите кнопку номер два. А если хотите жениться на мне, положите, пожалуйста, трубку». Ты оставляешь свой прямой рабочий номер, сопроводив его призывом: «Вспомни обо мне, разведи мою печаль, это срочно, твои плечи нежны, как яйцо всмятку, я жажду окунуться в эту нежность! Октав». У нее лицо, от которого трудно оторвать взгляд.
Угадайте, у кого душистая кожа, фигура мексиканки и малайские глаза?
Ответ: у берберочки, чье настоящее имя вовсе не Тамара. Вечером она приходит к тебе. Ты попросил ее надушиться «Наваждением» – духами Софи.
У нее голос с хрипотцой, тонкие пальцы, смешанная кровь. Женственное тело состоит из множества элементов, отнюдь не лишенных приятности: смуглые хрупкие щиколотки, покрытые лаком ногти на ногах, ямочки повсюду (в частности, на щеках и над ягодицами), зубы, ослепительно сверкающие между пунцовыми губками, соблазнительные изгибы (в районе икр и талии), розовая кожа всевозможных оттенков (на скулах, коленях, пятках и между ног), однако внутренняя сторона рук остается белоснежной – и нежной, как чувство, которое они вызывают.
Да, то были времена, когда даже нежность шла на продажу.
Тамара – проститутка, с которой ты не спишь. На ее мини-юбочке написано «LICK ME TILL I SCREAM», но ты довольствуешься тем, что лижешь ей ухо (она этого терпеть не может). За 250 евро она проводит у клиента всю ночь. Прежде вы вместе слушали пластинки: группы «II etait une fois», «Moody Blues», «Massive Attack». Ты готов отстегнуть сколько угодно за один тот миг, когда ваши губы сольются, точно два магнита. Ты не хочешь спать с ней, тебе нужно только касаться ее, испытывать ее внеземное притяжение. Любовники – это магниты. Ты не хочешь надевать презерватив, проникая в Тамару. Вот почему вы никогда не занимаетесь любовью по-настоящему. Вначале она никак не могла понять этого странного клиента, которому было достаточно сплести свой язык с ее собственным. А потом и она вошла во вкус, и теперь ей нравятся твои зубы, покусывающие ее рот, струйки твоей слюны с запахом водки, и вот уже ее язык сам пробирается к твоей гортани, складывается трубочкой, принимает в себя жесткий напористый таран твоего языка, который лижет ей щеки, шею, веки… сладость, стоны, учащенное дыхание, щекочущее вожделение… Стоп! Ты прерываешься, чтобы улыбнуться ей, в каком-то сантиметре от ее лица, заставить себя выждать, снова насладиться, снова притормозить, и так без конца. Назовем вещи своими именами: соитие языков иногда бывает много прекраснее просто соития.
– Обожаю твои волосы!
– Это парик.
– Обожаю твои голубые глаза!
– Это линзы.
– Обожаю твои груди!
– Это «Wonderbra».
– Обожаю твои ноги!
– Ну слава богу, хоть один заслуженный комплимент!
И Тамара хохочет.
– Ты мне устраиваешь такой кайф!..
– Сие молодежное выражение означает, что ты счастлива?
– В эту самую минуту – да.
– А я знаю, что ты в эту самую минуту притворяешься.
– Во-первых, если я работаю за деньги, это еще не значит, что я притворяюсь. Тут нет никакой связи. А во-вторых, да, я счастлива, если учесть, что зарабатываю десять штук в месяц наличными.