Миссия в Сайгоне - де Вилье Жерар. Страница 34

Колин, напевая, ехал вдоль казармы. Наконец-то он отомстит за себя! Крестьянка плюнула бетелем на капот его машины, но он даже не обругал ее. Около моста Биен-хоа он вынужден был простоять минут двадцать, пропуская на другую сторону реки колонну военных грузовиков. Пока длилось ожидание, американец купил артистически обрезанный кусок сахарного тростника и стал сосать его.

Это было потрясающе: начальник всей полиции Южного Вьетнама тайно встретился с начальником крупной организации Вьетконга и не задержал его. Мысль захватить на это свидание своих телохранителей была гениальной. Но это был конец Тука и, одновременно с этим, это была потеря авторитета Ричарда Цански.

Военные фургоны, наконец, проехали, и Колин въехал на металлический мост.

Жизнь была прекрасна!

Полковник Тук чувствовал себя неважно в своем кабинете без окон. Тем не менее, он был счастлив снова очутиться в кондиционированном помещении и в тени, после изнурительной поездки под палящим солнцем.

Тук больше не хотел сегодня работать, и это было удивительным для него. Он не хотел признаться самому себе, что у него было страстное желание вернуться к Ши-ту. Такое чувство умаляло его уважение к самому себе.

В его досье не было ничего срочного, за исключением трех смертных приговоров, подписанных Ле Вьеном. Тук написал: «Согласен». И сделал это простым карандашом, чтобы потом можно было стереть подпись. Не следует приобретать себе лишних врагов.

Он оставался в кабинете еще несколько минут, потом встал и вышел из комнаты.

Телохранители немного удивлены. Один из них устремился за машиной, стоявшей в тени, а другой в это время проверял оружие.

Полковник Тук расположился на сиденье с радостью школьника, удравшего с занятий.

До самого дома он пытался сосредоточить свое внимание на профессиональных вопросах. Ведь следствие о вице-президенте не продвигалось. А он, тем не менее, обязательно должен был узнать, кто и почему убил его телохранителя.

Именно потому, что его предшественники не смогли вовремя ответить на подобные вопросы, они были убиты.

Когда он открыл дверь, Ши-ту сидела на циновке и пришивала пуговицу к его форменной куртке. Она подняла глаза на Тука, и в них мгновенно появилось выражение крайнего ужаса. Она выпустила куртку из рук.

Полковник Тук наклонился к девочке, чтобы поласкать ее грудь, но поскользнулся и ногой раздавил одну из пуговиц на куртке. Ши-ту вскрикнула и прижала к себе куртку, словно желая спрятать ее подальше.

– Это ничего, – приветливо проговорил Тук, – ты пришьешь мне другую пуговицу.

Пусть Ши-ту пришивает пуговицы в его отсутствие, а сейчас она должна была заняться другим... Он взял куртку из рук девочки, чтобы положить ее в сторону.

И замер неподвижно, так и держа куртку в руках: несколько проводков высунулось из раздавленной пуговицы... Полковник Тук мгновенно все понял, и у него было впечатление, что он весь превратился в ледяную глыбу.

Его взгляд встретится со взглядом девочки. Он прочел в ее глазах животный страх, который буквально парализовал ее, как это бывает с животными перед змеей. Он осторожно положил куртку на кровать и схватил Ши-ту за волосы.

– Мерзкая маленькая дрянь!

Он говорил, не повышая голоса. Он уже был совсем другим. Последующие часы будут многое значить для него, для его существования. Если, конечно, не было уже поздно...

Его колено раздавило рот Ши-ту и одновременно он дернул ее за волосы вперед. Послышался ужасный, глухой звук. Ши-ту издала мышиный писк. Ее нос и рот были сплошной кровавой массой. Тук выпустил ее, и она упала назад.

Тук обошел ее и старательно нацелился в живот. Сделал он это так, чтобы не ударить слишком сильно, иначе могла лопнуть печень или почки. Нужно было, чтобы Ши-ту заговорила, чтобы она сказала все, абсолютно все. Ради этого она должна пока жить.

Еще немного...

Боль вызвала у нее рвоту. Рвотная масса смешалась с кровью и растеклась большим пятном на циновке. Тук каблуком толкнул ее в это пятно.

Чтобы покончить с ней, он раздавил ее левую руку каблуком. На этот раз девочка дико завопила.

После этого полковник Тук снял телефонную трубку. Он не мог и предполагать, что этот день закончится таким образом.

Глава 17

Длинная деревянная заноза легко проткнула щеку девочки. Ши-ту закричала, когда конец ее вонзился в десну. Полковник Тук надавил сильнее, крик усилился, стал пронзительней, отразился от стен, потом замер.

Полковник Тук смотрел на Ши-ту. Ее голова походила на чудовищную подушку с булавками. Несколько дюжин длинных заноз торчали из ее щек, губ и шеи. Кровь текла из каждой маленьком ранки и засыхала коричневой корочкой. Тук провел ладонью по концам заноз, как будто он ласкал что-то приятное ему. Боль становилась невыносимой. Крики Ши-ту снова заставили вибрировать стены. Это была старая пытка, уже давно практиковавшаяся вьетнамцами против французов. Когда уже не хватало места, чтобы вонзить очередную занозу, отрубали голову... В сущности, это была скорее неприятная игра, чем пытка. У полковника Тука было мало времени, чтобы заставить Ши-ту заговорить, и он был почти уверен, что она вряд ли что-нибудь знает. Он не хотел передавать ее в свои обычные камеры для пыток. Если она что-либо знала, то сказать это она должна была только ему.

Было около семи часов. В течение уже двух часов Ши-ту безжалостно пытали, распяв на кухонном столе, который превратили в стол пыток. Четыре пары наручников были прикреплены к столу, чтобы лишить ее возможности двигаться. Дерево стола было темным и скользким, оно пропиталось кровью, слезами и смертельным потом. С самого начала Ши-ту повторяла, что она ничего не знает, что это ее дедушка сказал ей, чтобы она пришила пуговицы... Больше ничего...

Полковник Тук колебался перед тем, как вонзить в девочку очередную занозу. Уже давно должны были привезти к нему ее деда, которого стали сразу же разыскивать. Но он все еще не был найден. Сегодня у него был день отдыха, и его не было дома.

Оставив Ши-ту, Тук подошел к двери и открыл ее. Двое полицейских, вооруженные автоматами, охраняли вход на виллу. Это была одна из построек специальной полиции. Она была спрятана в зелени около лицея Амбруаза Паре. Сюда помещали допрашиваемых.

– Ничего нового? – спросил Тук.

– Ничего, полковник.

Опухшее лицо Тука ничего не выражало. Несмотря на то, что в комнате стояла удушающая жара, он даже не вспотел.

Закрыв дверь, он вернулся к Ши-ту. Она безостановочно стонала, голая и распятая на столе. Сфинктер освободился под влиянием боли, и вонь стояла невыносимая. Тук посмотрел на часы. Через два часа он должен был обедать с президентом. В оставшееся до этого время нужно было кончить здесь.

Две пластинки из черного пластика покрывали глаза Ши-ту, они были похожи на очки слепых, а удерживались на месте при помощи клейкой ленты, обернутой вокруг головы. Под ними сидели два огромных плотоядных паука, непосредственно над глазами.

На первый взгляд это не казалось ужасным, но японцы часто употребляли этот вид пытки. Голодные пауки не могли прогрызть твердый пластик, а белок глаза, нежный и доступный, был для них желанным лакомством: нужно было только прогрызть веко...

Временами Ши-ту дергалась и издавала задушенные крики, в этот момент одно из насекомых откусывало у нее кусочек века...

Полковник Тук покачал головой. Понадобится целых два дня, чтобы пауки съели глаза девочки. За это время еще никто не отказывался говорить.

Но сегодня нужно было действовать быстрее.

Он нагнулся над Ши-ту.

– Если ты не заговоришь, я вырву у тебя глаза.

Девочка, измученная болью, ничего не ответила. Вьетнамец повторил угрозу еще раз, но без успеха.

Тогда он взял бокал, в котором сидели пауки, и при помощи пинцета положил еще несколько насекомых на веки девочки. Но Ши-ту уже не почувствовала этого. Невыносимая боль пронзила ей голову: Тук только что воткнул палочку в ее левый глаз. У нее было такое ощущение, что что-то страшное и огромное раздавливает ей голову. Хрусталик опустел, она больше не могла бы видеть. Ее крик был настолько ужасен, что заставил подскочить охранников снаружи, они молча и испуганно переглянулись.