Волшебный туман - Виггз Сьюзен. Страница 33

— Я умею ездить верхом, — просто сказал он.

— Жеребец убьет вас, — порыв ветра бросил ей на лицо копну золотистых волос.

— А какое для тебя имеет значение, Кэтлин, если станет одним англичанином меньше?

— Прекрасная мысль. — Она позвала через плечо: — Бригитта! Выведи жеребца и оседлай его!

Рори громко спорил с Рафферти.

— Мы не можем разрешить ему соревноваться. Он воспользуется возможностью и сбежит.

— Если жеребец не сбросит его на первом же повороте, я догоню и верну его обратно, — пообещал Логан.

Чванливая самонадеянность Рафферти была на руку Весли. Ирландский лорд был уверен в себе, слишком уверен. Весли знал, как использовать чрезмерную самонадеянность.

Однако, когда появился взнузданный и оседланный жеребец с горящими глазами, в Весли впервые закралось сомнение. Животное было таким же диким, как обрушивающиеся со всей силой на скалы Коннемары волны прибоя. Его длинные стройные ноги танцевали на твердой, утоптанной земле двора. Ветер трепал его гриву, ноздри раздувались. Конь беспокойно поводил головой, пока не увидел Кэтлин.

Весли протянул руки к уздечке. Жеребец отдернул голову и боком отступил в сторону.

— Иди сюда, мой хороший, — ласково приговаривал Весли. — Все в порядке. Сейчас поедем. — Жеребец стоял смирно, с притворной покорностью опустив голову, готовый взвиться в любую минуту. Не отрывая взгляда от напряженной холки лошади, Весли взялся за седло. Старая хорошо смазанная кожа скрипнула в напряженной тишине. Весли поставил ногу в стремя. Не успел он перенести через жеребца вторую ногу, как тот резко сдвинулся в сторону, оставив Весли лежать на земле.

— Вот как ты ведешь себя. — Весли сжал зубы, сдерживая нарастающую боль.

Он предпринял новую попытку, на этот раз учитывая рывок лошади, приземлился прямо в седло и слегка сжал ногами бока лошади. Жеребец взял с места в карьер, его четыре копыта одновременно оттолкнулись от земли, а спина выгнулась дугой. Весли почувствовал, что летит в холодное серое небо, как камень, выпущенный из катапульты.

Он упал тяжело, как будто великан припечатал его кулаком к земле. Бездыханный, с мелькающими перед глазами кругами, он услышал отдаленный хриплый смех. Жар ударил ему в голову, а тело охватила дрожь.

— Не сейчас, — пробормотал он, но было поздно. Он почувствовал, что летит в уже знакомую пустоту.

Кэтлин протерла глаза. Это случилось скорее, чем она предполагала. Кажущееся послушание жеребца, затем резкое движение. Хокинс упал как тряпичная кукла и сейчас, неподвижный и бездыханный, лежит в пыли. Она ожидала такой реакции жеребца, ожидала смеха, раздавшегося после падения Хокинса. Единственное, что оказалось неожиданным, это невесть откуда взявшийся страх.

Кэтлин опустилась возле Хокинса на колени и повернула к себе его лицо. Неподвижное, с побледневшими щеками, оно показалось ей до боли красивым.

— Мистер Хокинс, — произнесла она. — Мистер Хокинс, вы слышите меня?

Он открыл глаза. В его необычных серо-зеленых зрачках отражались плывущие по небу облака. Она заметила произошедшую с ним перемену: пристальный взгляд, направленный вдаль, сделал из него еще более незнакомого человека, чем он казался прежде.

— Уже не больно, — сказал он. Это был тот же удивительный голос, только более глубокий, более неотразимый. Произнесенные им слова поразили своей необычностью. Затем он взял ее за руку, жаркие ладони согрели ее пальцы. Кэтлин пристально посмотрела ему в глаза, пытаясь найти там ответы на вопросы, которые не могла произнести вслух. Хокинс отвел ее руки, встал и пошел к жеребцу, слегка пошатываясь.

— Падение лишило его разума, — пробормотал Рори.

Усмехаясь, Логан подошел к Мэгин.

— Ну, жена, пойдем домой.

Мэгин заломила руки, разрываемая на части желанием быть завоеванной своим мужем в честной борьбе, и, сожалея о той цене, которую приходится заплатить за это.

Не обращая внимания на голоса, доносившиеся до него, Хокинс направился прямо к жеребцу, который с дрожащей от бешенства холкой стоял чуть в стороне с тянущимися по земле поводьями. Хокинс положил ладонь на большую голову коня, который казался теперь слишком спокойным. Кэтлин удивилась: неужели животное тоже почувствовало удивительную теплоту прикосновения англичанина?

— Ты зверь, а не животное, — тихо сказал Хокинс, — создание ветра. А я твой хозяин.

Жеребец опустил голову. Хокинс подобрал поводья и грациозным прыжком вскочил в седло. К великому изумлению всех присутствующих он неторопливым шагом выехал через главные ворота. Некоторые из наблюдателей благоразумно прикусили большой палец руки, что по старому поверью защищало от колдовства.

— Проклятие! — Логан вскочил на лошадь и рванул за англичанином, остальные тоже поспешили к воротам.

Эйлин сделала кресты пальцами на обеих руках.

— Ну и дьявол, прямо-таки околдовал животное.

— Глупости, женщина, — сказал Генди, искоса посмотрев на Кэтлин. — Просто Хокинс обладает способностью укрощать дикие создания.

Ветер маленькими вихрями скручивал пыль и гонял ее по голой земле. Не дыша, Кэтлин посмотрела на церковь, находящуюся в миле от замка. Затем, вспомнив его странные слова, обращенные к коню, посмотрела на Хокинса.

Он встряхнул головой, как будто прогонял остатки сна. На его лице было написано удивление. Посмотрев на Кэтлин с усмешкой, он сказал:

— Это было легче, чем я предполагал.

Чувство облегчения наполнило ее сердце. Он снова стал тем беспечным англичанином, каким был до сих пор. Казалось, волшебство исчезло из его глаз. Он непринужденно сидел на жеребце, этом диком создании. Мужчина и конь превратились в единое целое, мускулистые бедра обнимали мускулистый корпус, предвкушение скорости безошибочно читалось на лице Хокинса. Руки держали поводья легко и свободно, гибкая спина была готова слиться с лошадью в едином порыве.

«Ах, Логан, — подумала она, — ты сам ввязался в это дело».

— Легко? — спросила она. — Конь сбросил вас, как пучок водорослей.

Улыбка растянула его губы.

— А сейчас? — Наклонившись, он взял ее за руку. — Поцелуй на удачу, Кэтлин?

Она покраснела от одной только мысли об этом и, вырвав руку, сказала:

— Помните свое слово, мистер Хокинс.

— И помни пари, Кэтлин.

Его легкая усмешка была полна обещаний, которые она не могла понять. Кэтлин вздрогнула не от страха и не от холода, а от чувства, которому она не осмелилась дать название. Подскакал Логан, плавно останавливая лошадь.

— Готов, англичанин?

— Чтобы накормить тебя грязью из-под копыт моего коня? — спросил Хокинс. — Конечно.

Кэтлин отступила в сторону, повернувшись спиной к возбужденным наблюдателям. Они всерьез приняли условия соревнования. И так как в нем ирландец выступал против англичанина, а ставки решали судьбу прекрасной Мэгин, оно приобрело значение большого праздника. Том Генди поднял ольховую палку. — Займите линию старта, — закричал он. — Ваш маршрут — до церкви и обратно.

Взгляд Хокинса остановился на далекой колокольне. Колени Логана напряглись. Палочка разрубила воздух: — Марш!

Обе лошади мгновенно сорвались с места, осыпав Кэтлин песком. Убирая от глаз спутанные поднятым ветром пряди волос, она знала, что произойдет дальше. Решительный и ритмичный галоп жеребца звучал музыкой в ее сердце. Он, и только он выиграет эту гонку.

Хокинс держался в седле с большим изяществом и грациозностью, чем можно было ожидать от наездника армии круглоголовых. Он прильнул к вытянувшейся шее жеребца, его красноватые волосы выделялись ярким пятном на черном корпусе лошади. Сквозь стук копыт Кэтлин услышала, как от избытка чувств Хокинс издал дикий вопль. Этот вопль дошел до сердца, потому что ей тоже было знакомо чувство возбуждения от быстрой скачки.

Кобыла Логана была достойным представителем породы ирландских лошадей и выложилась до последнего. Но Кэтлин знала, знала с того самого момента, как Хокинс заставил жеребца повиноваться, что все усилия кобылы будут напрасными.