Тернистый путь - Веснина Елена. Страница 35

— Войдите! — сказал Буравин и сел на диване. В кабинет зашла Людочка.

— Ой, Виктор Гаврилович, вы отдыхать собрались… Извините.

— Заходи, Людочка. Что ты хотела? — Он был готов с ней поговорить.

— Я спросить хотела: почему вы думаете, что Борис Алексеевич, если сложится определенная ситуация, все равно не женится на мне? Вы не думайте, у нас с ним не просто какой-то там романчик, у нас — чувства.

— Я совсем не хотел тебя обидеть, Людочка. Мне просто жаль, что ты зря тратишь время и нервы.

— Почему зря?

— Дело в том, что Борис — однолюб. Впрочем, как и я. И потому я могу спрогнозировать, как будет развиваться ситуация.

— И как? — Людочка смотрела на него вопросительно.

— Если от Бориса уйдет жена, он землю будет рыть, чтобы ее вернуть. Ему никто больше не будет нужен. Никогда. И ты, Людочка, в том числе. Извини.

Трудный разговор Самойлова со старшим сыном продолжался.

— Чем же Лешка тебе так мешал, что ты решился на убийство? — снова спросил Самойлов.

— Папа, ты сам понимаешь, о чем говоришь? — Костя все еще надеялся, что его поступок останется недоказанным.

— Хватит отпираться. Я все знаю! Те ампулы, которые нашли у Маши, я видел раньше в аптеке, у тебя в столе,!

— Папа, ты что-то путаешь! — настаивал Костя.

— Я ничего не путаю. Григорий специально делал запрос на аптечный склад. Эта коробка — единственная в городе. И в ней те самые ампулы, из-за которых чуть не погиб Леша. Теперь рассказывай мне все! Я жду! Говори, за что ты хотел убить брата?

— Это не так, папа! Я не хотел никого убивать! Тем более Лешку. Это все — глупая, нелепая случайность! — Костя почти плакал.

— Случайность?! — возмутился Самойлов.

— Я перевозил ампулы в нашей машине, одна, видимо, выпала, — стал вдохновенно врать Костя. — Я обнаружил это слишком поздно, я не знал, что Леша возьмет машину. Поверь, я сам чуть с ума не сошел, когда узнал, что случилось из-за этой чертовой ампулы!

— Но почему ты мне сразу не признался? Почему темнил, юлил?!

— Папа, как я мог признаться? Ты бы сумел сказать кому-нибудь, что из-за тебя произошел несчастный случай и чуть не погиб твой брат?

Но отец почему-то не верил сказанному.

— А мне кажется, что эта авария — не случайность. И ты слишком хорошо продумал, как отвести от себя подозрения… И нашел самый низкий и подлый способ: из-за тебя, негодяя, в тюрьме сидит невиновная девушка!

— Я так жалею обо всем, папа. Если бы я мог что-то изменить… — искренне сказал Костя.

— И самое ужасное, что за твою вину наказана именно та девушка, которая спасала твоего брата! — напомнил Самойлов.

— Папа, поверь, я ничего этого не хотел. Я ужасно испугался. Я не знал, что делать, чувствовал себя припертым к стенке. Как я мог доказать, что не хотел убивать брата? Все было против меня… Папа, спаси меня. Я совсем запутался. Но, клянусь, я ничего плохого не хотел. Ты мне веришь?

— А что мне еще остается?

Отец все-таки остается отцом. Его отношение к сыну всегда будет согрето этой отцовской любовью, даже если сын поступил подло.

— Но почему под подозрение попала Маша? — устало спросил Самойлов.

Я понял, что после всего, что случилось, буду жить в страхе всю жизнь: рано или поздно дядя Гриша все раскопал бы, и тогда мне конец. Я упустил время, сразу не признался. Я решил перевести на кого-нибудь стрелки. А Маша работала в моей аптеке, ампулы вполне могли быть у нее.

— Но как они оказались у нее дома? — поинтересовался отец. — Не сами же перелетели туда из аптеки?

— Я вынужден был подкинуть их Маше… — признался Костя.

— Сам? Своими руками? — Самойлов был потрясен. И это его собственный сын! — Ты что, взял ампулы, проник в чужой дом, шарил там, искал, куда их спрятать?

Костя молча кивнул.

— Так, собирайся, пойдем со мной.

— Куда?

— Пойдем, я сказал! Нужно вытащить девушку из тюрьмы.

— Куда мы должны идти? — поинтересовался Костя.

— В милицию. Ты все расскажешь дяде Грише.

— Я не пойду.

— Пойдешь. Маша не должна сидеть в тюрьме.

— Я не смогу говорить с дядей Гришей. Пожалуйста, объясни ему все сам. Тебе будет легче это сделать: вы — друзья.

— Хорошо, — согласился Самойлов. — Говорить буду я. Но ты должен быть рядом.

— Я столько врал ему, папа. Я не смогу даже в глаза ему посмотреть!

— Нужно отвечать за свои поступки!

Но Костя уже не слушал отца, он бежал из квартиры куда глаза глядят.

Алеша то ли устал, то ли просто загрустил, и Кате это не понравилось.

— Что с тобой? Так сильно устал от прогулки? Или что-то болит?

— Вспомнил ту парочку, у дольменов. Как они весело под ними пробежали. Наверное, ты хотела, чтобы и мы так? А я…

— Глупости, Леша. Перестань, все в порядке.

— Я видел, как ты на них смотрела, — напомнил Алеша.

— Я просто представляла, как мы с тобой тоже обязательно там пробежимся. Чуть позже, когда ты совсем выздоровеешь.

— Я уже не уверен, что это случится. Я продолжаю чувствовать себя инвалидом. И вижу, как ты переживаешь.

— Конечно, переживаю, — подтвердила Катя. — Все бы отдала, лишь бы ты поправился.

— Ты так смотрела на того парня, когда он нес свою девушку на руках. А я ковылял рядом с тобой… Ты меня стеснялась!

— Ну о чем ты говоришь, Лешка? Ничего я не стеснялась… — Катя обняла Алешу и поцеловала. Но Алеша посмотрел на дверь и отстранился:

— Погоди, Кать. Дома отец и Костя.

Катя встала и тихонько выглянула в коридор. Потом вышла из комнаты и довольно быстро вернулась с радостной новостью:

— Лешка, все ушли! Мы с тобой одни во всем доме, нам теперь никто не помешает! Лешенька… ты понял? Мы наконец-то одни… Или ты меня не любишь?

— Люблю. Просто настроение у меня… как-то испортилось.

— Не обманывай. Я все вижу. Ты сомневаешься в моей любви?

Алеша пожал плечами.

— Сомневаешься-сомневаешься. А я сейчас докажу, что люблю тебя. Хочешь?

И Катя стала медленно расстегивать свою блузку.

Таисия пришла в «Салон Риммы», но дверь никто не открывал, окна были занавешены. Это показалось Таисии подозрительным, и она решила спросить у Левы, что же случилось, куда пропала Римма. Лева был в ресторане и на ее вопрос ответил задумчиво:

— Римма? Риммочка в СИЗО.

Таисия готова была услышать что угодно, но только не это. Она так удивилась, будто Лева сообщил ей, что Риммочка на Луне:

— Где?.. Лева, вы шутите?

— Нисколько.

— Но почему она там?

— Я ее посадил. Ненадолго, на пятнадцать суток. За хулиганство.

— За хулиганство? Но Римма всегда такая утонченная, элегантная…

— Ой, вы мою Риммочку плохо знаете! — стал охотно рассказывать Лева. — У нее темперамент! Она мне тут на днях такой скандал закатила. Теперь отдыхает, остывает. Да не переживайте вы. Все нормально: мы с Риммой так развлекаемся. Нужно же как-то разнообразить отношения.

— Ну и развлечения у вас… — Таисия осуждающе посмотрела на Леву.

Лева только развел руками. Умеем, мол, повеселиться.

— Но мне нужно увидеть Римму. Я могу ее… посетить?

— Конечно! И это очень кстати: отнесете ей от меня гостинец. Мне сегодня никак не вырваться. А я пирожки Риммочке передам. Ее любимые. Шеф-повар постарался. В СИЗО сами знаете, что за кормежка…

Лева пошел в служебное помещение и вынес Римме корзинку с продуктами.

— Лева, я ничего не понимаю! Вы же с Риммой любите друг друга! Как же вы могли допустить, чтоб ее посадили в СИЗО?! Это же не развлечение, это… какое-то извращенное издевательство!

— Благодарю за диагноз. Но мы с Риммой сами разберемся с нашими болячками. Возьмите передачку. Пирожки еще горячие.

— Так сами ей их и отнесите!

— Сегодня — никак. У меня очень важное дело, — сообщил Лева.

— Что может быть важнее свидания с женой? Тем более если у вас такая игра. Засадили беднягу, так проведывайте!