Круги на воде - Виггз Сьюзен. Страница 12

– Что ты скажешь на это, Уимберлей? – глаза его смеялись. – Отпустим девушку, или ты оставишь ее для себя?

Леди Гвинит хохотнула, прикрыв рот рукой. Юлиана молча смотрела на высокого светловолосого лорда. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но она чувствовала, что сомнения разрывают его. Суровое лицо его выражало неприязнь, но к ней или к королю, не могла определить. Юлиана затаила дыхание в ожидании ответа.

Стивен вздохнул, не зная, что сказать. Он хорошо понимал, что любой его ответ будет неправильным.

Придворные засмеялись. Все знали, что фарс устраивался, чтобы развлечь их. Стивен восхитился, с каким достоинством девушка переносила насмешки короля и придворных. Жестокий взгляд черных глаз Генриха приводил в трепет и более смелых людей, и все же она выдержала взгляд короля. Как будто она действительно считала себя равной с ним.

Все говорило Стивену о том, что он должен отпустить девушку, отправить ее к цыганам. Но Стивен совершил непростительную ошибку: заглянул девушке в глаза.

В их сверкающих глубинах он увидел бездну мучений и страданий. Стивен вспомнил хриплые, экзотические модуляции ее голоса, интригующие слова, произнесенные со странным акцентом: Ваше Величество, я жертва страшной несправедливости. Стивен пытался убедить себя, что его это не должно касаться, что ему нет дела до этой немытой полусумасшедшей цыганки.

Но другой голос из тайников его сердца говорил иначе.

– Сир, выбор должна сделать сама девушка.

– Нет, – закричал Генрих зло, и снова у Стивена появилось чувство, что он может лишиться головы, – выбор делаю я. Если мы отпустим девушку на свободу, она, несомненно, снова займется воровством. Эта дикарка должна выйти замуж.

Холодок пробежал по спине Стивена. В его ушах снова прозвучал приказ короля: «Я хочу, чтобы ты женился. Если не на леди Гвинит, то на другой».

Генрих был зол, из-за того, что проиграл пари, у него кончалось терпение. Стивен понял, что король нашел новый способ удовлетворить свою злобу.

– Вы, лорд, женитесь на этой девушке, – провозгласил Генрих.