Принцесса викингов - Вилар Симона. Страница 30

Ролло внимательно глядел на франков.

– Если не ошибаюсь, до истечения перемирия осталось достаточно времени. Что же заставляет светлейшего герцога приближать срок встречи? Или ему уже известно, что мое войско удвоилось с приходом новых сил? Тогда его шпионы заслуживают награды. Не исключено, что герцога волнует неурожай или он затевает войну с кем-то из соседей и ему необходимо убедиться, что норманны не ударят с тылу… Кроме того, он, видимо, обеспокоен судьбой опекаемой им графини Байе…

Все это время Эмма ощущала на себе взгляд анжуйца, однако по-прежнему не могла узнать его, хотя и заметила, как он слегка поклонился ей.

– Призываю Бога в свидетели, что мне неизвестны скрытые намерения моего правителя. Он прислал нас, дабы вы сообщили, где и когда вам угодно будет назначить встречу.

– Где и когда? И что же, герцог не убоится предстать перед нами во плоти или снова пришлет вместо себя пьяницу – аббата Далмация?

– Герцог намерен встретиться с вами лично.

– Я поражен. Что ж, тогда не будем тянуть время. Припоминаю времена, когда мы с ним охотились на туров в лесах близ крепости Вернонум. Я и теперь не прочь возобновить эти забавы. Передай Роберту, что спустя семь дней я намерен устроить великолепную охоту в лесу близ Вернонума. Только пусть оставит в замке свой неисчислимый эскорт, если ему угодно, чтобы охота удалась и его громогласное воинство не распугало дичь на десяток лье в округе. Ему не следует опасаться вероломства с моей стороны – я был его пленником, но мы с ним квиты. Боги были на моей стороне, и теперь я свободен и могу диктовать свои условия. Итак, через неделю я жду его у скалы близ Вернонума.

– Герцог также просил передать, что желал бы лично увидеться с графиней Байе и убедиться, что норманны соблюдают условия договора.

– Условия? Ты видишь, что эта особа здесь, с нами, и даже развлекает моих воинов своим чудесным пением. Ты можешь передать Роберту, что с графиней все обстоит благополучно. Что же до их встречи, то я должен поразмыслить над этим.

Франки снова поклонились.

– А теперь, – продолжал Ролло, – будьте моими гостями. Отведайте яств и вина. И пусть это послужит порукой тому, что я не держу зла против моих соседей франков.

Казалось, с этими словами напряжение, царившее в зале, спало. Послов повели к столам, они сбросили шлемы и расположились вместе с сопровождавшими их воинами. Норманны вернулись к прерванной трапезе, а епископ, облегченно вздохнув, стал подниматься на возвышение верхнего стола. Ролло подозвал его к себе и заговорил с ним.

Эмма продолжала следить за озадачившим ее анжуйцем. Рослая фигура одного из норманнов закрывала его от взгляда, однако, когда северянин откинулся, она смогла разглядеть франка, орудовавшего кинжалом. У него были длинные, чуть вьющиеся волосы до плеч, аккуратно подрезанная борода, тонкий нос с горбинкой. Эмма обратила внимание, что ест он изысканно, отрезая небольшие куски и прожевывая их, прежде чем ответить на шумные обращения соседей. В этот миг анжуец слегка повернул голову и посмотрел в ее сторону. Глаза под темными дугами бровей были узкими, миндалевидными. Заметив, что Эмма наблюдает за ним, он отвернулся и больше не смотрел в ее сторону.

У Эммы вдруг бешено забилось сердце. Она прижала руку к груди и тихо ахнула, не замечая, что Ролло, отпустив епископа Франкона, искоса наблюдает за ней. Она все еще не могла поверить, однако с каждой минутой все более убеждалась, что не ошиблась. Перед нею был Ги, Ги Анжуйский, сын Фулька Рыжего, с которым она была помолвлена с младенчества, с которым обменялась поцелуями именно в ту роковую ночь, когда из-за набега норманнов ее жизнь так стремительно изменилась!

В первое мгновение Эмма ощутила головокружительную радость. Она видела, как Ги пронзила норманнская стрела, и с тех пор считала его погибшим по ее вине. Впрочем, позднее она узнала, что Ги выжил. Когда это было? Да – ей поведал об этом еще в Бретани Эврар Меченый. Поразительно, как изменился этот юноша! Монашек превратился в мелита Роберта Нейстрийского… Неудивительно, что она не сразу признала прежнего жениха. Как он изменился, как возмужал! Когда-то она едва не погубила его, вынудив бросить вызов викингам, грабившим Гиларий. Что же теперь?.. Она почувствовала странное смущение. Ги наверняка остался верен своей ненависти к чужакам. Он видел ее и осуждает: нарядная, веселая, она распевала для толпы хохочущих норманнов, в ненависти к которым клялась страшными клятвами. Хуже того – она пела ту песенку, которой сам Ги обучил ее в часы их первого и последнего свидания. А теперь он не желает даже взглянуть в ее сторону.

Ролло не отводил глаз от Эммы. Она чрезвычайно взволнована и обеспокоена. Возможно, это связано с прибытием франков, однако никогда прежде послы герцога не привлекали ее внимания. Сейчас же она словно сама не своя.

Продолжая наблюдать, Ролло машинально слушал то, что ему говорил Бьерн:

– За время моего отсутствия ты, похоже, неплохо поладил с Робертом, раз одно соглашение следует у вас за другим. Но зачем тебе все это? Или ты решил умереть в постели, а не в славной битве? Волей Одина, мы лучшие воины под луною, и не стоит забывать об этом. Если бы я знал, что Бешеный Ролло-левша лишь щегольства ради носит Глитнир у пояса, я бы не спешил собрать для тебя такое количество жаждущих славы героев.

– Всему свое время, Бьерн. И для твоих бойцов найдется дело в Нормандии. Если же они не хотят ждать своего часа – я никого не держу. Да и тебе не стоит спешить вцепиться в горло франков. Или ты забыл, что посватался к младшей дочери Ботольфа и она сохнет от тоски, поджидая тебя в Байе?

Бьерн вдруг ослепительно улыбнулся.

– О, Ингрид! Право, у меня за это время было столько женщин, что я уж и перестал вспоминать о ней. Наверняка она стала совсем взрослой. Клянусь плащом, слишком быстро взрослеют наши невесты. Что ж, мир порой тоже неплох.

– Толстяк Франкон научил меня древнему изречению: хочешь мира, готовься к войне. Так что твоим воинам не придется скучать без дела.

Бьерн какое-то время размышлял над словами Ролло, затем тряхнул головой, так ничего и не уразумев, и сказал:

– Я вижу, ты по-прежнему слушаешь все, что бормочет этот поп.

– Отчего же не послушать? Если я намерен окончательно подчинить себе эту землю, неглупо узнать о ней поболее.

Бьерн промолчал, обнаружив, что все это время Ролло не сводил глаз с рыжеволосой девушки. Однако рядом с ним сидела Снэфрид, которая также пристально наблюдала за происходящим.

– Снэфрид, – обратился к ней Бьерн, почувствовав, что ее следует отвлечь. – Когда я вновь увидел твою неувядаемую красу, то сочинил для тебя вису.

Он поднялся и набрал в грудь побольше воздуху:

– Позволительно ли мне, – неожиданно раздался звонкий голос Эммы, – побеседовать с послами герцога Роберта?

Бьерн запнулся. Рассерженно обернувшись, он увидел, что девушка выжидательно смотрит на Ролло.

– Даже героям запрещалось прерывать скальда в минуту высокого вдохновения, когда его устами говорят боги! – воскликнул он.

Эмма растерянно взглянула на него.

– О, прости меня, Бьерн! Но если Ролло позволит, я отойду и не стану более мешать тебе.

– А почему ты спрашиваешь позволения у меня? – насмешливо спросил Ролло. – Разве ты не невеста Атли?

И он сделал знак, чтобы Бьерн продолжал.

Эмма расценила это как согласие, ибо Атли сейчас ни до чего не было дела. Он дремал, уронив голову на скрещенные кисти рук. Однако едва Эмма стала подниматься, Атли внезапно схватил ее за предплечье.

– Выходит, я для тебя ничего не значу, Эмма, не так ли? – разъяренно прошипел он ей прямо в лицо.