Замок тайн - Вилар Симона. Страница 102

— Властью, данной мне в округе, я приказываю вам разойтись. Только если вы подчинитесь, я могу сулить вам прощение. Вы не имели права вершить самосуд здесь, в безлюдном месте, среди этих камней, подобно мерзким безбожникам, которым вы сейчас уподобились. Вы же христиане, и не должны забывать, что живете в стране, где есть закон.

— Эти ведьмы — пособницы дьявола! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Что бы вы ни думали на их счет, — спокойно и властно продолжал Гаррисон, по-прежнему не сводя пальца с курка, — вы не имеете права поступать подобным образом.

Захария Прейзгод тем временем опомнился и, сойдя со своего возвышения на камне, стал наступать на Стивена, угрожающе подняв руки. Он чувствовал свою власть над толпой, и это придавало проповеднику уверенности.

— К чему призывает нас этот отступник? Он хочет, чтобы мы, воинство Божье, отступились от своей миссии и сдались на милость тех, кто при заступничестве Робсартов не позволит нам вершить Божий суд. Я же скажу — изыди, сатана! Не мешай нам творить наше дело Господне!

Стивен начал нервничать. Сжав в кулаке поводья, он сдерживал разгоряченного коня.

— Вы не имеете права творить беззаконие, вы, ничтожный поп и подстрекатель. Я приказываю вам: удалитесь!

— Моя власть от Бога! — надменно и непреклонно заявил фанатик. — И вы…

Стивен не дал ему возможности договорить.

— Я готов признать власть Господа с радостью. Но если власть подстрекает, травит и убивает — это не Его власть.

Захария на какой-то миг задохнулся от гнева. Воспользовавшись замешательством предводителя, Стивен обратился к толпе:

— Видимо, я ранее был слишком милостив к вам, если вы вновь склоняетесь к бредням этого полоумного убийцы. Вы забыли один из мудрейших законов Англии, более того — один из законов, начертанных в сердце каждого христианина своим Господом. Вы забыли, что в заповеди сказано: «Не убий!» Если вы не разойдетесь, я буду судить каждого из вас как преступника, и тогда…

— Не слушайте этого жалкого изменника! — заверещал Прейзгод. — Не признавайте власть этого филистимлянина, ставшего на защиту нечестивых созданий! Мы должны завершить начатое, и не этому псу остановить нас. Меч Господа и Гедеона! Помните — царство Божье перед нами. От нас лишь зависит, кто узрит его во всей славе ангелов и архангелов. Тот же, кто отступит — да пропадет!..

Стивен понимал, как опасны такие речи для воспаленных умов фанатиков, знал он и об овладевающем толпой красноречии Прейзгода. Он понимал, что один ничего не сделает против толпы. Но ему надо было спасаться, более того, необходимо было отвлечь внимание пуритан, вырваться и попытаться спасти хотя бы Рэйчел. Глас Захарии гремел, и Стивен видел, что не сможет долго держать толпу под дулом пистолета. Они были как безумные, готовые стать мучениками ради того, к чему призывает их предводитель. Подумав минуту, он поднял пистолет и нажал на курок.

Захария замер на полуслове и схватился за грудь. Выпучив глаза, он стал медленно оседать на землю, прохрипел: «Слава Господу!» — и, упав, забился в конвульсиях.

Это вызвало шок, но кратковременный. Теперь Стивен был безоружен и знал, что вот-вот последует. Поэтому, не теряя времени, он подхватил Рэйчел и, рывком посадив ее перед собой, пришпорил коня.

В тот же миг толпа разорвалась криком. Люди кинулись к ним, но храпящий конь уже несся, врезался в толпу. Кто-то пытался схватить его под уздцы, но сильное животное, понукаемое всадником, уже устремилось вперед и, храпя, сбило кого-то. Стивен даже успел заметить, что это Сара Холдинг, услышав ее визг. В следующий момент конь уже пронесся меж монолитных столбов и, набирая скорость, поскакал по равнине.

Это был не конец. Многие из собравшихся фанатиков прибыли к Стоунхенджу на лошадях, и вскоре беглецы услышали позади шум погони. Стивен пришпоривал коня, понимая, что преследователи, распаленные убийством своего предводителя, не прекратят гонку, будут нестись, пока хватит сил их лошадей. И пожелают отомстить. Оставалось надеяться лишь на то, что их кони уступают в скорости его вороному. Но вороной несся под двойной ношей, да и уже выдержал перед этим изрядную скачку, а кони преследователей были свежими, отдохнувшими. Что ж, приходилось скакать сколько будет сил, пока они не найдут убежища, не встретят его людей, уже наверняка выехавших к Стоунхенджу, либо не затеряются на равнине. Только в такую лунную ночь это было маловероятно, да и догонявшие неслись по степи, стараясь разъехаться полукругом, не давая беглецам свернуть к какой-либо усадьбе или поселку.

А тут еще начавшая приходить в себя Рэйчел стала беспокоиться, вырываться:

— Там осталась Мэг! Мы не можем бросить ее!

— Тише, малышка, не сейчас.

— Но ведь Мэг…

— Там скоро будут мои люди. Главное — отвлечь их сейчас и ускакать.

Они почти кричали друг другу сквозь свист ветра, и от этого или от страшного напряжения Стивен так сильно сжал Рэйчел, что она застонала. Но это успокоило ее, и она перестала вырываться. Стивен откинул голову, ибо его ослепляли ее разметавшиеся волосы, и выругался сквозь зубы. Вперед уходила бескрайняя равнина, в предательском свете луны они были хорошо различимы для преследователей. Расстояние между ними не сокращалось, но и не увеличивалось. Стивену оставалось лишь молить Бога, чтобы скачка остудила пылающих ненавистью и местью фанатиков, и они наконец опомнились. Вместе с тем, он знал, как по-ослиному упрямы эти пуритане. К тому же он совершил то, что могло их распалить не на шутку — вырвал у них жертву и убил предводителя.

Скачка продолжалась. Постепенно местность стала не такой ровной, появились ложбины и возвышенности. Это ни к чему не вело, хотя Стивен лихорадочно соображал, что можно предпринять.

Один раз Рэйчел взмолилась:

— Оставь меня, Стив. Им нужна я, а ты можешь спастись.

Она забыла о всяком этикете, обратившись к нему по имени, но и он забыл всякую церемонность, когда лишь грубо выругался ей на ухо. Какое все это имело сейчас значение? Они ведь могли погибнуть в любой миг. Пару раз сзади звучали выстрелы, и любой мог оказаться роковым. К тому же начинавший задыхаться конь мог пасть, споткнуться, наконец, особенно когда дорога стала резко спускаться под уклон, и конь в самом деле пару раз оступился. Рванув повод и пришпоривая его, Стивен заставил вороного выровнять ход. И тут ему в голову пришла дерзкая и отчаянная мысль.