Ветер с севера - Вилар Симона. Страница 8

Он ударил в било. Бычья кожа, натянутая на громадную бадью, издавала резкие густые звуки, задавая ритм взмахам весел. Поставили мачту, и вскоре порывистый северный ветер встретил их при выходе в океан. К Ролло приблизился младший брат.

– Рольв, я не хочу оставаться в палатке с твоей женщиной.

Ролло обнял Атли за плечи. Оглянулся на шатер из тюленьих шкур на корме, куда сразу же после выхода в море удалилась Снэфрид.

– Что ж, если тебе хорошо здесь, на ветру…

В глазах молодого викинга была неподдельная нежность. Мальчик кивнул.

– Да, мне хорошо здесь. Я с тобой, брат. И мне нравится плыть.

А Ролло размышлял только о том, что из груди Атли не доносятся обычные хрипы, и этот всегда тихий болезненный подросток глядит на море сияющими глазами – такими, какие и должны быть у настоящего «морского короля».

– Пусть хранят тебя боги, мой Атли. И если Эгир с его ветрами пойдет тебе на пользу – я готов оставить тебя с собой…

И все же Ролло помнил обещание, данное матери, – по поводу Упсалы. Но попали они в святилище богов Асгарда [49] только спустя несколько лет. У Ролло тогда уже была внушительная дружина из тех, кто, как и он, вынужден был покинуть берега, где по-прежнему правил Харальд Прекрасноволосый. И хотя Ролло не раз пришлось сталкиваться с людьми конунга, всякий раз он выходил победителем из этих стычек. Ему это только добавляло славы.

Его друг Бьерн, прозванный за страсть к щегольству Серебряный Плащ, сочинил такую вису:

Удача, казалось, повсюду сопровождает его. Ролло редко плавал наобум, предпочитая оставлять на чужом берегу своих лазутчиков, которые узнавали для ярла, чем богаты те или иные места, как их стерегут, а также изучали береговую линию, характер приливов, подыскивали удобные для высадки места. Потом, словно из бездны моря, являлся предводитель на длинных драккарах, и люди бежали в панике при виде этих шелковых полосатых парусов. В море скальды слагали висы о шелковых парусах, богатствах Ролло, которыми тот всегда щедро делился со своими викингами. Ибо, как велит закон похода, мудрый «король моря» никогда не считает своего добра, пока не пристанет к родному берегу. А Ролло был изгнанником. Поэтому его викинги щеголяли в овчинных штанах и золотых гривнах, клали под голову вместо подушек свертки драгоценных тканей, устраивали на побережьях пышные пиршественные трапезы, а затем уходили в море, бросив на побережье тела ненужных рабов, мешки с пряностями, туши скота, который был необходим им лишь на время сытной трапезы.

Многие предпочитали, поплавав со славным молодым ярлом, затем поспешить домой. У Ролло же дома не было. Молодой викинг до сих пор не избрал свое королевство. Да и хотел ли он его?

Он делал остановки в Восточном море или на древнем острове ирландцев, он ходил в глубь земли восточных франков, [52] воевал в Лотарингии, пиратствовал у берегов Скандинавии. Пока его манили лишь приключения и слава, его энергия била через край и будоражащее чувство набега было ему дороже всех корон мира.

Однако порой Ролло приводило в бешенство то, что его имя, его слава сплетались с памятью его отца. В землях, куда он приходил, его тут же начинали называть Пешеходом. Когда он оказался в Уэссексе, в Англии, к нему прибыло целое посольство духовенства от старого короля Альфреда с приглашением ко двору. Правда, святые отцы долго крестились и читали заклинания, обнаружив весело хохочущего юношу, очень походившего на служившего их королю зрелого викинга. Но, когда они удалились, Ролло стало не до веселья. Он не мог отделаться от прозвища Пешеход, а это значило, что он все еще не может стать самим собой. Он злился, считая, что слава отца затмевает его имя. Может, поэтому он всегда велел проплывать мимо земель западных франков, где так долго жил настоящий Пешеход. Однажды в проливе Ла-Манша Ролло-сын даже столкнулся с шедшим от франкских берегов флотом, с которым едва не вступил в сражение, ибо встречные корабли оседали в воду до щитов на бортах под обильным грузом. Встречным флотом командовал некий Ботольф Белый, и он стал готовиться к бою, хотя Ролло и крикнул, что у него куда больше людей и они плывут после отдыха в Англии. Однако едва Ролло назвал себя, как Ботольф вдруг заявил, что если Пешеход, вернувшись из Вальгаллы, и забыл старых друзей, то он-то еще в своем уме, чтобы не скрещивать клинок с тем, кто пировал за одним столом с богами.

В дело вмешался Ингольф, сообщивший Ролло, что перед ним один из ближайших сподвижников его отца и негоже сыну вступать в бой с человеком, с которым Пешеход бок о бок прошел не одну сечу в землях франков.

Позже, когда Ролло поднялся на драккар Ботольфа, тот долго не мог поверить, что перед ним не сам Пешеход, побывавший в Асгарде.

– Ты очень похож на отца, – твердил он, словно бы даже в унынии. – Как и он, бреешь бороду и носишь длинные волосы… Старому Рольву тоже никогда не мешали длинные волосы в сече, и он также носил вокруг лба кованый обруч. И меч Глитнир у тебя…

Он вздохнул и горестно махнул рукой.

– Тебе известно, что род твоего отца получил это оружие от правителя брисингов [53] и что его долгое время нельзя было вынимать при женщинах? Теперь же он потерял свою былую магическую силу.

– Это все равно хороший меч, – процедил сквозь зубы Ролло. Ему было неприятно, что Ботольф напомнил о позорной смерти отца. Но он молчал, ибо знал, что именно этот беловолосый великан с пышными усами и бритым подбородком закрыл глаза и ноздри умершему от руки женщины Пешеходу.

Ботольф тоже понял, что сын знает, отчего умер Пешеход. Поэтому он не стал больше касаться этой темы. Заговорил о том, что неплохо бы Ролло отправиться с ним в северные земли западных франков, где со времен гибели Пешехода нет единого хозяина, хотя там много викингов, а местные жители даже зовут землю старого Ролло Землей северных людей – Нормандией. Если же в тех краях снова появится Ролло Пешеход, немало найдется таких, кто признает его власть как наследника своего отца и настоящего «короля моря». Но Ролло отказался. Ему не хотелось появляться там, где так прославился его отец, не хотелось, чтобы его имя, его слава опять сплетались со славой Пешехода. К тому же Снэфрид, его супруга и вдохновительница, которая столько раз помогала ему выбрать путь в походах и умела разумно предсказать будущее, всегда стремилась воспрепятствовать походам в Виланд. Возможно, в этом выражалась всего лишь ее всегдашняя неприязнь к Ингольфу, к которому, если не считать ее советов, только и прислушивался Ролло, но могло статься и так, что ей было дано некое предвидение, ибо теперь и сам знаменитый викинг не сомневался, что его жена, помимо гадания и ворожбы, владеет какими-то иными сверхъестественными способностями, как и многие, у кого в жилах течет финская кровь.

За годы скитаний Снэфрид стала настоящей воительницей. Она часто сходила с воинами на берег с драккаров и принимала участие в набегах. Как многие жены скандинавов, она превосходно владела оружием, обременительную кольчугу носила с изяществом, словно и не ощущая тяжести металла, и когда Снэфрид с громовым кличем, со щитом и в рогатом шлеме бросалась в битву, она становилась подобна валькирии. Викинги так и звали ее валькирией, гордясь неслыханно воинственной супругой своего предводителя, однако вместе с тем испытывали под взглядом ее необычных глаз чувство, сходное со страхом. Никто из соратников Ролло не сомневался, что она умеет колдовать, может наслать порчу или погубить одним-единственным словом.