Корабль для уничтожения миров - Вестерфельд Скотт. Страница 48

Сид Экман, откомандированный на Легис рядовой морской пехоты первой статьи, пребывал в отчаянии.

Он изнемог, пытаясь объяснить, что к чему, но его не понимали, и тогда он дал сигнал, означающий, что все немедленно должны лечь. Милиционеры, все как один, мгновенно залегли на обледенелых холмах вокруг цели.

«Образцово проведенный маневр», – с тоской подумал Экман. Он наконец выяснил, что умеют хорошо делать легисские милиционеры: прятаться.

Когда стало ясно, что он внесен в список отряда, десантирующегося на Легис, Экман обрадовался возможности убраться с «Рыси». На фрегате только что был получен приказ следовать за риксским крейсером, и Сид решил, что его родной корабль обречен на неминуемую гибель. Для десантника перспектива изваляться в грязи никогда не казалась конфеткой, но все же это было лучше, чем жестокая смерть в космосе.

Но вот теперь, судя по всему, выходило, что у «Рыси» дела совсем даже неплохи: товарищам Экмана удалось с первого же захода задать жару более крупному риксскому кораблю.

А рядовой Сид Экман попал не в самое лучшее положение. Прямо скажем, в поганое.

Из тех морских пехотинцев, которые были высажены на Легис, его послужной боевой список оказался самым внушительным, он насчитывал три десантирования, и поэтому Экман был назначен командиром на время проведения этой атаки. Под его командованием находился злополучный взвод легисской милиции, окруживший невероятно опасную риксскую диверсантку. Рикса-боевика загнали в ее собственное логово, которое она за несколько недель основательно укрепила. Кроме того, ее ледяная пещера находилась всего в одном километре от северного магнитного полюса планеты, и дикое электромагнитное поле Легиса вытворяло нечто невероятное с милицейской аппаратурой и амуницией. Термальные датчики барахлили, от дистанционно управляемых дронов не было никакого толка, взводный робот-сапер лениво бродил по кругу – и это при том, что система внутренней навигации давала ему четкое указание двигаться по прямой.

Мало всего этого – так еще отказала тяжелая артиллерия, которая должна была предоставить Экману огневую поддержку. Что-то там такое у них перемерзло. В итоге излюбленная стратегия Экмана, выражавшаяся в том, чтобы спокойненько выследить и пометить жертву рентгеновскими лазерами, а потом расстрелять с холма управляемыми снарядами, – так вот, эта стратегия в данном случае сработать никак не могла. Поддержка с воздуха также исключалась. Какие-то призраки, будь они трижды неладны, несколько раз за последние несколько недель нападали на гражданские самолеты в районе полюса, и у командования местной милиции сложилось четкое убеждение: риксский гигантский разум способен захватить все, что только летает по воздуху.

Милицейские шишки ужас как боялись гигантского разума, хотя тот, похоже, куда-то испарился после кошмарного сбоя в сети, случившегося несколько часов назад. В итоге они взяли да и сделали так, что отряд под командованием Экмана отправился на задание, будучи специально изолированным от электронных средств коммуникации, отрезанным даже от собственной, надежно защищенной военной инфоструктуры. Экман был лишен синестезического дисплея, не имел возможности виртуально общаться со своими так называемыми солдатами. Он даже радиосвязи с ними не имел, Господи Всевышний!

Приходилось довольствоваться жестами, – поспешно придуманным сигнальным кодом. Пока что с помощью жестикуляции командование взводом кое-как, но осуществлялось. Экман жалел о том, что не захватил горны и барабаны.

И вообще, атакующая группа подвергалась совершенно ненужной опасности. Рикс-боевик угодила в капкан здесь, в приполярье. Поисково-спасательный флаер, которая она выкрала, был безнадежно поврежден и не подлежал ремонту. Военный спутник без труда обнаружил приземлившийся флаер. Его черная бронированная сталь была отлично видна на белом снегу. Как ни странно, рикс даже не удосужилась закамуфлировать флаер, не бросила на него даже пары пригоршней снега. Сейчас Экман видел флаер через полевой бинокль, снабженный усилителем изображения. Хотя бы этот прибор работал, и за то спасибо! Машина сильно пострадала, пересекая линию заграждения, оборонявшую центр связи. Может быть, этот флаер еще мог бы оторваться от земли, но больше двух-трех километров вряд ли бы пролетел.

Ну, так почему бы просто не продержать рикса-боевика в окружении? По крайней мере до тех пор, пока не появилась возможность прикончить ее с помощью артиллерии. Дистанционно управляемых дронов. С воздуха. С помощью чего угодно, кроме пешей атаки.

Милицейские шишки юлили перед Экманом, пытались оправдаться за то, что втянули морскую пехоту в это рискованное предприятие. Они хотели допросить заложницу (или изменницу), находившуюся вместе с риксом, поэтому полное уничтожение холма и пещеры в их планы никак не входило. Экман не стал напоминать им о том, чем закончилась последняя операция по спасению заложников, которых удерживали риксы.

Рядовой морской пехоты тяжело вздохнул и, подняв вверх правую руку, сжатую в кулак, разжал и выставил три пальца. Через секунду медленно поднялся на ноги третий отряд. Милиционеры вопросительно переглянулись между собой – дескать, правильно ли мы поняли команду. Экман выбросил руку вперед, параллельно земле, и распрямил пальцы. Третий отряд двинулся вперед.

Щеки Экмана противно покусывал полярный мороз, но все же он слегка усмехнулся. Впервые на его памяти язык командной жестикуляции заработал.

Экман остановил третий отряд и снова велел ему залечь. Затем он отвел немного назад второй отряд – на самом деле большей частью для того, чтобы узнать, хорошо ли они понимают приказ «отступать». Еще несколько минут Экман занимался тем, что без всякой цели тасовал вверенные его командованию милицейские силы возле холма – вернее, цель была все та же: убедиться в том, что его подчиненные хорошо понимают язык жестов. Картина напоминала ту, какая наблюдается во время шахматной партии, когда игрок делает совершенно ненужные ходы, загнав соперника в угол. Милиционеры начали делать кое-какие успехи. А рикс, насколько понимал Экман, похоже, вообще не догадывалась о том, что ее окружили. Непрекращающийся вой ветра заглушал звук шагов, трудно было заметить наступающих людей и с помощью электромагнитного сканирования. Вероятно, оборудование уровня каменного века, которым был экипирован взвод под командованием Экмана, все-таки давало ударной группе определенные преимущества.

Но конечно же, рядовой Экман охотно променял бы все возможности застигнуть рикса врасплох на пару-тройку боевых вертолетов. Желательно – класса «Пума», и чтобы вели их имперские пилоты.

Однако следовало приступать к активным действиям.

Экман медленно спустился вниз по склону холма. Он понимал, что как только прозвучат первые выстрелы, вся организованность рассыплется, если только подчиненные не будут его видеть. «Проклятье, – думал он, – все и так рассыплется». Но, по крайней мере, снизу он и сам мог бы пальнуть хоть пару раз. Во время спасательной операции во дворце Экман потерял несколько друзей, хотя там засело всего-то семь риксов. И если бы ему повезло с метким выстрелом здесь, на полюсе, он бы сумел хоть как-то смыть позор той неудачной атаки.

Экман пополз по-пластунски ко входу в пещеру, но задержался, чтобы дать знак первому отряду идти вперед и заходить слева. В состав первого отряда входило несколько опытных технарей. Экман поднял вверх большой палец, и командир отряда – девушка по фамилии Смайте – обрызгала снег и лед перед пещерой и прямо на входе в нее специальным спреем, растворявшим моноволокно. Судя по тому, что в ответ ничего не зашипело, никаких барьеров на входе в пещеру установлено не было.

Экман прополз еще немного вперед, продолжая держаться впереди взвода. При том, что все подчиненные находились позади него, он имел возможность настроить свой мультиган на режим стрельбы с наибольшим радиусом. Парализующие заряды убить не могли, но все равно были довольно неприятными по ощущению. А если бы Экману удалось парализовать рикса хотя бы на мгновение, то уж кто-то из начавших панически палить милиционеров непременно в нее попал бы – хотя бы одна пуля из тысячи.