Большие перемены - Веснина Елена. Страница 16

— Вот ты туда по всем статьям и угодил. Рано мы с тобой распрощались.

— А по-моему, в самый раз! До суда уж недолго ждать!

— Ждать-то недолго, только я тебя еще по четырем статьям пущу, — сообщил следователь.

— По каким это еще статьям? — удивился смотритель.

— Похищение, по которому ты сейчас проходишь, — получается, не единственное твое преступление!

— Неужели? И доказательства у тебя есть, гражданин начальник? — ехидно спросил смотритель.

— Пока доказательств нет. Но будут.

Вот когда будут, тогда и поговорим, — уверенно сказал смотритель. — Здорово ты это придумал: все грехи — и мои, и чужие — на меня повесить!

— Тебе собственные грехи уже некуда вешать! А ты все за чужие беспокоишься! — заметил следователь.

— Молодцы, ребята! Человек за решеткой, вали на него все, лишь бы план выполнить по раскрываемости.

— Я носом землю буду рыть, а твою вину докажу! — пообещал следователь.

— Смотри, нос не сломай! А то нюх потеряешь, из органов сразу попрут.! — мрачно сказал смотритель.

— За меня не беспокойся. Лучше о себе подумай. Ты мне вот что скажи: что случилось с экспедицией, которая искала у нас в катакомбах старинное оружие и монеты?

— С какой еще экспедицией? — недовольно переспросил смотритель. — Мало их, что ли, по катакомбам шарится?

— С той самой, которая работала в наших краях в 1999 году.

Смотритель напрягся.

— Ну работала. А я-то здесь при чем?

— Интересные были ребята в той экспедиции. Студенты в основном. Под руководством профессора Сомова трудились. И то, что находили в катакомбах, на черном рынке толкали.

— Неужели? — усмехнулся смотритель.

— Из той экспедиции домой вернулись все, кроме ее руководителя. Опять не вспоминаешь?

— Нет, — зло отрезал смотритель.

— Совсем у тебя память стала никуда! Ведь ты у них за экскурсовода был. Лучше тебя никто катакомбы не знает!

— Это все домыслы, Григорий Тимофеевич, — с чувством произнес смотритель.

— От домыслов до фактов — несколько шагов, Михаил Макарыч.

— Ага. Может, и Янтарную комнату я тоже украл?

И библиотеку Ивана Грозного? И сокровища Чингисхана? — возмутился смотритель.

— Если докажем, и за Чингисхана ответишь! Надо будет, за все ответишь!

— Кому надо-то? Тебе, гражданин начальник? — язвительно поинтересовался смотритель.

— Не мне. Закону!

— По закону я через неделю после суда попаду на зону — и адью! Ты меня никогда больше не увидишь! — сообщил смотритель.

— Я тебя везде достану, понял? Хоть из-под земли!

— Выслужиться хочешь? — иронично спросил смотритель.

— Справедливости хочу, чтоб такие люди, как ты, нашу землю не поганили.

— Не верю я в твои бескорыстные намерения! — засомневался смотритель.

— А мне все равно. Только, я думаю, ты по-другому заговоришь, когда я разыщу твой тайник.

А вот эта фраза произвела на смотрителя впечатление, его лицо перекосилось от ненависти.

Натолкнувшись в очередной раз на сумку, которую принесли Полине сыновья, Буравин пошутил:

— Полина! Ну долго мы еще будем спать на чемоданах? Почему ты не распаковываешь эту сумку?

— Не знаю. Мне кажется, как только я расставлю все по полочкам, сразу все и кончится, — поделилась своими ощущениями Полина.

— Не понимаю.

— Витя, пожалуйста, не торопи меня! Давай сначала решим все проблемы с Таисией и Борей, и я сразу эти вещи разложу! — попросила Полина.

— Полина, доводить до совершенства отношения можно много лет. А жить на чемоданах — неуютно.

— Не знаю. У меня такое чувство, что я здесь — временно, — снова грустно сказала Полина.

— И со мной временно? — заволновался Буравин.

— Нет, с тобой навсегда! — успокоила его Полина. Она обняла Буравина, прижалась к нему, но тут же отстранилась и спросила:

— Ты урегулировал с Таисией финансовые вопросы?

— Ты права, чем раньше я урегулирую с Таисией финансовые вопросы, тем лучше, — согласился Буравин.

— Ты как будто собираешься от нее откупаться.

— Нет, но она не должна садиться мне на шею. Пусть умерит свои аппетиты в пределах разумного.

— Вить! А не слишком ли дорого мы платив за наше счастье? У меня с ребятами отношения не складываются, у тебя с Катей тоже ситуация непонятная… Выходит, либо личное счастье, либо родительское. Сочетать не получается.

— Полина, у нас все получится! — уверенно сказал Буравин. — Я ждал тебя всю жизнь и теперь ни за что не откажусь от своего счастья. Я даже не представляю, как я не умер от ревности за эти двадцать пять лет!

— Ты меня ревновал к Самойлову?

— Жутко, смертельно. И сейчас ревную! — признался Буравин.

— Ты про звонок? — вспомнила Полина. —Да.

— Пожалуйста, не опускайся до ревности. Нам нужно доверять друг другу, — попросила Полина.

— Да я тебе верю, как себе! Но ничего с собой поделать не могу!

— Для меня в мире есть три мужчины: ты, Алеша и Костя, — сказала Полина.

— А для меня — две женщины: ты и Катя, — ответил Буравин.

Вернувшийся домой Сан Саныч натолкнулся на суровый взгляд Зинаиды.

— Ну что? Сделал свои срочные дела? — спросила она подозрительно.

— Не кипятись, вредная женщина, — попросил ее Сан Саныч. — А куда это Маша побежала? Ты что на них налетела, как фурия?

— Слишком много вопросов сразу. Отвечу на первый: Маша пошла в гости к Ксюше… — начала Зинаида.

В этот момент зазвонил телефон. Сан Саныч взял трубку.

— Здорово, Алексей! А Маши нет.

Зинаида стала отчаянно жестикулировать, показывая, что не надо говорить, где Маша, но Сан Саныч сделал вид, что не понимает жестов Зинаиды. Он громко сказал в трубку:

— Она ушла к Ксюше.

Положив трубку, Сан Саныч продолжил атаку на Зинаиду.

— Не понимаю я тебя, вредная женщина! Обидела Алешу, а он же хороший парень!

— Не нравится мне это все. Еще жить вместе не начали, а она уже от него столько натерпелась! А вдруг он опять переметнется к Кате? — предположила Зинаида.

— Эк тебя заносит! Вчера про учебу, сегодня уже про Катю. Ты уже сама не знаешь, к чему придраться. — Сан Саныч обнял Зинаиду за плечи.

— Я же ничего не выдумываю! Это голые факты! — отстранилась Зинаида.

— Нет, Алексей — парень порядочный! Я в него верю, — твердо сказал Сан Саныч.

Маша делилась с Ксюхой новостями.

— Мы с Лешей подали сегодня заявление в ЗАГС, свадьба через три месяца, — сообщила она.

— Поздравляю. Надеюсь, мы с Женькой будем у вас свидетелями? — попросила Ксюха.

— Других кандидатов у нас нет, — сказала Маша.

— А почему ты какая-то невеселая? Что-то не так? — поинтересовалась у подруги Ксюха.

— Да нет. Все нормально.

— Ну Маш! Я же вижу! — настаивала Ксюха.

— Бабушка говорит, что мы слишком торопимся со свадьбой. Я думала, она будет рада за меня, а она нам с Лешей только палки в колеса вставляет, — пожаловалась Маша.

— Так. Давай все по порядку. Чем конкретно недовольна твоя бабушка? — спросила Ксюха.

— Бабушка боится сама не знает чего. Она, например, не хочет, чтобы мы до свадьбы жили как муж и жена.

— А чем тогда твоя жизнь после свадьбы будет отличаться от жизни сейчас? — спросила Ксюха. — Ты хочешь медовый месяц растянуть на три?

— Нет. Просто я не хочу ждать три месяца. Я хочу быть с Лешей каждую минуту. И не расставаться ни днем, ни ночью! Разве тебе это чувство не знакомо?

— А мы до свадьбы с Женькой вместе не жили. Я дождалась первой брачной ночи, — сообщила Ксюха.

— Почему? Ты ему не доверяла? — спросила Маша.

— Не в этом дело. Есть такая народная мудрость. Ожидание праздника бывает порой лучше самого праздника! Подумай над этим.

— Ты думаешь, что потом у нас с Лешей все может быть не так безоблачно, как сейчас?

— Я этого не говорила. Это ты сама сказала, — заметила Ксюха.

Алеша пришел домой и застал там расстроенного отца.