Обрученная с розой - Вилар Симона. Страница 11

События той ночи отчетливо врезались в память Элизабет. Очнувшись, она узнала, что ее мать и новорожденная сестра сгорели в старой башне, так как крыша там сразу же рухнула и никого не удалось спасти. Погибли и другие люди, а сгоревших жилых и хозяйственных построек, полных амбаров, хлевов было не счесть. Лето выдалось на редкость сухое, и пламя распространялось с ураганной быстротой. В панике мало что успели спасти, и гордый Ричард Вудвиль, богатый нортумберлендский тан, с тоской взирал на груды обгоревших развалин – все, что осталось от его обширного и обильного поместья.

Потрясенный горем рыцарь плохо понимал, что происходит вокруг. Казалось, он оцепенел в отчаянии, в то время как гости сэра Ричарда спешили покинуть дымящееся пепелище, проклиная столь печально окончившееся празднество. День начинался хмурый и ветреный, воздух казался пропитанным гарью. На развалинах копошились челядинцы рыцаря, подбиравшие кое-что из уцелевшего, тут же толклись крестьяне из соседних деревень и какие-то подозрительные бродяги.

Единственным человеком, не потерявшим головы, оставался отец Филипа – сэр Джон Майсгрейв. Элизабет все время видела его рослую крепкую фигуру, сновавшую тут и там. Он отдавал распоряжения грузить на телеги спасенное имущество и отправлять его в старый, почти нежилой, другой дом Вудвилей Уорнклиф, следил, чтобы люди сэра Вудвиля отгоняли прочь охочих поживиться на пепелище, велел перегнать в ближайшее аббатство уцелевший скот рыцаря. Решив, что старый Уорнклиф, расположенный в болотистой низине, станет не самым лучшим прибежищем для детей сэра Вудвиля, он отправил Элизабет и ее младших братьев Энтони, Лионеля и Эдуарда в свой замок Нейуорт, а самому рыцарю дал совет какое-то время провести в стенах соседнего аббатства, успокоиться, а уж затем приступать к восстановлению разрушенного.

Так Элизабет оказалась в Нейуорте, или, как прозвали замок Майсгрейвов местные жители, в Гнезде Бурого Орла. Нейуорт – громоздкое сооружение из серого камня, расположенное на высокой скале, – действительно походил на орлиное гнездо. Хозяйкой в нем была прелестная француженка, леди Бланш Майсгрейв, которую сэр Джон привез из-за моря, где сражался еще под знаменами герцога Бедфорда. Эта живая и остроумная женщина окружила маленьких сирот теплом и заботой. Элизабет, которой и собственная мать не уделяла столько внимания, привязалась к леди Бланш. Сдружилась она и с ее сыном Филипом. Поначалу мальчик с опаской и осторожностью относился к этой светловолосой большеглазой девчонке. Он считал себя уже взрослым, проводил время с ратниками отца или же на конюшне. Однако Элизабет повсюду следовала за ним, и в конце концов нелюдимый подросток привык к ней. Они вместе бегали по массивным зубчатым стенам замка, ходили в лес по грибы, ловили в ручье форель. Элизабет была спокойным, вдумчивым ребенком, и им было хорошо вдвоем.

Однажды во время трапезы, когда Филип отрезал от жирного каплуна лучшие куски, подкладывая их в тарелку своей подружки, леди Бланш сказала, обращаясь к супругу:

– Мне нравится Элизабет Вудвиль. Было бы славно обручить их, чтобы они никогда не разлучались.

При этих словах Филип покраснел, а Элизабет, сразу оживившись, радостно захлопала в ладоши и засмеялась.

– Вот и славно! Вот и славно! Я бы тогда всегда жила в Гнезде Орла.

Ей нравилось это старинное сооружение с его квадратными башнями и зубчатыми стенами, откуда открывался изумительный вид на цветущие долины и зеленые Чевиотские горы. Нравились ласковая, всегда веселая Бланш Майсгрейв и ее добрый и сильный супруг, которого так боялись шотландцы. Но особенно по душе ей был рослый, ловкий Филип, который умел так метко стрелять из арбалета, дрессировать птенцов охотничьих соколов и мастерить из ветвей орешника лодочки и свистки.

Она была еще совсем ребенком, наивным и невежественным. Пожалуй, для своего возраста слишком невежественным. Леди Бланш Майсгрейв, утонченная и изысканная дама, получившая воспитание в одном из лучших монастырей Франции, поражалась дикости этой дочери богатого рыцаря из Нортумберленда. Славная женщина старалась привить Элизабет хорошие манеры, учила ее рукоделию, ведению хозяйства и всему остальному, что полагалось знать девушке из хорошей семьи. Однако, дабы полностью завершить воспитание девочки, она считала, что ее следует поместить на время в какой-нибудь пользующийся доброй славой монастырь, где по обычаю того времени юные леди получали образование.

Сэр Вудвиль порой наведывался в Нейуорт. Он уже оправился от потрясения и теперь понемногу обживался в Уорнклифе. Он был благодарен Майсгрейвам, что они приютили его детей, и считал себя им бесконечно обязанным. Элизабет с братьями жила в Гнезде Орла уже почти год, когда в один из визитов сэра Вудвиля леди Бланш завела разговор о том, что было бы неплохо отправить девочку для обучения в монастырь. Гордый рыцарь мгновенно решил, что ему тем самым намекают, что его дети загостились в Гнезде Орла. Разгневавшись, он велел всем четверым немедленно собираться. И, хотя Майсгрейвы пытались его переубедить, он не изменил своего решения. Элизабет и сейчас помнит, как она плакала, умоляя не увозить ее. Ничто не помогло. Вместе с братьями ее усадили в телегу и отправили в угрюмый, сырой Уорнклиф.

Элизабет не прожила там и недели, как подхватила болотную лихорадку, и ее едва удалось выходить. Тогда Ричард Вудвиль принял решение: пока Уорнклиф не будет достаточно благоустроен, дочь и в самом деле следует поместить в ближайший монастырь – Кимпсайдскую обитель.

Монастырь был расположен в Чевиотских горах, на вершине утеса, вокруг которого, пенясь, бежала шумливая горная речка, обрывающаяся водопадом. Там Элизабет провела около пяти лет.

Каждое утро она выходила в большой сад монастыря и подолгу глядела на срывающуюся по скалам бурлящую воду. После оживленного, людного Нейуортского замка Кимпсайдская обитель подавляла ее своей пустынностью и тишиной. Однако она вскоре прижилась и там, и эта размеренная, спокойная жизнь с чередованием постов и служб, тихого труда и смиренного созерцания даже пришлась ей по душе. Она была примерной воспитанницей, и сестра-аббатиса не раз намекала приезжавшему навестить дочь сэру Ричарду, что девушка вполне готова принять постриг. Но у рыцаря в отношении дочери были иные планы. Он не мог не видеть, что с каждым годом она становится все краше и краше, и наконец пришел к выводу, что сможет с ее помощью породниться с кем-нибудь из влиятельных вельмож, а это для пришедшего в упадок рода Вудвилей было бы весьма кстати.

Когда Элизабет исполнилось пятнадцать, он забрал ее из монастыря и увез в Уорнклиф. За то время, что Элизабет не была здесь, ветхий замок сильно изменился. Ричард Вудвиль возвел новый донжон, [3] укрепил стены, расчистил и углубил рвы. Уорнклиф стал пригодным для жилья и обороны, однако все это истощило казну Вудвиля. Ему пришлось заложить соседнему монастырю большую часть земель, продать некоторые фамильные драгоценности и даже пойти на неравный брак с дочерью ростовщика. Теперь же главной его надеждой становилась красавица дочь, и он хотел окончательно поправить свое положение, выгодно выдав ее замуж. Так что, когда Элизабет переступила порог отчего дома, только и разговоров было, что о подготовке к замужеству. Сначала это ее коробило, но затем она свыклась с мыслью о браке и, оставаясь послушной отцовской воле, готова была пойти к алтарю с любым, кого он выберет.

Ричард Вудвиль тщательно скрывал свое плачевное положение и продолжал жить, как подобает влиятельному феодалу. Поэтому Элизабет считалась завидной невестой, и в их замке часто гостили претенденты на ее руку и сердце. Окруженная излишним вниманием, она невольно стала кокетничать и изрядно франтить. Тем не менее это было веселое время, и сейчас, находясь во всем блеске величия и славы, она с невольной грустью вспоминала свои девичьи мечты, невинные шалости и уловки.

Тогда же Элизабет узнала все о Майсгрейвах. Спустя год, как ее увезли из Нейуорта, Джон Майсгрейв погиб в стычке с шотландцами, а еще через полгода от тоски и горя скончалась леди Бланш. На плечи юного Филипа пала тяжесть утраты родителей и бремя защиты замка. Время было смутное, набеги шотландцев и постоянные усобицы враждующих приграничных кланов сменялись резней ланкастерцев и йоркистов, так что мужчины редко выпускали из рук оружие. Юному рыцарю пришлось пережить не одну осаду, но возвышавшийся над долиной замок Бурого Орла так и остался неприступным, а Филип подтвердил, что он достойный потомок Майсгрейвов. С тех пор за ним прочно закрепилась слава отменного воина, и, как бы ни шли дела в приграничной полосе, всегда он зорко следил за тем, чтобы беспокойные соседи из-за Твида не жгли его сел, не угоняли скот и не творили бесчинств по эту сторону границы, давая им быстрый и жестокий отпор.