Крот из Лэнгли - де Вилье Жерар. Страница 23

Участь Пола Крамера была решена.

Остолбенев, он смотрел, как танкер нестерпимо медленно отчаливает. Ему пришел конец. Малко наклонился и крикнул ему:

— Крамер! Спускайтесь спокойно. Мы мам не сделаем ничего плохого.

Перебежчик повернулся к нему, подняв лицо, явно колеблясь. Затем он сделал шаг к краю и заметил Милтона Брабека, подстерегающего его с оружием и руках. У него вырвалось нечто вроде всхлипа, и он остановился, сжав кулаки.

Выстрел явился неожиданностью для всех. Малко подумал сначала, что стрелял Милтон, но одного беглого взгляда было достаточно, чтобы вывести его из этого заблуждения. Пола Крамера, казалось, ударил невидимый кулак, он закрутился на месте, вытянув руки вперед, и упал в пространство между двумя контейнерами.

Малко, в свою очередь, перешагнул через парапет, прыгнул на контейнер и постепенно добрался до того места, где упал Крамер. Взобравшись но контейнерам, Милтон и оба полицейских присоединились к нему.

— Стреляли с судна, — бросил американец. — Оптический прицел. Я видел дуло ружья...

Распластавшись на крыше контейнера, они рассматривали Пола Крамера, зажатого между двух стальных стенок, двумя с половиной метрами ниже. Он не двигался. Ранен или убит!

— Пол! — позвал Малко.

Никакого ответа. Прошли бесконечные минуты, пока искали веревки. Нужен был подъемный кран, чтобы сдвинуть контейнеры.

Наконец Крамер пошевелился и застонал.

— Он жив, — возликовал Малко. — Крамер, — снова позвал он. — Держитесь.

Американец не ответил. Над набережной раздалось жужжание полицейского вертолета. С него спустили трос с двумя солдатами из войск особого назначения. Людей из парка удалили. Все вокруг было оцеплено полицией.

Советский танкер стал всего лишь маленькой точкой в Карибском море.

Понадобилось еще около десяти минут, чтобы спустить веревки и обвязать ими Крамера. Врач ожидал возле Малко. Как только тело американца появилось на поверхности, он бросился к нему. Но уже ничего нельзя было сделать: Крамер не дышал. После беглого осмотра врач поднялся.

— Он был очень тяжело ранен и истек кровью. Ему следовало оказать немедленную помощь.

Полковник Диего Гарсиа с серьезным видом повесил трубку и сказал Малко:

— Вашему другу сделали операцию. Пулю удалось извлечь. Он потерял много крови, но врачи считают, что выкарабкается. Он в реанимации.

— Спасибо, — сказал Малко.

Милтон сидел у изголовья своего друга в клинике Абрё. Оставшийся в живых телохранитель Крамера находился в соседнем боксе. Он утверждал, что выполнял приказания Маргариты Гомес. Ее отец, окопавшийся в своей казарме, клялся, что ни о чем не знал. Он уже позвонил в «Капитолий», чтобы пожаловаться на вмешательство американцев в дело, относящееся к юрисдикции Доминиканской Республики.

Пользуясь поддержкой старого Президента Балагера, Гомес был неприкосновенен...

Малко переглянулся с полковником Диего Гарсиа. Больше ничего нельзя было сделать. Долгая облава на Пола Крамера закончилась ничем. ЦРУ не могло уже рассчитывать получить сведения от мертвого.

Оставалась его любовница, Карин Норвуд. Она не участвовала в попытке вывоза. Показания оставшегося в живых телохранителя абсолютно ясно свидетельствовали об этом.

— Где Карин Норвуд? — спросил Малко.

Полковник Гарсиа развел руками.

— Мы не знаем... Никто ее не видел. Мне неизвестно, где она находится.

— Следует произвести обыск на вилле, где прятался Пол Крамер.

Полковник Гарсиа огорченно улыбнулся.

— Произвести обыск? Это невозможно. Но мы можем попросить у сеньориты Маргариты Гомес разрешения посетить ее дом.

Конечно, это было не одно и то же.

— Пойдем туда сейчас, — попросил Малко.

В гневе Маргарита Гомес была еще красивее. Полковника Гарсиа и Малко провели в большую гостиную, роскошно обставленную Клодом Далем. Мебель Булля, глубокий белый диван в форме буквы L, позолоченные торшеры.

Маргарита Гомес сидела за низким столом в виде двух негров, держащих стеклянную плиту. Она была в лодочках на высоких каблуках, ее огромный бюст обтягивало платье из бледно-зеленого джерси. Ноздри ее раздувались, глаза метали молнии; она разглядывала полковника Гарсиа и Малко, как будто это были какие-то отвратительные насекомые, выползшие из-под пня.

Сандинистский майор вряд ли мог соскучиться с таким пылким созданием...

— Illustrissima senora [47], — сказал полковник с максимальным раскаяньем, — я слишком хорошо знаю вашего отца, чтобы быть уверенным, что он не может совершить ничего противозаконного. И вы, разумеется, тоже. И все же...

Она бросила на него уничтожающий взгляд.

— Да кто ты такой! — воскликнула она, обращаясь на «ты» на испанский манер. — Конечно, я невиновна. Я оказала услугу другу, попросившему меня поселить эту пару в бунгало на несколько дней. Я с ними ни разу не говорила, а теперь они ушли...

Что касалось Пола Крамера, то он в самом деле ушел... Малко вмешался в разговор.

— Сеньорита, не могли бы мы осмотреть это бунгало?

Властным движением подбородка она указала:

— Это там. Вам от меня больше ничего не нужно?

На столе стояло хрустальное ведерко с бутылкой «Дом Периньона», но откупоривать ее она не собиралась...

— Мне бы хотелось встретиться с вашим другом майором, — сказал Малко.

Маргарита Гомес еще больше помрачнела.

— Это легко, — прошипела она. — Пойдите в посольство Никарагуа.

Ледяным кивком она попрощалась, но Малко снова обратился к ней.

— А та молодая женщина, вы не знаете, куда она могла уехать?

Ему показалось, что Маргарита сейчас вцепится ему в горло.

— Люди, которые были с ней, сказали мне, что она исчезла, — бросила она. — Что ее любовник ей осточертел. Я никогда не говорила с ней.

Затем она встала перед дверью, вызывающе покачивая бедрами. Полковник беспомощно переглянулся с Малко. Они зашли в бунгало, ничего, разумеется, там не обнаружив.

— Как вы думаете, что с Карин Норвуд? — спросил Малко.

Офицер жестом изобразил неведение.

— Это мне не известно, сеньор, может быть, она сбежала, как они утверждают. Либо они ее убили... Либо...

Его фраза повисла в воздухе.

— А сандинистский майор?

— Он обладает дипломатической неприкосновенностью. Самое большее, что мы можем, это потребовать его высылки...

Полковник Гарсиа, казалось, был искренне огорчен. Малко вспомнил о своем обещании. Как только они сели в машину с солдатом в каске за рулем, он вытащил из кармана толстый коричневый конверт и положил его полковнику на колени.

— Вы сделали все, что могли, — сказал он. — Вот то, что я вам обещал.

Полковник стыдливо опустил глаза.

— Вы настоящий джентльмен, сеньор, — взволнованно сказал он. — Да хранит вас Бог.

— Высадите меня у больницы, — сказал Малко, — я навещу своего друга.

От этого крамеровского дела у него остался привкус горечи. Он не сумел вернуть предателя. Крис был серьезно ранен, а Карин Норвуд исчезла. Похвастаться было нечем.

Крис Джонс спал в окружении трубок; рядом с ним стоял кардиомонитор. Медсестра подошла к Малко.

— Вы родственник?

— Друг. Как он?

— Не блестяще. Он потерял много крови и очень ослабел в ходе операции. Но он выкарабкается, если хирург «заштопал» все дырки в кишечнике.

— А иначе?

Она опустила глаза.

— У него может начаться сильное заражение.

— Эти обезьяны чуть не убили его, — произнес чей-то голос за спиной Малко.

Милтон Брабек, поглощавший сандвич, выглядел плохо: глаза у него покраснели. На ремне висел израильский «Магнум-44, Орел Пустыни».

— Он с вами разговаривал?

— Нет. Надо попросить самолет и перевезти его. Они утверждают, что в настоящий момент его нельзя трогать. Этот мерзавец сильно покалечил его...

Малко посмотрел на восковое лицо Криса Джонса. Такое когда-нибудь должно было случиться, учитывая опасности, которым они подвергались. И он сам тоже однажды оказался на больничной койке с нулей в теле... Всегда думаешь, что такое случается только с другими...