Лесная герцогиня - Вилар Симона. Страница 93

Они вылезли в пролом. Эмма все еще возилась с одеждой, стараясь придать себе достойный вид. Платье ее измялось, а на бархате плаща остались следы строительной пыли. Она старательно отряхивалась. Бог весть, что о ней могут подумать.

Ролло же по-прежнему прислушивался к гулу в соборе.

– Что там происходит?

Она не придала значения.

– Видно, народ собирается к ранней мессе. О, боже мой, Ролло, на кого я похожа! Придется сказать, что в потемках я скатилась с лестницы.

Они переглянулись и рассмеялись. Ролло щелкнул ее по носу, она шутливо оттолкнула его. Пошла, смеясь, оглядываясь, видела его улыбку, страстно хотела вернуться. Но времени уже не было. Так же, продолжая смеяться, спустилась на галерею над нефом, освещенную светом из собора, пронеслась по ней, даже не подумав взглянуть вниз.

Ее несколько удивило, что Эврар не дожидался ее на входе. Это было не похоже на верного мелита. Но под утро сильно подморозило, и, возможно, Эврару просто надоело ее ждать на холоде. Пошел отведать рождественских блюд. Хорошо, что еще не додумался разыскивать ее.

Она увидела мелькнувшие в окнах дворца огни, заметила силуэты воинов, услышала шум, голоса. Старый дворец гудел в рождественскую ночь. Кругом было какое-то движение.

Эмма быстро прошла по ведущему из аббатства проходу. Слегка удивилась, не заметив в конце его охранников, но не придала этому значения. Ей нужно было привести себя в порядок и спешить в большой зал, где пировала знать.

Однако уже во дворце она поняла, что что-то случилось. Многие светильники были погашены, по темным переходам метались перепуганные придворные, хлопали двери, бряцая железом, прошел отряд вооруженных вавассоров. Эмма, выходя из бокового прохода, замерла, прильнув к стене. Даже не поверила своим глазам. Незнакомые воины вели связанных рыцарей короля Карла, грубо подталкивали их в спину древками копий.

Еще ничего не понимая, Эмма поглядела им вслед. И вдруг ощутила сильнейшее волнение, почти граничащее с паникой. Что-то случилось, пока ее не было. Что? Она на миг замерла, но уже в следующую минуту со всех ног кинулась к покоям Герлок. Налетала в полутьме на мечущихся, как крысы, придворных.

– Что случилось?

Ее словно не узнавали, спешили прочь, не удостоив ответом.

Двери в покои Герлок были распахнуты настежь. Кровать девочки пуста, вокруг ни души. Где же все эти няньки, где Мумма? Она бы ни за что не рассталась с малюткой.

Почти обезумев от страха, Эмма кинулась к главному зданию дворца, где в зале должна была находиться знать. В конце коридора увидела дверь, освещенную двумя факелами по бокам. У двери, скрестив копья, стояло несколько охранников, но это не были люди Ренье. Она не знала их. Потом немного в стороне разглядела седого, всклокоченного Матфрида, разговаривавшего с высоким воином в шлеме и длинном панцире из металлических блях. Воин стоял к ней спиной, она не видела его лица. Но старый Матфрид был хорошо освещен, стоял, слушая, что ему говорил незнакомец. Подбежав, Эмма даже различила его последнюю фразу:

– …теперь тебе, Матфрид, решать, с нами ты или против нас.

Она не обратила внимание на тон, которым были произнесены эти слова. Страх за Герлок – все, что она чувствовала в тот момент.

– Матфрид, что происходит?

Тотчас высокий воин повернулся, и Эмма увидела родимое пятно у него на щеке. Узнала Гильдуэна. На какое-то мгновение она просто онемела. Видела, как скривился в усмешке его рот.

– Ну вот наконец-то и вы, мадам. А мы-то с ног сбились, разыскивая вас.

Она судорожно сглотнула.

– Что происходит?

И когда он схватил ее за руку и увлек в соседний проход, едва не кинулась на него.

– Где моя дочь, чудовище? Где Адель?

Ему почти пришлось скрутить ее. Тащил куда-то, пока не втолкнул в ее же покои.

– Вот и ваша красавица, мой принц.

Она увидела его на стоящей перед огнем скамье с резной спинкой, где обычно любил сидеть Эврар. Вернее, из-за спинки была видна только его свешивавшаяся с подлокотника рука. В первый миг Эмма молчала, оглушенная неожиданностью и страхом. Видела, как принц медленно поднялся, встал, облокотясь о спинку скамьи, улыбнулся. Почему-то отметила всякие незначительные детали – что Гизельберт слегка припадает на одну ногу, что он в боевом облачении, в панцире из буйволовой кожи с нашитыми полукруглыми стальными пластинами, напоминающими своим видом оперение птицы. В отличие от Гильдуэна он был без шлема, чешуйчатый капюшон оплечья откинут, волосы расчесаны на пробор, но пара выбившихся прядей спадала ему на глаза, пряча их в тени. Он улыбался своей белозубой задорной улыбкой.

– Надо же! Эмма Лотарингская! Собственной персоной! А я уже начал волноваться из-за вас. Что ж, с Рождеством Христовым, милая мачеха.

Эмма глядела на него, чувствовала, как ослабели колени, в животе похолодело. Но нервно отшатнулась, когда он приблизился, склоняясь, точно хотел поцеловать ей руку. Почувствовала, что дрожит. От страха, от неожиданности, от напряжения. Гизельберт! Рядом с ней. И она в его власти. Кошмар из Белого Колодца продолжался.

Рядом раздался голос Гильдуэна.

– Вот она, мой принц. А вы так переживали из-за ее отсутствия. Хотя бог весть, где она пропадала. Мои люди с ног сбились, разыскивая ее.

И он подтолкнул ее к принцу.

– Герцогиня!.. А ведь царапалась и вырывалась, как уличная кошка, пока я тащил ее к вам.

Принц кивнул ему.

– Благодарю, Гильдуэн. А сейчас попрошу оставить нас одних. Мне есть о чем переговорить с моей очаровательной мачехой.

Когда Гильдуэн вышел, принц повернулся к Эмме. Явно наслаждался ее страхом. И одновременно оглядывал с любопытством.

– Где это вы, интересно, пропадали, герцогиня? И где, черт возьми, ваша дочь?

Эмма несколько раз быстро моргнула. И вдруг страшное напряжение отступило – неосторожными словами Гизельберт открыл ей две вещи: во-первых, он ничего не знает о ней и Ролло, а во-вторых, он непричастен к исчезновению Герлок. Она даже перевела дыхание, посмотрела на огонь в камине. Ролло сейчас не главное. Главное, где ее дочь. Ведь если она не в руках Гизельберта, то, возможно, не все еще потеряно.

Эмма постаралась взять себя в руки. Спросила почти спокойно:

– Осмелюсь полюбопытствовать, каким образом здесь оказались вы, принц? Ведь, насколько мне ведомо, вы должны находиться сейчас в Меце, за много лье отсюда.

И пока говорила, сама нашла ответ. Догадалась, что Гизельберт и был одним из тех, с кем беседовал канцлер Ратбод в соборе. Лишь заметила принцу, что он взял на душу грех, осмелившись совершить мятеж в час божьего перемирия, наступающего на время великих религиозных празднеств.

Гизельберт лишь пожал плечами.

– За меня будет кому замолить сей грех. Сам папа, ответив на мое послание, поддержал меня, когда я сообщил, что старый Ренье Длинная Шея готов передать лучшее из христианских владений дочери блудливой женщины, нагулянной неизвестно от кого.

Папа римский! Гизельберт играл наверняка. Он заручился поддержкой самой влиятельной особы в Европе. Недаром канцлер Ратбод поддержал его.

– Дворец сейчас в моей власти, – мягко улыбаясь, продолжал Гизельберт, – мне не составило труда захватить его, пленив всех, кто в нем находился: короля, Ренье, заносчивого выскочку Рикуина. Остальные же готовы подчиниться силе и признать меня главой Лотарингии. Особенно когда вы примете мою сторону и огласите, что я имею более прав на трон герцогства, нежели ваша дочь. Ведь вы не откажете мне в подобной любезности, очаровательная Эмма? Наши желания ведь всегда были согласованны, моя красавица.

И он хитро подмигнул ей, не переставая улыбаться и излучать обаяние. Но вдруг стал серьезен. Лицо его приобрело жесткое выражение.

– Где Адель?

Эмма сама лихорадочно стремилась найти ответ на этот вопрос. Первоначально у нее даже мелькнула мысль, что исчезновение девочки – дело рук ее необузданного Ролло, стремящегося убедиться в правильности возникшего у него подозрения. Но она скоро отбросила эту мысль. Слишком мало времени прошло с момента, как она рассталась с Ролло на галерее собора, чтобы он мог, обогнав ее, проникнуть во дворец, похитить Герлок и скрыться. Потом она подумала, что Ренье Длинная Шея или Рикуин Верденский, проведав о появлении принца, поспешили спрятать его маленькую соперницу. Однако тогда они сами наверняка постарались бы избежать пленения.