Тернистый путь - Веснина Елена. Страница 81

Полина вскочила:

— Я немедленно еду туда! Катя догнала ее в дверях:

— Я поеду к маме.

Они вместе вышли на улицу, и Полина стала ловить такси.

— Вы же не верите, что папа действительно мог похитить Лешку? — спросила Катя.

— Катя, я не знаю… — в отчаянии ответила Полина.

— Вы не знаете? Неужели за столько лет вы так и не поняли, кто такой мой отец? Он просто не способен на это!

— Катя, ты еще очень молода и многого в жизни не знаешь. Иногда люди — особенно сильные и неординарные люди, как твой отец, — способны совершить такое, чего сами от себя не ожидают. — Полина продолжала голосовать, однако машины не останавливались.

— Но ведь этого не может быть! Папа так хотел нашей свадьбы, Леша ему как родной, вы же знаете! — настаивала Катя.

— Знаю. Поэтому я и хочу сама с ним поговорить и все выяснить. Я уверена, что ты права и Виктор не имеет к этому отношения. Почти уверена…

Наконец-то такси остановилось, Полина быстро села на заднее сиденье, и машина сразу тронулась с места.

Катя посмотрела ей вслед и побежала к маме.

Полина добралась до следователя очень быстро, но на ее просьбу он ответил отказом:

— Полина, я не могу пустить тебя к Буравину. Это незаконно.

— Гриша, ну пожалуйста! — стала упрашивать Полина. — Если это все правда, и он похитил Алешу, неужели он не скажет матери?

— А ты сомневаешься в том, что он — похититель? — задал следователь очень важный для него вопрос.

— Я не знаю… Поэтому я и прошу тебя — пусти, дай посмотреть ему в глаза. Я сразу пойму, — Полина была в этом уверена.

— Я не могу нарушать закон, — упорствовал следователь.

Полину охватило отчаяние:

— Ведь Алеша где-то там томится, страдает, неужели у тебя нет сочувствия?

— Есть. Но и инструкция у меня тоже есть.

— Что тебе дороже — инструкция или живой человек, который мучается? Ведь ты нашего Лешку с детства знаешь! Неужели сердце не болит? Ну пожалуйста, дай мне шанс! — взмолилась Полина.

Следователь посмотрел на готовую разрыдаться Полину и смягчился:

— Ладно. Но у тебя будет всего пара минут, — предупредил он.

О том же предупредил Полину и дежурный милиционер, который привел ее в комнату для свиданий:

— Следователь просил напомнить, что у вас две минуты!

Когда зашел Буравин, Полина поднялась ему навстречу.

— Здравствуй, Полина. Никогда не думал, что встречусь с тобой в такой обстановке. — Буравин говорил чистую правду. Если бы вчера ему описали эту картину, то он был бы изумлен невероятно. Но это все происходило, причем наяву, а не в страшном сне.

Полина взяла Буравина за руки, заглянула ему в глаза и сразу же спросила:

— Витя, скажи мне, где мой сын?

Буравин сник, стал еще более хмурым, чем был, и тихо ответил:

— Я не знаю.

— Умоляю тебя, если ты имеешь к этому отношение, — откажись от мести, верни сына. Он ни в чем не виноват, он не отвечает за Бориса! Пожалей его, прошу тебя. — Полина готова была заплакать.

— Значит, и тебя он убедил в том, что это я похитил Алешу, — сказал Буравин разочарованно.

— Боря говорит, что ты отомстил ему за разлад в бизнесе, это правда?

— Вот как он сформулировал? Ловко… — Буравин потерял последнюю надежду — Полину. Она тоже ему не верила. Больше точек опоры у него не было.

— Я не понимаю, что между вами происходит и кто прав, — призналась Полина. — Я прошу об одном — если ты знаешь хоть что-нибудь о моем мальчике, скажи мне!

Буравин вглядывался в лицо любимой женщины, и у него играли желваки. Она поверила! Она, любящая его, — поверила в то, что он подлец. Повесила просто со слов. Не почувствовала его боль, его беду, его ужас перед происходящим. Бросила его в беде.

— Значит, ты тоже считаешь, что это я… И ты поверила? ТЫ? — Он так это спросил, что Полина отшатнулась.

Она вдруг поняла, что говорит и делает что-то не то.

— И ты ему сразу поверила? Тебе достаточно было одного его слова, чтобы считать меня подонком и мерзавцем?

— Витя, я же мать — для меня сын дороже всего на свете… — растерянно стала объяснять Полина.

— Для меня Лешка тоже почти сын! Я бы никогда не поднял на него руку, даже несмотря на то, что сделал его отец.

— Да что он такого сделал, в конце концов? — спросила Полина.

— А ты знаешь, что Самойлов меня разорил? Он подделал документы и оформил нашу фирму на себя, а меня просто выбросил на улицу.

— Борис подделал документы? — Полина не верила своим ушам.

Твой муж ограбил меня, подставил, теперь я и моя семья — нищие! Но и этого ему показалось мало, — он решил посадить меня в тюрьму, — с горечью сообщил Полине Буравин.

— У меня голова кругом. Не могу поверить… — Полина закрыла лицо руками.

— Почему-то в то, что я похитил Алешу, ты веришь сразу, — заметил Буравин и горько усмехнулся: — Впрочем, мне уже это не кажется таким странным, у меня открылись глаза на многие вещи. Например, раньше я думал, что у меня есть друг и компаньон, который никогда меня не предаст. Оказалось, что я заблуждался. Но я с этим смирился. Потому что надеялся, что на свете остался хотя бы один человек, который меня понимает и которому я могу доверять как себе. Это ты, Полина. Но оказалось, что я ошибался и в этом.

— Что я тебе сделала? — не понимала Полина.

— Ты просто пришла и спросила, где Алеша. Ты поверила, что я мог это сделать.

Буравин встал, подошел к двери и постучал.

— Отведите меня в камеру, — попросил он пришедшего дежурного.

— Витя, постой! — попыталась его остановить Полина.

— Нам больше не о чем разговаривать, — ответил Буравин, не оборачиваясь. Он уходил в жизнь, где у него не было больше любимой женщины, мечта о которой поддерживала его долгие годы.

Полина начинала понимать, что ее слепой материнский инстинкт сыграл злую шутку и она не может нормально оценить ситуацию, потому что страх за сына затмевает ей разум.

Римма и Маша очень удачно съездили в Одессу. Количество коробок, коробочек, пакетов и пакетиков, которые они выгрузили из такси, поражало воображение.

Маша сделала прическу, маникюр, ей подобрали обувь и прекрасное платье, которое очень ей шло.

Она настолько преобразилась, что ее можно было сразу и не узнать. К себе такой она и сама еще не привыкла. То немного спотыкалась, потому что каблук был высоким, то неловко поправляла новую сумочку. Но в целом это было замечательно — почувствовать себя красивой.

Совершенно ошалевший от такой грандиозной поездки таксист помог Римме и Маше вынести из машины покупки и, получив щедрый расчет, укатил. А девушек ждало еще одно удовольствие.

Все эти покупки надо было разобрать, пересмотреть, еще раз перемерить. Словом, праздник продолжался.

Римма распаковывала коробочки и радовалась каждой новой вещи:

— Ну как тебе, дорогая? Что скажешь по поводу этих безделушек?

— Такого количества дорогих вещей у меня никогда в жизни не было… — призналась Маша.

— Значит, будет! — радостно подтвердила Римма. Она подвела Машу к зеркалу, накинула на нее только что вынутое из пакета манто и сказала:

— Посмотри, как тебе это все идет! Все-таки женщину больше всего на свете красят деньги! Тебе самой нравится?

Маша внимательно рассмотрела себя в зеркале.

— Да, в общем, ничего… — скромно оценила она.

— Как это ничего? Да ты просто прелесть, красавица! Посмотри, вот мимо такой девушки смог бы твой Леша пройти?

— Нет! — согласилась Маша.

— То-то и оно. Очень важно быть красивой и гармоничной внутренне — но еще важней быть обворожительной внешне. Как там говорил Чехов про душу и тело? — Римму понесло от радости в литературные дебри.

— В человеке все должно быть прекрасно… — подсказала Маша.

Но Римму уже не интересовала фраза классика русской литературы, она скомандовала:

— А сейчас — немедленно в ресторан!

— Зачем? — удивилась Маша.

— Странный вопрос. Есть, пить и веселиться, — сообщила о дальнейшей программе дня Римма.