Замок на скале - Вилар Симона. Страница 85

Ричард по-прежнему не сводил глаз с дочери Уорвика. Теперь она в его руках, и человек, что лежит мертвым между ними, уже не является помехой в его планах. Он взглянул на Майсгрейва лишь мельком. Чело воина заливала восковая желтизна. Длинные волосы рассыпались. Глаза закрыты, и лицо удивительно спокойно. Такого покоя, такого просветления никогда не бывает на лицах живых. И даже если не видеть страшных рваных отверстий на груди и у горла рыцаря – нельзя ошибиться: он мертв.

Священник закончил молитву и перекрестился. Через плечо взглянул на герцога и спросил:

– Вы знали ее?

Ричард кивнул.

– Анна Невиль, – громко произнес он и уже тише добавил: – Силы небесные! Кто бы мог предположить…

Анна никак не откликнулась на его голос и слова. Она их не слышала и не замечала самого присутствия герцога Глостера. Ее горе было оглушающим. Ее горе было немотою. Она вся обратилась в камень.

Ричард осторожно приблизился, пытаясь что-то сказать, и внезапно заметил заплаканную, припавшую к ногам Анны девочку. Она испуганно взглянула на герцога и еще крепче приникла к коленям Анны.

«Наверное, это их дочь Кэтрин», – вспомнил Ричард.

Священник сказал:

– Что вы намереваетесь предпринять, ваше высочество?

Ричард не спеша отстегнул и снял шлем, стащил с головы кольчужный подшлемник.

– Для начала ей необходимо опомниться.

Увидев, что Мартин согласно кивнул, герцог попросил:

– Вы не оставите нас ненадолго одних, святой отец?

Когда священник вышел, Ричард поставил на одну из скамей шлем, сделал шаг к Анне, но вдруг замер в нерешительности. Его удержало суеверное чувство. Всем известно, что раны умершего открываются, если его касается тот, кто повинен в его смерти. Ричард не знал, рукою ли Дайтона убит Бурый Орел или в поединке с кем-либо из шотландцев, но в любом случае именно он привел шотландцев в Нейуорт и именно он, Ричард Глостер, виновник гибели Филипа Майсгрейва.

Он почувствовал раздражение. Даже мертвым этот человек преграждает ему путь к дочери Уорвика. К тому же Ричарда начало беспокоить состояние Анны. Она не замечала даже жавшуюся к ней дочь.

– Леди Анна! – негромко окликнул он. – Разве вы не узнаете меня? Опомнитесь, ради Всевышнего. Это я – ваш родственник, Ричард Глостер.

Слава Богу, по ее лицу прошла смутная тень. Ресницы дрогнули. Осмысленное выражение приобрел ранее безжизненный взгляд.

– Глостер… – бесцветно прошелестела она.

И это все. Ее душа словно захлопнулась опять, а взгляд снова устремился на лицо мертвого Филипа Майсгрейва.

– Миледи, вы не должны так отчаиваться, – заговорил Ричард. – Я разделяю ваше горе и скорблю вместе с вами. Англия потеряла лучшего воина, но я уверен, что слава его будет жить долго. Для опоясанного рыцаря нет большей чести, чем смерть в бою с врагами, напавшими на его отчизну.

Он снова поглядел на Анну. Та не шевелилась. Тогда он перевел дыхание и заговорил о другом:

– Клянусь верой, для меня было полнейшей неожиданностью обнаружить вас в этом замке. Ведь уже столько лет все считают вас мертвой. Поистине, я поражен и не нахожу слов, чтобы выразить свое изумление. Как прискорбно, что наша встреча произошла при столь трагических обстоятельствах. Увы, судьба немилосердна ко мне, и по странному и непредсказуемому стечению обстоятельств мы встречаемся с вами всегда в полные несчастий дни. Мы знаем друг друга с детства, Анна, и я призываю Бога в свидетели, что меньше всего на свете я хотел бы быть для вас символом беды. Увы! Мы изо всех сил спешили в Нейуорт, ваш капеллан провел нас самой короткой дорогой, мы разбили шотландцев, но, увы, не успели спасти его хозяина.

Казалось, Анна по-прежнему не слышит его слов, но то, как тяжело скатилась по ее щеке одинокая слеза, убедило Ричарда, что это не так.

– Кузина, – негромко продолжил он. – Вы гордая и смелая женщина. Многие считали вас взбалмошной и безрассудной, один я знал, сколько в вас воли и здравого смысла. Вы одна решились воспротивиться судьбе и сделали свою жизнь такой, какой хотели. Я… я завидую вам. Мне недостало бы сил! Однако сейчас вам не следует терять присутствия духа. Человека, ради которого вы изменили свою судьбу, больше нет. Что ж, на все, что свершается в этой юдоли, есть воля Всевышнего…

– Где мой сын? – неожиданно спросила Анна.

Глостер растерялся.

– Помилуй Бог, я только что прибыл, и мне ничего не известно о вашем сыне.

– Где мой сын? – снова повторила Анна.

Ричард поколебался минуту, а затем вышел.

Его сразу же обступило множество людей.

– Что с ней, ваша милость?

– Госпожа позволит обрядить барона или опять прогонит всех?

– Ей следовало бы молиться!

– Господи, помилуй нашу бедную госпожу!

Ричард поднял руку, заставляя их умолкнуть.

– Известно ли вам, что ваша хозяйка в девичестве носила имя Невиль, что в ее жилах течет королевская кровь и что она – младшая дочь Делателя Королей?

В зале повисла невыносимая тишина. Снизу долетел крик роженицы. Гремя оружием, вошел Рэтклиф, но Глостер не обратил на него внимания. Потом, прихрамывая, вперед выступил светловолосый молодой воин. Ричард увидел, что одна рука у него оканчивается металлическим крюком, и узнал в нем оруженосца Майсгрейва.

– И что вы теперь намерены предпринять, ваша милость?

В том, как он произнес это, Ричард услышал неясную угрозу. Этот парень знал, кто его госпожа, а сейчас словно бы пытался защитить ее от брата короля.

– Для начала я хочу выяснить, где сын леди Анны. Где он? Баронесса желает видеть сына.

По тому, какое тягостное молчание воцарилось, Ричард догадался, что вряд ли он получит утешительные известия. Светловолосая женщина с заплаканным лицом сказала:

– Ах, милорд, мы все время ищем Дэвида. Он исчез этой ночью, и никто не видел его ни мертвым, ни живым. Мы молим Бога и его Пречистую Матерь, чтобы маленький лорд уцелел. Возможно, его похитили шотландцы, и тогда…

– Тогда, клянусь кровью предков, – громко проговорил Глостер, – я использую все свое влияние, чтобы выкупить сына барона Майсгрейва и возвратить его в Нейуорт.

Он видел, как просветлели лица этих людей, как в их глазах зажглась надежда и они одобрительно загудели. Теперь Ричард стал для них не просто вельможей, победителем шотландцев, но защитником и надеждой. Они даже на миг забыли об ошеломляющем известии, которое только что узнали.

– О, милорд, вы отыщете Дэвида Майсгрейва! – шумели они. – Если он у шотландцев и вы возвратите его в Нейуорт, то само Небо вознаградит вас за то, что не пресечется славный род Майсгрейвов в Гнезде Орла!

В этот момент горбатый герцог увидел Джона Дайтона.

Ратник молча пробрался сквозь толпу и протянул Ричарду некий металлический предмет.

– Что это? – недоуменно спросил герцог.

Шум в зале мгновенно стих. В руках Ричарда оказался маленький помятый шлем-салада. Изнутри он был перепачкан кровью, снаружи измазан грязью.

– Это шлем Дэвида Майсгрейва, – глухо проговорил Дайтон. – Я нашел его среди останков тел у пролома в стене. Видимо, мальчик был там, когда произошел взрыв. Упокой, Господи, его невинную душу.

Какая-то женщина запричитала, следом за ней зарыдала другая. Один из ратников грубо выругался и отошел прочь, скрывая слезы.

Ричард вздохнул и повернулся к двери. Но однорукий воин преградил ему путь.

– Сжальтесь, милорд! Этого она не перенесет.

Глостер оттолкнул его.

– Рано или поздно она все узнает. Зачем же растягивать пытку?

Когда он положил перед Анной шлем ее сына и объявил, где его нашли, она взяла его в руки без трепета.

– Мой сын мертв?

У Ричарда язык прилип к гортани. Впервые за все это время, впервые, может, за всю свою изуродованную жизнь, он испытал чувство сострадания. У Анны было спокойное лицо, и вместе с тем сквозь это нечеловеческое спокойствие проступало душераздирающее отчаяние. Внутри Ричарда что-то дрогнуло. Ему вдруг захотелось уйти, но он не позволил слабости овладеть собой. Сейчас он должен не жалеть ее, а торжествовать, ибо все, что произошло, произошло в соответствии с его замыслом и волей. Он сделал то, что хотел, – отомстил за все унижения прошлых лет. Однако, когда он заговорил, его голос звучал сочувственно и мягко: