Вторжение в Империю - Вестерфельд Скотт. Страница 5

– Сейчас сориентируюсь.

Хендрик развернула свой кораблик так, чтобы направить сенсорные антенны на корму разведчика Маркса. Изображение обрело резкость.

Его подбили.

Один из перехватчиков вцепился в корабль Маркса. Его клешня ухватилась за кожух стабилизирующего крыла. Как только разведчики приняли боевую конфигурацию, перехватчик принялся метаться и звать своих на помощь.

– Хендрик! Меня зацепили!

– Иду на помощь, сэр, – отозвалась Хендрик. – Я к вам ближе всех.

– Нет! Не приближайся! Теперь эта тварь знает, что я жив.

В тот момент, когда перехватчик только зацепился за объект – совершенно случайно выловив парящего разведчика из сонма пылинок, – он не мог быть уверен в том, представляет ли собой его жертва наномашину или все же просто является одной из обычных пылинок или ворсинкой от шторы. Но теперь, когда разведчик развернул паутинку антенн и стал издавать сигналы, перехватчик уверился в том, что ему попалась живая добыча. Он яростно испускал механоферомоны, чтобы созвать других перехватчиков. И если бы Хендрик пришла на выручку Марксу, ее бы тоже, скорее всего, сцапали.

Марксу нужно было спасаться самому. И быстро.

Он выругался. Надо было выпускать антенны медленнее, не мешало и оглядеться как следует, прежде чем возвращаться к полной активности. Если бы только старший помощник не вызвала его на связь, не дернула…

Маркс развернул поле зрения на сто восемьдесят градусов, чтобы ясно увидеть врага, и включил видеокамеру главного орудия. Теперь он отчетливо наблюдал перехватчик. Оболочка дрона была прозрачной в лучах яркого солнца, заливавшего дворцовый холл. Маркс заметил даже микромоторчики, с помощью которых двигался хватательный манипулятор – цепочки сегментов, соединенные между собой длинной «мышцей» из флексоуглерода. Электромагнитные антенны располагались в виде игольчатой короны прямо под главным винтом. Винт служил также заборным вентилятором: он подсасывал воздух и захватывал крошечные взвешенные частицы, в том числе и омертвевшие чешуйки человеческой кожи, служившие для перехватчика топливом.

Облако перехватчиков вполне могло быть выпущено из аэрозольного баллончика кем-то из риксов-боевиков на манер инсектицидного средства, которым они обрызгали и свою форму, и стратегически важные участки дворца. Как правило, в аэрозоле содержалась и специально разработанная пища, но в принципе перехватчики могли менять диету. Такая стратегия, когда перехватчикам приходилось, образно говоря, самим искать себе пастбища, позволяла им не переедать и сохранять большую подвижность в бою, но, с другой стороны, это означало, что они не могли преследовать жертву далеко за пределами той территории, где их выпустили. Маркс разглядел в средней части перехватчика крошечный топливный бак. Еды в нем было не больше чем на сорок секунд.

Вот оно – слабое место этой машины.

Маркс выпустил пару контрдронов и направил их прямо на топливный бак перехватчика. Одновременно он запустил главное крыло своего корабля на полную мощность и потащил более мелкую наномашину за собой, будто детский надувной шарик.

Вскоре в погоню за ним бросились другие перехватчики: среагировали на запах механоферомонов, которым первый пометил свою жертву. На такой скорости догнать Маркса враги не могли, но и у него запас топлива быстро пошел на убыль. Один из его контрдронов, промахнувшись, оказался посреди преследующих Маркса перехватчиков и вступил в короткий и безнадежный бой. Другой контрдрон ударил перехватчика, вцепившегося в корабль Маркса, ближе к середине корпуса, и его таранная игла проткнула мягкое «брюшко» машины и впрыснула яд – мельчайшую взвесь молекул кремния. Эти молекулы должны были смешаться с резервом топлива и сгустить его. Теперь перехватчик оказался вынужден кормиться только тем, что засосет его винт.

Но вражеская наномашина была практически лишена возможности всасывать пищу из воздуха, поскольку корабль Маркса тащил ее за собой на предельной скорости. Очень скоро перехватчик должен был проголодаться и умереть.

Маркс выпустил еще одного дрона – ремонтную наномашину, которая принялась отпиливать клешню умирающего перехватчика, уже более не способного защищаться. Как только манипулятор был отпилен, перехватчик отстал, но при этом продолжал разбрызгивать механоферомоны. Соратники набросились на него, будто акулы на раненую подругу.

Корабль Маркса оказался в безопасности. Стабилизатор получил повреждение, и топлива оставалось мало, но все же он миновал облако перехватчиков. Маркс вылетел из залитого солнцем холла, повернул за угол, где было темно, а потом скользнул в щель под дверью, где его поджидали остальные разведчики передового отряда, неровно парящие в струях легкого сквозняка.

Маркс сверился с планом дворца и улыбнулся.

– Мы в тронном крыле, – сообщил он Хоббс. – И ветер, похоже, попутный.

– Да вы просто дышите, сэр! – гаркнул сержант морской пехоты.

Доктор Манн Вехер выдернул трубку изо рта и прокричал в ответ:

– Я пытаюсь, черт подери, но это же не воздух!

«Правда, – мрачно добавил он мысленно, – кислорода в этой зеленой жиже действительно хватает». Кислорода в смеси содержалось значительно больше, чем в обычном воздухе. Но он был растворен в суспензии полимерного геля, который также содержал псевдоальвеолы, рудиментарный разум и бог знает что еще.

Зеленое полупрозрачное вещество казалось доктору Вехеру похожим на зубную пасту, какой военные пользовались в полевых условиях. Такое и проглотить-то трудно – а уж тем более этой гадостью дышать!

Вехер неприязненно поежился. В бронекостюме он чувствовал себя на редкость неудобно. Броня жала, поскольку подгоняли ее в последний раз три года назад. Врачам, обслуживавшим имперскую орбитальную морскую пехоту, не приходилось отправляться вместе с десантом. Обычно они оставались на корабле и в безопасных условиях выхаживали раненых.

Но сейчас ситуация была необычная.

Конечно, доктор Вехер отлично знал, как он устроен этот скафандр. Ему довелось несколько таких распороть, чтобы затем приступить к обработке ран у пострадавших в сражениях бойцов. Он своими глазами видел механизмы жизнеобеспечения: в подушечке, прилегавшей к затылку, содержался аналог плазмы с повышенным содержанием кислорода, который впрыскивался непосредственно в мозг, если у десантника останавливалось сердце. Экзоскелетные сервомоторы были способны зафиксировать обитателя защитного костюма в случае травмы позвоночника. Каждые сто квадратных сантиметров поверхности были снабжены инъекторами для местной анестезии. Кроме того, в бронированном шлеме можно было в сносном состоянии сохранить головной мозг после смерти – не хуже, чем с помощью симбианта Лазаря. Вехер видел солдат, которые реанимировались после двадцати часов клинической смерти легко и просто – так, будто они умерли в хосписе.

Все он видел – но забыл, насколько неудобен этот треклятый скафандр.

И все-таки любые неудобства казались пустяком по сравнению с жуткой зеленой слизью.

По плану предполагалось десантирование с орбиты на сверхзвуковой скорости. При этом каждый морской пехотинец должен был лететь в индивидуальной капсуле, наполненной гравитационным гелем. От перегрузок легкие могли сжаться, а кости – без надлежащей защиты – треснуть.

С точки зрения теории Вехеру все было ясно. Идея состояла в том, чтобы сделать все тело сравнительно ровным по плотности, чтобы ни одна часть не могла повредить другую, – превратить человеческий организм в однородный жидкий пузырь, который соединился бы с гелем, наполнявшим капсулу. Но это – теоретически. Кости всегда могли подвести. Вехеру не удалось спасти многих десантников, пострадавших при неудачных приземлениях. Большинство из них даже не стали воскрешенными. Такие экзотические травмы, как дезинтеграция скелета, разбрызгивание сердца по грудной клетке на манер взорвавшейся бомбы с краской и полное разрушение черепа, делали невозможной даже жизнь после смерти.